Северный ветер в саду Сиянии. Глава 10

 
Верещагин  был по ту сторону забора, за кустом сирени, что растёт у тёть Вали, чуть стороне, но недалеко от стола Сиянии. И ему весь разговор был слышен. Он давно там сидел и ждал, когда выйдет Сияния. Смотрел на неё сквозь листву, и сейчас самому стало трудно дышать.
«А вдруг вновь сознание потеряет. Мне трудно переносить её боль. Её боль возникает в моём сердце». Думал Верещагин.

– Дети, этот разговор не для улицы. Ответила Сияния.
– Мама, кто услышит? Бабушка Валя ушла на уличную лавочку, отсюда далеко. Больше вокруг нас никого нет, и разговаривать будем тихо.
– Что узнавать? Обычно, когда двоё, трое детей всегда есть старшие. Ты Мишенька младший, Оленька старшая, а Гриша средний.

– Мама, ты уходишь от ответа. Мамуленька не волнуйся, давай я расскажу. Попросил Миша.  – Если тебе трудно начинать, я начну..
– Что же ты нам расскажешь? – Печально спросила Сияния.
– Ну, во-первых, мы усилили поиски папы. Наняли, как сейчас принято и модно говорить, детектива. Снова обратились в федеральный розыск.
– Так, прекрасно, мои хорошие. Вы обрадовали меня.

– Ещё хочу сказать. – Продолжил Миша, чуть громче и жёстко. – Если выяснится, что кто-то причастен к исчезновению папы, я его сам уничтожу.
– Надеюсь, сыночка, никто не причастен, просто стечение каких-то обстоятельств, что не дают нашему папочке прислать нам весточку, но я верю, он найдётся.
– Хорошо мамочка, мы тоже верим, он обязательно найдётся.
– Так и дальше что? – Спросила Сияния.

– А дальше вот, что. Мамочка, мы ежедневно, несколько раз смотримся в зеркало, утром и вечером обязательно.
– Ну и что же, я тоже смотрюсь. – Сияния нервно рассмеялась. –
Это естественно, смотреться в зеркало.
– Да, мамочка естественно. И мы не придавали этому значения, до той поры, как увидели одного человека.

– Какого человека? Вы меня интригуете, дети. – Пытаясь быть спокойной, спросила Сияния.
– Мамочка, когда мы встретились с дядей Ярославом, нам он показался очень знакомым. – Продолжил уже Гриша.
– Возможно, вы где-нибудь с ним встречались, видели где-то.

– Да, мама, видели. Я вспомнил, у меня память очень хорошая. Мама ты же знаешь. – Продолжил Гриша. – А теперь, ты знаешь, не знаю, как это получается, я могу воспроизвести в памяти то, что увидел даже в глубоком детстве, а теперь, оказывается, могу и разговор давнишний произвести, и услышать его. Такое у меня впервые, я очень удивился, но он мне помог. Этот дар, откуда он взялся?

– По наследству передался. Гены наверное. – Тихо произнесла Сияния.
– Чьи гены, мамочка?
– Предков, родной мой, предков каких либо. Род наш большой,
– Да, большой, даже больше, чем я предполагал. Слышимость помогла мне.
– Что же ты вспомнил сыночек? – Бесцветным голосом спросила Сияния.
– Мамочка, не волнуйся, пожалуйста, не волнуйся. Может тебе по каким-то причинам неприятно вспоминать, но нам надо знать. Мама.
– Так что же ты вспомнил? Гришенька, сыночек. – Уже более спокойным голосом спросила Сияния.
– Афишу, мама, афишу. Ты помнишь её?
– Афишу? – Удивилась Сияния. – Я уж не помню, где она и цела ли она.
– Да, мамуленька, она целая и я её нашёл. –  Ответил Гриша. –  Она так и лежит в тубусе. Как папа её после реставрации свернул и положил.
– Ну, цела, так цела. – С безразличием ответила Сияния. –  Она никакой ценности не представляет, ну возможно кроме памяти.

