Дом, милый Дом

Моими первыми хозяевами была немолодая, но эксцентричная пара. Мои милые старички.
Они оставили мне трогательные фотографии их молодости и пачку пожелтевших писем на полке в скрипучем шкафу.

Женщина любила сиживать вечерами в глубоком кресле у окна, наблюдая как ленивое солнце клонится к закату. Мужчина заваривал ароматный кофе, настоящий… Не ту гадость из дешевой жестянки, что тянет моя новая хозяйка. О нет. Он же не хотел травить ни меня, ни себя.
А как нежно они разговаривали друг с другом: «душа моя», «мой ангел», «старый дуралей»…

Партнер моей новой, излишне болтливой и откровенно глуповатой владелицы не способен совместить в одном предложении более трех слов. Общаться он предпочитает отрывистым «угу-ага» или с помощью рукоприкладства. И тогда говорливая замолкает и неделю прикладывает лед из морозилки к разбитому в кровь лицу.

А как-то раз я принадлежал неразговорчивой паре с детьми и вечными карьерными изысканиями. Они наняли няню, представляете? Словно я не справлялся с этой ролью и не мог посидеть с миленькими, одетыми в хлопковые сорочки детками. Я, между прочим, люблю детей. Их фантазия меня поражает. Днем они спокойно играют в кладовке, расставляя на полках разодетых кукол или ярких динозавриков из пластмассы. Смеются, сюсюкают с ними и между собой. А вечером истерично зовут маму и не могут спокойно спать без рыжего ночника у кроватки. Ну, подумаешь, я взял парочку игрушек. Я же тоже хочу поиграть… Я умею…

Потом были студентки и бесконечные тусовки, пьяные танцы на кухонном столе... Какая дикость. Что сказал бы мой первый хозяин? Разве это не возмутило бы его? И как они кричали и бранились, стоило их очередному «парню» исчезнуть с утра или посреди ночи. Ну что поделаешь, молодые люди такие неусидчивые, если им не помогать. Выйдут вечером попить воды из-под крана, а обратную дорогу найти не получается. Вот как можно забыть, где ты оставил койку с любовью всей твоей жизни. Приходится помогать. Ведь я люблю помогать. И своих хозяев тоже…

Особенно первых… Я по ним так скучаю, почти как человек, даже готов расплакаться. С какой нежностью они обживали маленькую уютную гостиную, расставляли на каминной полке тяжелые рамки с фотографиями. Какими влюбленными глазами они смотрели друг на друга и на меня. Эх, счастливое время. А их чудесные внуки? Такие славные были ребятишки. Я сразу к ним привязался. Девочка так старательно учила этюды, сидя за пианино, что и я невольно выучил пару мелодий, но у меня все еще плохо получается их исполнять. И ее брат, восторженный первооткрыватель, у него был талант, решительность и океан воображения. Знаете, что он делал по вечерам? Он сочинял для сестренки сказки и рассказывал ей перед сном. И про меня тоже говорил. Но ему никто не поверил.

И почему они никогда сразу не верят? Вроде делаешь все у них перед глазами, специально стараешься. А они сразу разоряются, стоит одному из хозяев намекнуть на мои проделки: что ты такое придумал, какие глупости, он не мог такое сделать, так не бывает. Наивные. Так бывает. Я делал. Я мог.

Поначалу я просто воровал особо полюбившиеся вещички, все равно можно купить другие, зачем жадничать. Потом стал злить их, переставляя что-нибудь с места на место, ну неужели очкам или вставной челюсти место на тумбочке? На полу под кроватью тоже неплохое местечко. Темное, надежное. От скуки и их безалаберному отношению к моим проделкам я перепробовал все – рвал газеты, потрошил подушки, оставлял грязные пятна на коврах и мебели, уничтожал их любимую бегонию …Или что там растет в этих горшочках на подоконнике? Любил рисовать всякое на стеклах и зеркалах, ну что они, право дело, злились или пугались. Это же игра, это весело. Вон дети же играют!

Знаете, как часто после слов, что так делать нехорошо, нарядная малышка отрывала своей кукле голову? Нет? А я знаю. Знаю, с какой злобой несчастную игрушку швыряли об пол, а мишке из мягкого плюша выгрызали глазки. Это они так играли… Зачем же тогда винить меня? Я же тоже играл.

Сначала я сыграл в прятки с внуками моих первых хозяев, но они нарушили правило «не звать на помощь», а ведь я егоспециально придумал! И тогда мне пришлось их наказать, а из-за этого с моими милыми старичками случился сердечный приступ. Не нужно было спускаться к внукам, зачем… Мы ведь просто играли. Я же так люблю играть. Мне было так грустно, что я, кажется, выл или плакал. Не совсем понимаю, что правильнее.

Потом играл в салочки с ухажерами моих вечно пьяных студенток, или кем были эти девчонки. Это было слишком скучно. Детишки играли веселее, только почти всегда жульничали или жаловались. Неужели не знают – ябедами быть плохо.

Я не помню всех своих хозяев, но помню, что веселиться вместе мне очень понравилось. Поэтому в этот раз я придумал игру получше. Салочки и прятки для желторотых юнцов, детские шалости. Мне нужно настоящее веселье…

В шесть вечера болтливая пойдет заваривать свой дешевый суррогат кофе, а ее недалекий партнер как раз досмотрит новости, или на что он пялится постоянно в телевизор. Он спустится в подвал, найдет там старый молоток и ржавые гвозди. Я вчера показал этому олуху, где они лежат, он ведь тугодум. Захватив эти игрушки, он поднимется и пойдет на кухню. Как я все славно придумал, аж хочется танцевать. Он будет играть с этой глупой, зависимой от кофеина и женских журналов дурой. И я тоже буду играть вместе с ними. Хорошо бы последний гвоздь он забил в свою голову, иначе чего доброго – вызовет людей на машинах с мигалками, и они опять нанесут грязи с улицы.

Ох… Совсем забыл представиться!
Я уютный двухэтажный дом на красивой пригородной улице.
И кажется, с минуты на минуту я буду очень рад новым хозяевам!