Безымянная пьеса

Зрители подолгу не покидают Круглую Арену. Здесь, на соседних сиденьях гигантского зала, погружённого в сумрак, они коротают свои дни, беседуя между собой в ожидании новых выступлений...
Здешняя обстановка напоминает обустройство театра. На ярусах повыше располагаются ложи с бархатными занавесками - в их тени утопают недвижимые лица сидящих. Дальние стены позади всех кресел нижнего этажа, растресканные и осыпающиеся, усеяны надписями. Через несколько часов эти безымянные всплески будут стёрты, и серая запылённая глыба за чужими спинами на некоторое время станет немного чище.
Все пришедшие ожидают новых развлечений. Всё в этих стенах делается ради их удовольствия, и каждый готов окунуться в новоявленное зрелище с головой, забывая о всех каверзах и обидах, по-тараканьи копающихся где-то в душной коробочке грудной клетки.
На арену выходят гладиаторы, облачённые в одеяния из государственных флагов. Пёстрые, словно средневековые шуты, в начале они кидают друг в друга язвительные слова. Зрители следят с жадностью; иные посмеиваются. Кто-то со скучающим видом отворачивается в сторону. Иное слово, брошенное гладиатором на арене, через час разлетится по всем газетам, трактованное на тысячу ладов, нередко изменённое до неузнаваемости.
Слова, звучащие с арены, становятся всё громче. Тонкая оболочка иронии отбрасывается в сторону, как сверкающая одежда куртизанки. В зале становится жарко: из разных его концов слышатся восклицания и выкрики, разгораются первые споры между зрителями. Болельщики впадают в экстаз от прилива крови. С серых стен зала сыплется штукатурка.
Внезапно на арене появляется никому неизвестный человек, одетый по-простому и безыскусно. Он смущён своим появлением перед толпой. Он призывает людей опомниться и уберечь друг друга. В его руках тихо играет гитара. Всем кажется, что пришедший несёт ахинею. Многие смеются и показывают пальцем. Кто-то в толпе, изрядно обеспокоенный, начинает шептать что-то сидящему рядом. Через минуту тот, кто сидит рядом, оборачивается и шепчет что-то кому-то ещё. Ещё через минуту кто-то из зала начинает выкрикивать оскорбления в сторону выступающего. С нескольких сторон слышится: "Да он сумасшедший!" - "Помешанный!" - "Уведите его с арены!“
Его действительно уводят, растерянного и несчастного. Позднее в толпе пройдёт слух, что он покончил собой. Где-то на фоне слышно, как осыпаются серые стены.

Наконец, в руках гладиаторов появляются мечи. Вслед за ними в глазах толпы, раздвоившейся на правых и неправых, разгораются языки пламени. Меч каждой из сторон становится символом возмездия за чью-то попранную честь, знаком мести за нанесённое оскорбление. За считанные секунды в головах толпы поднимается доселе спящее великое "мы"; сердечные тараканы, возросшие в бытовых дрязгах, сливаются в яростный клич поруганной святыни.
Развлечение всё меньше напоминает самоё себя.
В решающий миг, когда гладиаторы, полные гнева, заносят мечи над головами друг друга, они вдруг синхронно оборачиваются к зрительному залу и протягивают своё оружие ему. Происходит слом так называемой "четвёртой стены".
С этого момента всё идёт по-другому. На сцену выходят люди в военном обмундировании; в их руках и за плечами - автоматы, раздаваемые лично в руки каждому. Начинается призывная кампания. В зале остаётся всё меньше людей в штатском. Пёстрые головы присутствующих покрываются касками. Слышно, как бегут трещины по серым стенам.
Наконец, когда все облачаются в форму и обрастают оружием, неизвестно откуда взявшиеся крепкие командиры ведут два больших строя людей, попутно муштруя их и выравнивая солдатский шаг. Звуки в зале напоминают собачий лай. Командиры рявкают в последний раз - и люди с двух сторон сходятся стенка на стенку.
Многие из них до того сидели в соседних креслах и мирно беседовали. Теперь же мягкие бархатные кресла впитывают горячую кровь того же цвета, что они сами. Многие умирают, сохраняя на лице отпечаток гордости за свою участь. Многие из тех, кто секунду назад был человеком, пылающим за идею, теперь пылают наяву, превратившись в груду частей тела. Под потолком раздаются последние, предсмертные взвизги поверженных.
Как легко заставить замолчать значимую, бессмертную человеческую единицу одним ударом пули.
Шутов уже давно нет на сцене. В пылу неподдельной бойни о них все забыли. Теперь за кулисами собрались некие люди, все как один одетые в деловые костюмы. Они пьют сладкие напитки, смеются и ведут светские беседы. Рядом на сброшенных облачениях из цветных флагов стоят опорожнённые бокалы и кейсы с ценными бумагами. Эти люди обмениваются ресурсами прямо здесь; они мастерски торгуются и ведут переговоры. Всё в этих стенах делается ради их удовольствия. За обсуждением происходящего на сцене один из них говорит другому: "Это было по истине убийственное представление, друг мой."

Оба смеются.
Многим из находящихся здесь, за кулисами, принадлежат огромные суммы. Многое хранится в кейсах и чемоданчиках, куда тянутся волчьи взгляды присутствующих. На сцене слышны приглушённые молитвы и государственные гимны из уст умирающих и пленных. Бывшие гладиаторы по-братски обнимают друг друга. Они часто поправляют свои карманы, где изредка предательски позвякивает стекло заготовленных пузырьков с ядом.
Зрители не покидают Круглую Арену десятилетиями.