– Конечно, мамочка, ни для кого не имеет, кроме тебя, меня и Миши.
– И меня. – Тихо произнесла Оля. – Мамочка, я твоя дочь и сестра братьям?
– Естественно, Оленька, как ты могла усомниться.
– Мама, мы просто хотим, чтобы тайны раскрылись. – Произнёс Гриша. –
Тогда в детстве, мы у папы спросили, кто здесь запечатлён. И папа нам ответил, что это наши родные, дяди и тётя.
Верещагин встрепенулся, услышал последнюю фразу, но сидел тихо, боясь выдать себя.

– Ну да, папа вам, верно сказал. Вы не довольны? Недовольны, что у вас были дяди и тётя артистами? Они были довольно хорошими артистами.
– Мамочка, мы довольны. Но нам бы хотелось глубже познать эту тайну.
– Какая тайна? Что вы дети?
– Мама, вчера мы видели этого дядю и очень удивились, что ты его не приветила, не пригласила, а наоборот разволновалась, что даже в сознании отключилась. Мы с Мишей вчера долго над этим рассуждали и пришли к одному выводу. Ты хочешь, чтобы мы его озвучили, или сама нам расскажешь?

– А вы, оказывается, можете быть жестокими. Сыночки.
– Мамочка, прости нас. – Продолжал Гриша. – Пожалуйста, прости, но нам надо знать правду. Он наш отец? – Сияния молчала, в сердце у неё было и согласие и противоречие. За забором, притих, напрягся Верещагин.
«Что же ответит Сияния».
Мамочка, что же ты мочишь? Он нам отец? – Вновь переспросил Гриша. Остальные с удивлением смотрели на Сиянию.

– Мама, и я, и Гриша очень похожие на него. Не смотря, что он сейчас изменился, не таким стал, каким в молодости был. – Произнёс Миша.
– Мамочка, а я? –  Тихо спросила Оля. – Я? Кто я?
Сиянии самой на удивление, стало спокойно, словно рядом Володя, и как всегда, обнимал её, отвечая на вопросы детей. Вот и сейчас, в этот момент, он сам ответит на все интересующие вопросы сыновей, как всегда. И ей показалось, что даже услышала его голос.
«Не бойся, я с тобой, девочка моя»

Она улыбнулась, посмотрела на всех ласковым взглядом и ответила.
– Что вам ещё известно? – Она уже улыбалась, спокойствие опустилось в её сердце, и передалось детям.
– Миш рассказывай. – Попросил Гриша.
– Когда я ехал, и увидел машину, а возле неё человека, он там что-то хотел сделать, но был такой ливень. И, что он там увидит, думал я, в такой ливень и предложил помочь. И я его пригласил в машину. А когда он сел в машину, то смотрел на меня с удивлением.

– Хм. Наверное, удивился, что за дуралей приглашает на дороге незнакомого человека к себе. – Рассмеялась Сияния.
– Возможно мама, но я всё же, думаю дядя Ярослав наш отец. Пока он гостил, я ещё не думал об этом, мало ли схожих людей, тем более его лицо немного изменили шрамы. Но, так как у тебя вчера был приступ, мы с Гришей засомневались, а потом мы немного слышали ваш разговор.
– Так и знала, подслушивали. А ещё отнекивались, воды попить вышли.
Братья рассмеялись.

– Мам, мы действительно попить пришли на кухню и может, я не обратил бы внимания, мамочка, если бы ты, мамочка, не убавила свет.
– Так значит вот, где я второй раз прокололась.  –
Она рассмеялась, и с ней рассмеялись дети, все сидящие за столом. Смех её был радостным. На сердце становилось легко. И всё же подумала.
«Ну вот, как им всё рассказать? И чтобы поняли меня и никого не обидели»
– Мамуля, мы папу, нашего папу Владимира меньше любить не станем, но хотелось бы разъяснений.

