Страшилки

Когда-то в детстве у нас с мамой была миленькая традиция: каждый раз, когда вечером мы возвращались с занятий по английскому, она рассказывала мне страшилки, городские легенды и мистические предания старины глубокой.

Идти по ночному городу, расчерченному оранжевым светом фонарей и слушать всевозможные истории - от «гробика на колесиках», «черной перчатки» и «соседки-ведьмы» до вполне тривиальных, но трагических исчезновениях ушедших порыбачить в новом месте или собравшихся в поход в Сейдъявврь.

- Мам, ну расскажи мне еще что-нибудь! – выпытывала у нее я, дергая за рукав шубы. – Только не про «в одном городе, жила семья», это я знаю наизусть!

- Даже не знаю… - начинала тянуть время она. – Я рассказала тебе так много историй, не удивительно, что я повторяюсь.
Так я узнала про «девочку с ножницами», призрака, поселившегося в недострое рядом с нашим домом, и, по легенде, этими самыми портновскими ножницами тебя и заколющим. Но это, конечно, если только вы рискнете заночевать там.

Была история про нерасторопных лыжников, решивших проложить маршрут на малом Питьевом озере, но остались от них только «рожки да ножки».

Рассказывала она и про Сейды, ловозерские бескрайние тундры, извилистые туристические маршруты, хищных зверей, добрых и злых шаманов.

- Вот вырасту и обязательно все там исследую! – гордо заявляла маленькая я, грезившая в ту пору стать историком-краеведом. – Уж я-то найду правду!

Мама только улыбалась, мечтая для меня о чем-то большем, и продолжала вспоминать или придумывать для меня все новые и новые «страшилки». Их было так много, что сейчас я помню лишь самые яркие или жутковатые, но и они все слились в одну большую страшную сказочку.

Но была одна история, хотя полноценной сказкой ее трудно назвать. Скорее всего это мистическое объяснение, ведь людям нужно как-то истолковать непонятные явления.

«Есть у нас на Крайнем Севере странное помешательство: "мерячение", – начинала заговорщицким шепотом рассказ мама. - Жил человек обычной рутинной жизнью: работа-дом, семья-друзья…А стоило ему северное сияние увидеть, тут ему и конец. Пропадает человек, себя забывает, ничего вспомнить не может - ни семьи, ни друзей. Помнит лишь, что ему на север нужно, а зачем? Этого он, конечно, не скажет, потому что и речь человеческую не помнит. И как бы его не останавливали, все равно уйдет, драться будет как дикий зверь, но уйдет. Кто-то винит шаманов, кто-то - тяжелую полярную ночь, а кто-то - излучение от полярного сияния. Но никто не знает, что же зовет их в заснеженные молчаливые тундры на самом деле: гипнотический напев шамана, зов полярной звезды или еще что. Никто не вернулся по своей воле… Только по весне найдут бедолагу, замерзшего насмерть с блаженной улыбкой счастья на лице».

«Восхитительно!» - думала я, пробираясь за мамой через сугробы.
Потом мы доходили домой, уставшие, с раскрасневшимися от мороза щеками. Нас ждал горячий чай и морошковое варенье, а все страшилки оставались где-то там за расписанным морозным узором окном. Там, в темноте, разлитой над сутулившимися сопками, сейдами, бездонными озерами. Там, где в темноте выплясывает северное сияние.

И зовет, зовет, зовет…