Сестры. гл. 5 Протест

                Глава 5

                Протест

Неделей раньше.
Брук мрачно следил за движениями рабочих сквозь иллюминаторы в полу, переходя от одного окна к другому. У него было красное бульдожье лицо и приземистая, тяжёлая фигура. Люди в чёрных комбинезонах и респираторах бесшумно и плавно копошились внизу, передвигаясь в строго определённом, выверенном годами порядке, и Брук машинально отмечал, сколько раз стрелка остановится на цифре 10, хотя необходимости в этом не было: всё фиксировалось автоматически.

В этом отсеке вырубали глубоко под землёй кристаллы Жёлтой нефти. Это делалось только вручную и только специальными неметаллическими ножами, ибо Жёлтая Королева была чрезвычайно капризна. Непродуманное действие, толчок, паника и синхронный топот десятков ног – и шахта взлетит на воздух, ибо вся она была пропитана парами: жёлтые кристаллы при попадании в воздушную среду начинали активно испаряться. Несмотря на все меры предосторожности и хитроумные вытяжки, часть испарений медленно утекала через микроскопические трещины наружу, и там фильтры осаждали её, получая побочный негорючий продукт – то, что окрестили «Жёлтой Змеёй»: сильнейший, концентрированный наркотик, равных которому не было ни в одном из миров, и тайно идущий на экспорт.

Зато тот концентрат, что оставался, представлял собой уникальное, экологически чистое горючее,  тысячекратно сильнее энергии атома, но безопасное для употребления в быту. Более того, внедрённые в механизмы, крупицы вещества начинали разрастаться, пронизывали металл и пластик, придавая им новые свойства.
Шахте и залежам кристаллов не было ни конца, ни края – предполагали, что месторождение вообще находится в другом измерении, представляет собой нечто вовсе непостижимое, а вид кристаллов принимает лишь здесь, на острове.
Удивительное строение молекулы кристалла говорило об его органическом происхождении, только метаболизм этой органики был до сих пор не понятен земным биологам.
 
В сутки здесь добывали не более килограмма, а более пяти лет здесь, как правило, не выдерживали: дряхлели, сходили с ума, становились законченными наркоманами и развалинами вне зависимости от возраста. Пятьдесят из ста медленно умирали в местных изоляторах, остальные 50 возвращались домой лечиться, харкать кровью и пугать приступами безумия родных.

Зато год работы в кристаллической шахте обеспечивал рабочего, его семью и родных на всю оставшуюся жизнь.

Но больше рабочих всё равно имел главный мастер-диспетчер, которому ни разу не доводилось спускаться в шахту.

Эта привычная, размеренная картина успокаивала и усыпляла, хотя в ней было что-то от картины зловещего ада – рабочие, словно обречённые на вечную муку грешники под бдительным оком дежурного чёрта, согнувшись в три погибели, сантиметр за сантиметром врубались в горящие жёлтым пламенем стены ножами из специального суперпрочного пластиката. Прямо под иллюминатором стоял бак с запасными респираторами, а рядом с ним – канистра с питьевой водой. Рабочие тянулись к ней вереницей – по мере поступления с всё более и более низких уровней, затем выстраивались в очередь к первому шлюзу.

И таких шахт на острове насчитывалось восемнадцать – двенадцать из них принадлежали аристократам, шесть – Жрецам. Странный расклад, если учесть, что Жрецы провозглашали религию поклонения Жёлтой Нефти. Просто древняя религия Пик не интересовалась богатством как таковым и не нуждалась в нём, ибо учила поклоняться Красоте, Искусству и крепким моральным устоям, а добычу Нефти как топлива и предмета торговли препоручала Белой аристократии.

Рост власти нынешнего Жречества вёл неизбежно к ревности и стремлению Жрецов полностью захватить главное богатство в свои руки, объявив его священным. Равновесие на острове вмиг оказалось зыбким и непрочным, обстановка накалялась. Да ещё и рабочих всё чаще и чаще стали подбивать на открытый бунт, участились забастовки, переходя за рамки дозволенного.

Обо всём этом размышлял Брук, ведя привычное наблюдение. Он думал и о том, что отсюда не распознаешь, о чём сговариваются и рассуждают рабочие за спиной хозяев. Конечно, им можно посочувствовать, но они сами выбрали способ заработать на жизнь.

Прозвенел звонок пересменки – одна группа сменяла другую. Брук включил вытяжку в первом шлюзе, открыл дверь – и партия рабочих вошла внутрь. Затем поставил систему открывания дверей на автомат – привычная манипуляция. Организация шлюзов с очисткой и вентиляцией должна была гарантировать от попадания испарений в верхние помещения, но на всякий случай Брук натянул респиратор, не дожидаясь, пока рабочие выйдут в раздевалку. В раздевалке были оборудованы дыхательные тренажёры, на которых после смены рабочие вентилировали лёгкие. Затем Брук выпускал их наружу, а в раздевалку заходила новая смена.

Но и первая партия на этом не заканчивала работу. Люди отдыхали, обедали, спали в своих бараках или прогуливались по роще вкруг холма, затем готовились заступить на вечернюю смену.

Брук знал всех своих рабочих в лицо и по имени, он научился различать их даже в этих одинаковых комбинезонах и уродливых масках. В данном отсеке работало сорок человек, разбросанных по всей горизонтали.

Вот он услышал лязг и стук лифта, затем загорелись зелёные лампочки на пульте -  первые двадцать рабочих высыпали в раздевалку, и он вздохнул с облегчением: кажется, смена проходит без происшествий.

Внезапно Брук обнаружил какое-то странное нарушение ритма – рабочий, дежуривший у бака, размахивал руками, несколько человек застыли около него, внимательно слушая – и Брук, сам не желая того, вспомнил последний разговор с Сэлем Дали.
 
- Брук, предупреждаю, рабочие моего отсека недовольны. Концентрация кристаллов возросла, датчики часто зашкаливают – ваши фильтры не справляются с нагрузкой, пора проводить реконструкцию. Я слышал, у наших соседей – аналогичная картина. Фэйвуды играют с огнём – и с нашими жизнями.

- Руководству известно положение дел. Новые фильтры уже заказаны – канал тормозят Храмы.

- Значит, необходимо ускорить. Я довёл до твоего сведения ситуацию. Не стоит дожидаться взрыва – мы люди уравновешенные, и этим уникальны. Но если людей не успокоить…

- Ты угрожаешь?

- Предупреждаю. Твоё дело - донести информацию о положении дел до Фэйвудов, иначе это сделаю я.

…Затем Брук увидел в боковом коридоре странную процессию – и прищурился, чтобы лучше разглядеть. Затем нацепил очки.

Кажется, вся смена третьего отсека собралась тут. Он разглядел Гульдо, хотя с нижнего уровня обычно уходили в последнюю очередь, через полчаса после того, как пройдёт кардинальная очистка воздуха по всей системе помещений. Люди столпились на широкой площадке, вырубленной ещё пятьдесят лет назад, вода в баке колыхалась, и вместе с ней колыхались ядовито-жёлтые блики.

Потом толпа раздвинулась, и Брук увидел, как на постеленную робу двое бережно положили безжизненное тело.

«Проклятый мальчишка!» - выругался Брук.

Брук помнил, как он принимал на работу этого мальца – он пришёл к ним отрабатывать контракт отца после его гибели на побережье, тщедушный, как и все дети шахтных рабочих, но смышлёный и упрямый. Он ухитрялся давать двойную выработку – и вот сломался. Сэль Дали – старший мастер третьего отсека - не хотел его брать в свою бригаду, но семье необходимы были деньги. Сейчас тело мальчика обмякло, голова в нелепом респираторе запрокинулась назад – Брук знал, что это означает. Над подростком склонился пожилой грузчик, потом принялся растирать ему ноги. «Бесполезно», - машинально отметил Брук.

- Чёрт его дери, и двух месяцев не проработал. А начинал шустро! – снова выругался он.

 Сейчас шлюзы автоматически закроются на продувку, прежде чем запустят оставшихся рабочих, и мальцу точно придёт конец. Рабочие подняли головы вверх и стали жестами показывать Бруку, чтобы он срочно раскрыл шлюз. Брук выразительно пожал плечами и покачал головой.

Тогда Грек, почерневший от испарений рубщик, сорвал респиратор, и что-то исступлённо закричал. Потом вскочил на края бака, расставив ноги, и принялся стучать в иллюминатор шестом. Брук отпрянул и побледнел – он сошёл с ума, его пора выбрасывать из шахт, иначе он устроит вселенскую катастрофу!

Грек работал на шахте уже шесть лет – и все поражались его феноменальной выносливости. Никто не знал, кроме его сестры, сколько трав собрала она в Заповедной Долине, сколько молитв Пик сотворила над ним, чтобы он, отлежавшись в немногие дни отпуска, выхаркал из своих лёгких ядовитые частицы – подарки недр.
Тогда Брук взял микрофон и заговорил. Он слышал лишь своё сипение, но знал, исполненный чувства превосходства, что там, внизу, его голос обретает силу и громом разносится над головами рабочих в раздевалке и в шахте, подобно гласу пророка.

- Внимание! Третий отсек! Всем покинуть зал и занять положенные места! Мальчику будет оказана помощь сразу после выхода наружу! Первый и второй отсеки – немедленно приниматься за работу! Иначе всех лишу отдыха и сообщу о зачинщиках!

Толпа зашевелилась, забурлила, их лица исказились ненавистью – Брука передёрнуло, но он продолжал размеренно хрипеть в микрофон.

Никто и не думал уходить с площадки. Рабочие кричали и указывали на лежащего мальчика, давая понять Бруку, что тот ещё жив, и требуя открыть шлюзы, а также – на колодец шахты, словно там остался кто-то ещё. Это было уже из ряда вон выходящее событие. Но Брук знал, что технику безопасности нарушать нельзя. Иначе он сам потеряет работу в момент. Он не слышал ни единого возгласа, видел лишь раззявленные рты - но мог хорошо представить, что выкрикивают рабочие в его адрес.

Он показал в окно две растопыренные пятерни и ухмыльнулся – ещё всего лишь десять минут. Подождут, не переломятся. Потом отвернулся от иллюминатора, зажмурился и стал дожидаться звонка, напевая себе под нос. Ещё бунта ему не хватало!

… Звонок раздался секунда в секунду. Брук вздохнул и включил двери. Ещё пять минут минуло – и очередной звонок сообщил ему, что вторая порция рабочих поступила в раздевалку.

- Дали, срочно явиться в диспетчерскую и доложить обо всех происшествиях, - бросил Брук в микрофон.

Тем временем в коридоре послышались шаги – на подходе была следующая смена. Шаги сгустились, уплотнились, к ним присоединились шаги выходящих – рабочие частенько обменивались информацией, встречаясь на входе в диспетчерскую. Руководство не одобряло этого, но Брук смотрел сквозь пальцы: отработавшие могли обмениваться информацией, полезной для идущих следом.

Затем распахнулась дверь, Брук нетерпеливо обернулся - на пороге стоял высокий моложавый мужчина со светлыми вихрами и глубокими морщинами на лбу. Его респиратор болтался на шее, отличительные нашивки на груди комбинезона потускнели и расползлись. Охранники преградили ему путь – но Брук раздражённо оттолкнул их.

- А, Дали! Наконец-то! – прохрипел Брук. – В чём дело? Что за беспорядки на рабочем месте? Ты же знаешь, я не смогу умолчать о нарушении техники безопасности! Что ты молчишь?

Дали молча отошёл в сторону – и двое рабочих внесли в диспетчерскую мальчика, следом ввалился взволнованный доктор Сэдус. За ними напряжённо застыли другие рабочие.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Кори мёртв.

- Ты видишь это, Брук? – спросил Дали, и в голосе его звучал металл, на щеках ходили желваки. – Почему ты не открыл шлюз сразу?

- Ты лучше меня понимаешь, что я не имею права это делать без распоряжения свыше.

- Значит, ты должен был сделать запрос. Кори был ещё жив. Ему нужен был лишь глоток свежего воздуха. Один глоток!

- Дали, от Желтухи не излечиваются.

- Респираторы приходят в негодность каждые три месяца. Ты не менял их уже пять. Как это объяснить?

- Ерунда! Я знаю, на других шахтах они работают по полгода! И потом, я уже дважды обращался к руководству по твоей просьбе. Ещё одно обращение – и меня уберут как надоедливого галмаса. А ведь мы с тобой неплохо ладили, а? Давай поговорим по душам и обсудим наболевшие вопросы в другой обстановке. Я должен продолжать работу.

- Я больше не могу успокаивать рабочих. И не имею права. Если ты не проведёшь переговоры сию минуту, мы заблокируем двери и прекратим работу.

- Но это же забастовка! Ты соображаешь, что это дурно пахнет?

- Или ты звонишь, или мы объявляем забастовку, конторская крыса!

Охранники моментально встали рядом с ним, поигрывая кинжалами и короткими копьями.

- Глупец! – рявкнул Брук. – Захотел в тюрьму? Кто же тогда защитит голопузого чёрного червя?

Дали сделал молниеносный выпад – и его кулак обрушился на физиономию Брука. В тот же момент охранники скрутили его и принялись молотить дубинками.

Зазвонил телефон.
 
- Отставить! – заорал Брук охранникам и бросился к белому аппарату. Одной рукой размазывая кровь по лицу, другой, медленно багровея, взялся за трубку. Ему не пришлось ничего объяснять, он только слушал, и лицо его принимало попеременно то красный, то лиловый, то зеленоватый оттенок.

- Монси Фэйвуд… - благоговейно проговорил он. – Монси Фэйвуд изволит прибыть лично для разговора. Разговора лично с Дали. Остальные свободны. Я же сказал вам отпустить его! – заорал Брук на охранников, топая ногами. Охранники неохотно разжали руки.

- Скоро ты узнаешь, подлипала, истинную цену чёрным червям, - пообещал Дали, поднимаясь с пола. Затем сделал рабочим знак рукой: - Я обещаю вам, что мы проведём переговоры. Расходитесь по комнатам, отдыхайте, вам понадобятся свежие силы.

- Ты уверен, что это правильное решение? – хмуро спросил Грек, сжимая и разжимая кулаки.

- Когда я вас подводил или обманывал?

- Он прав, мы ведь и избрали его за здравую голову, - вмешался Гульдо.

Рабочие нехотя, бормоча ругательства и бросая исподлобья мрачные взгляды, покинули диспетчерскую. Кори унесли в медицинский отсек для освидетельствования.

- Ну, о чём ты собираешься вести речь с монси? – осведомился Брук.

- Ты знаешь. Обстановка накалена и без того, а после смерти Кори она накалится ещё сильнее. Мальчик стал единственным кормильцем семьи. Ты знаешь, что означает его смерть для матери?

- Дали, ты для рабочих много значишь. Мне нужно, чтобы на шахте было мирно – это моя работа. Ты обязан сообщать мне о любых переменах в настроениях. Для нашего же спокойствия. Лучше выявлять бунтовщиков заранее.

- Я не предаю друзей, - усмехнулся Дали презрительно. – Но тебе этого не понять.

Дверь открылась – и в диспетчерскую вошла Алиса Фэйвуд. Она внимательно и невозмутимо окинула взглядом Дали.

- Мне приятно познакомиться с вами лично, монсор Сэль Дали, - произнесла она. – Мне жаль, что произошло неприятное столкновение с охранниками. Я прикажу никогда не трогать впредь моего лучшего мастера. Что же вы нахмурились?

- Мне только что предложили доносить на своих друзей, монси.

- И это нормально. Работа в шахте – слишком серьёзное занятие. Я должна быть уверена в своих работниках, а работники должны быть уверены в своей безопасности. Для того и разработана система шлюзовых камер.

- Шлюзовые камеры отделяют нас от мира. Мы работаем в двух шагах от смерти. Это стоит гораздо больше того, что вы нам платите. Каково будет пособие Кори Влайка?

- Обычное. Я не делаю ни для кого исключений, Дали.

- Мой сын говорил о вас иное… - задумчиво проговорил Сэль Дали. – Он разглядел в вас не только красоту, но и благородство, и милосердие.
 
- Брук, выйди вон! – приказала Алиса, и снова обернулась к Дали.

- Сэль, я увеличу пособие вдвое. Что ещё? Респираторы? Я заказала партию ещё месяц назад, и жду поступления со дня на день. Прошу вас успокоить людей. Мы нужны друг другу – вы это понимаете?

- Я это понимаю, монси. Но не могу ждать, ибо жёлтая смерть тоже не имеет обыкновения ждать.

- Хорошо, Сэль, подготовьте петицию, делегируйте инициативную группу. Я выслушаю вас. Скажем, через неделю. И подумайте – может быть, вам захочется поменять работу? Перейти, к примеру, в диспетчерскую, или – охранником в парк. Подумайте. Я не тороплю. А сейчас мне пора. И… спасибо вам. За ваше мужество и честность.

- Надеюсь, вы не дадите повода Мерику усомниться в вашей искренности, монси! - бросил Дали ей вслед.

Спеша к летуну, Алиса сжимала кулаки от гнева и негодования: - ей, Белой ланне, дают указания и пытаются манипулировать через любимого! Не выйдет.