– Может, мне дадите собраться мыслями? Я знаю, папу вы любите и будите любить. Такого человека невозможно не любить. Я его сама очень люблю. Люблю такой любовью, которую вам её ещё осознать потребуется.
Последнюю фразу она произнесла чуть громче и строже. Она чувствовала, Верещагин где-то рядом, и слышит каждое их слово. Вроде бы загорелась на него какая-то злость, обида.
«Вот примчался, испортил всё. Было так хорошо в их семье. Возможно, и Володя вернётся скоро. А теперь разгрести надо всё это, да ещё выплеснуть эту грязь давнишнюю во все услышание. Ох, Володенька. Где же ты?»
Она вздохнула и спросила.
Что вам ещё известно?

– Мамочка, не многое. Только, что ты была влюблена в Ярослава. Здесь понятно.
– Но нам ничего не понятно.  – Как словно, сговорившись, хором произнесли Зоя, Оля и Ирина.
– Мамочка, скажи мне, я твоя дочь?
– Моя. Моя, Оленька успокойся, ты моя дочь, я тебя кормила своей грудью, с момента твоего рождения?
– Так выходит Оля младше нас?
– Нет, Оля старше вас на четыре месяца.
– Как? – Хором спросили все.

– Мамочка, а как же? Ты сказала кормила меня с момента рождения.
Сияния стала совершенно спокойной, казалось её вообще больше ничего не колыхнёт, не взволнует. Такое спокойствие, что и с места не сдвинет. И жизнь пойдет дальше, так как надо и Володя вернётся. И произнесла.
– Терпение, мои дорогие, мои любимые дети. Можете проявить терпение? Сияния улыбнулась своим  сияющим взглядом и улыбкой, которой она всегда одаривала детей, произнесла.

Верещагин! Иди к нам. Хватит прятаться за сиренью. Я тебя давно увидела.
Верещагин вышел из-за куста.
– Прости Сиянюшка, дети, простите меня. Можно да?
– Да, идите к нам, проходите. –  В разноброд ответили в несколько голосов, сидящие за столом. Кто в удивлении, кто спокойно.

Он не стал обходить, идти в калитки, а просто перепрыгнул один забор,  затем второй и оказался возле детской площадке. «Всё ещё спортсмен. – Чуть с насмешкой подумала Сияния. – Забор не препятствие. Как скакнул-то!» Ильюшка сидевший в песке, увидел его ноги, поднял на него взгляд, радостно закричал.
– Дедушка Ярослав! –

Вскочил и протянул ему руки. Верещагин поднял его. К нему подбежали остальные маленькие дети, побросав своё занятие. Он присел на корточки и разом всех обнял. У него самого глаза наполнились слезами, как его сердце обрадовалось детскому радостному визгу. Он спрятал лицо в милых головках детей, а они его целовали, что-то лепетали, забирались к нему на спину.
– Мама не удивляйся, когда он появился, дети его приняли все сразу. Мы ещё тогда подумали, детская душа всегда чувствует хорошего человека. Она не обманется. И несколько дней жил у нас и постоянно играл с детьми.

– Я и не удивляюсь. Обаяние у него в крови. Нравится женщинам, у него не отнимешь, вон, как наши малышки облепили его, оттеснив мальчиков. Дети оставьте деда в покое, он кушать хочет. Девочки, что там у нас посущественней есть на завтрак, принесите. –
Невестки встали и ушли в дом. А Сияния продолжила.
Верещагин, садись за стол, дети жаждут правды. Володечки не хватает за нашим столом. Он бы сам всё рассказал, а я толком и сама не знаю, так как была не в себе, и сознание мутное, воспоминания мутные и всю жизнь их бы не вспоминать. Глубоко затолкала, и на ключ закрыла. И было хорошо, так нет, вот этому, приспичило. – Сияния показала на Верещагина.  –
Приспичило, прибыть к нам, нарушить всё, что замок как-то сам взял и без ключа открылся.
Верещагин только, что подошёл к столу и остановился возле неё. