ПЛАЩ

В марте 1999 у меня остановился мой давнишний друг из отдалённой
пространством и временем Москвы начала 70х - Володя (Зеев) Вагнер.
В середине 70х, Володя репатриировался в Израиль, а в начале 90х стал одним из основателей Российской Еврейской Энциклопедии. С тех самых пор, он и тусуется попеременно то в Москве, то в Израиле, да время от времени наведывается в наши Нью Йоркские края.
Его кратковременные набеги неизменно взбалтывают тягучую трясину американской действительности и, зачастую, сопряжены с некими забавными эпизодами, порожденными столкновением столь непохожих образов жизни.
На этот раз Володя застал меня безработным. Состояние это отнюдь не было чем то новым. Приехав в штаты 10 лет назад в довольно стандартном качестве «советского инженера», я, как и большинство «моих коллег» из наших бывших соотечественников, влился в быстро растущую армию «русских программистов». Феномен этого явления, психология, так называемой, «технической? интеллигенции», ее адаптации к американскому образу жизни – тема отдельного серьезного разговора. Замечу только, что влился я в этот мир, видимо не с главного входа, а где-то сбоку - припеку, да так и мыкаюсь с одной работы на другую, да с безработицей посередине.
Так вот, в тот последний приезд весной 99 , Володя оставил у меня плащ. Плащ этот благополучно провисел 6 месяцев в нашем гардеробе, являясь молчаливым свидетелем того состояния апатии и растерянности, в которое меня повергли изнурительные и безрезультатные поиски работы. Наконец в сентябре, с наступлением дождей и холодов, чувство некой неловкости, вызванное плащом преобладало и я уныло поплелся на почту отправлять плащ его законному владельцу.
Американская почта – особый феномен. Все с ней связанное является в этой стране предметом особого уважения, гордости и преклонения, и окружено таинственным ореолом святости. Даже почтовые ящики в частных домах красуются на отдельном пьедестале впереди дома. А с каким трепетом относятся здесь к появлению почтальона! Профессия эта, являющаяся самой заурядной на нашей географической родине, здесь одна из самых почитаемых и желанных, так как сопряжена со всевозможными льготами и  выгодами. Само же почтовое здание  сродни храму, одно из центральных и почетных мест любого городка или района. Cодержание же этих почтовых отправлений вызывает у меня отнюдь не религиозный трепет. Один лишь взгляд на растущую ежедневно гору нераспечатанных писем, неоплаченных счетов, разнообразных назойливых предложений от  кредитных компаний, страховок, якобы бесплатных путешествий, вплоть до похоронных домов – повергает в уныние и вызывает гадливое чувство невыполненного долга.
Итак в дождливый нью-йоркский сентябрьский день, я уныло поплелся в тот самый храм с Володиным плащом под мышкой. Там,как обычо, стояла огромная очередь извивающаяся людским серпантином вдоль предназначенного для нее лабиринта. Терпению американцев может здесь позавидовать каждый наш соотечественник,казалось бы закаленный советскими очередями, но именно поэтому, видимо, окончательно его потерявший. Отстояв очередь, заполнив кучу бланков, я, наконец поднял свою сторону пуленепробиваемого стекла, являющегося непременным атрибутом нью йоркского почтового оффиса, и бережно опустил плащ на весы. Заплатив сумму, уверенно приближающуюся к стоимости плаща (не нести же его обратно), я пошел домой с ощущением выполненного долга.
По дороге что-то кольнуло в моем беспорядочном сознании, или, скорее подсознании. Придя домой, я немедленно проверил свою догадку. Володин плащ уверенно висел на своем старом месте, а все описанныя процедура была проделана с плащом моей жены.
Нетрудно догадаться, что сгребя в охапку злополучный плащ, я ринулся назад на почту. Ворвавшись туда как безумный, я увидел уже знакомую картину – очередь, и почему-то совершенно сменившийся обслущивающий персонал встретивший гробовым молчанием мои отчаянные попытки довести до их бюрократического сознания весь трагикомизм создавшейся ситуации.
Отстояв опять огромную очередь, я вздохнул с облегчением вызволив плащ моей жены от насильственной репатриации в Израиль.
Прошло 3 месяца. Как-то, воскресным декабрьским утром, я возвращался с прогулки со своей очаровательной дочуркой. В тот день и почта то не работала, да и почтальоны отдыхали. У дверей меня ждал какой то странный сверток исписанный на иврите...

PS
  Написание этого короткого рассказа заняло у меня почти пол года. Наиболее мучительным оказалось напечатать его на компютере по русски . Эта мучительная борьба со сном и отчаянные попытки в полудреме нащупать еще одну недостоющую русскую букву... К счастью для мировой культуры, граф Толстой не должен был зарабатывать себе на жизнь программированием в американской high tech company и оплачивать mortgage на свою усадьбу... Иначе «Война и Мир» никогда бы ни была написана. Когда почти весь рассказ был допечатан, с плащем произошла еще одна метаморфоза – на этот раз виртуальная. В один прекрасный субботний день я включил компютер с благими намерениями возложить очередную дань на алтарь исскуств и с ужасом обнаружил что «ПЛАЩ» бесследно исчез. Лишь несколько дней спустя, мой 15 летний сын сознался что безжалостно и банально переименовал его в russian document...Прежде чем окончательно поставить точку в russian document, я в очередной раз успел потерять свою «любимую» программистскую работу, но эта уже тема совершенно другого разговора.