Вина из диких трав чарка да гончарка

Давным-давно, когда леса были дремучими и нехожеными, а славянские племена на резных капищах били поклон природе и древним богам, в лесной избушке жила знахарка.

–Хибарка моя драгоценная, – улыбаясь утреннему солнцу промурлыкала женщина, присев на потемневшее от росы крыльцо. Из прорехи под ним вынырнула кошка и растянулась рядышком, лениво подставив солнечным лучам пятнистый бок.

– Ежели ты, хибарка, развалишься… Это же мне до деревни придется ноженьками топать да плотника уговаривать чинить тебя. А у них за добрые дела плата полагается, – продолжала увещевать избу знахарка. – Намедни три горшка отдала с настойкой из ромашки, а на что выменяла-то? На куриные яйца! А бывало раньше, придешь в Пятерочку, Самсунг к терминалу приложишь – и хоть весь товар скупай, лишь бы экосумку дотащить. И вообще, скучно без Нетфликса, да Мурка?

Мурка понимающе моргнула зеленью глаз: «Правильно говоришь», – и вернулась к ленивой дреме, скучно без кабельного телевидения даже кошачьему роду-племени.

Какой Нетфликс? Какое кабельное? Сказитель беленой не просто объелся, обожрался, поди, на радостях! Вот в начале дремучие леса, высокие горы… Лиса Жихарку уносит... Ой, извините, не то! Славяне да капища природным богам, откуда Нетфликсу-то взяться? Что-то не туда повели гусли вешние…

А вот и туда! Это я вам говорю со всей ответственностью: живущая за деревенской околицей на краю дремучего леса в избушке знахарка скучала по телевидению уже пятый год… А никакой белены сказитель не вкушал. Просто женщина там в былинном прошлом – это я, человек, рожденный в двадцатом веке и с технологическим прогрессом знакомый не понаслышке. Вот тебе, бабка, и поход за хлебушком…

«Ха! – скажет мой слушатель. – Как же занесло автора во времена сказов и легенд, машину времени изобрел или веществ запрещенных вкусил и на самом деле восседает в палатах белокаменных, а не на крыльце избушки времен царя Гороха!»

И будет не прав. К чарке, конечно, припадала устами, но это не первопричина оказии с путешествиями сквозь время и пространство – все было антинаучно и сквозило мистикой насквозь. Шла в булочную за аппетитным хрустящим багетом, в ногах длинных запуталась, «бумс!», очнулась уже тут: леса дремучие, реки быстрые, Жихарку лиса тащит. Но это я потом, конечно, поняла, что сиганула через пару веков и отделалась легким испугом – по началу смекнула: сие есть сон разума, порождающий чудовищ, хорошо, что я прокачала скилл «осознанное сновидение», сейчас буду сновидеть!

Утешила себя и пошла куда глаза глядят, напевая под нос ерунду всякую.

Долго ли, коротко ли, вышла, аки пава в своих мечтах, словно лихо лесное чумазое, в реальности к деревеньке и тут удача одновременно и улыбнулась мне и оскалилась во весь рот. Это были люди, не монстры, сон приятный, смекнула я. Только вот поселенцы, ряженые в рубахи вышитые и лапти берестяные, мне, одетой в левис и футболку с вычурной надписью на английском, не обрадовались. И тут быль со сказкой разошлась: сестрицей названной меня не окликнули, в светлицу за стол хлебосольно не пригласили. Обрушили на меня чуров-пращуров и погнали туда, откуда пришла – за околицу, хорошо хоть тяпкой не перешибли, вилами не продырявили.

Вот тогда-то я и раскисла, и было с чего, сон-то не особо радостный, люди прогнали в какую-то стылую канаву, вокруг сумерки сгущаются, в лесу воют волки, как в последний раз, а я голодная сижу черт знает где… Ну и разревелась, обычно я, конечно, кремень: тверда и непоколебима, аки земная твердь, но раз такое дело. Так всю ночь и проголосила не хуже волков, приползла поближе к человечьему жилью и давай вопить во все горло, нюни по лицу размазывать. На месте деревенских я бы себя прибила топором, чтоб не мучилась и спать не мешала, или собак спустила. Но меня, верно, приняли за какое-то горемычное лихо и пожалели.

Утром, когда я отключилась от ночных терзаний и заснула по-настоящему, мне поставили крыночку молочной кашки: мол, поешь, чудище лесное и тебе полегчает –экопродукт, никаких ГМО. И мне полегчало.

Постепенно мы привыкли друг к другу: я – к ряженым в рубахи, они – к кикиморе в джинсах. Помереть с голоду у меня не получилось бы, угощали кто чем мог, решили, наверное, что меня братья-лешие выгнали за профнепригодностью, вот я и прибилась к ним – может, если не обижать, оклемается да уйдет.

Но я-то человек, а не навь какая, нужно же было и им чем-то за кров отплатить полезным. Тут-то и пригодились по полной лишь два увлечения в моей жизни из мириады бесполезных прочих: ботаника и гончарные курсы… Гончар в деревне и так был, как и старая знахарка, но ведь людскому роду-племени приятно, когда им нечисть помогает, подсобит своими скромными силами.

Вот так сказка и ненароком сложилась да сбылась.

Где-то там, за дремучими лесами, высокими горами и быстрыми реками, где кот и петух идут вызволять от лисы Жихарку, за деревенской околицей в маленькой лесной горнице, живет горемычное лихо – с людьми осталось: обжигает в огне глиняные горшки да чарки, разливает по ним настои диких трав, а вечером смотрит на звезды, повисшие над лесом коромыслом, и думает о своей, поди далекой, навьей стране.

– Плохо, без кабельного-то, Мурка… Пойдем, молока налью, свежего выторговала.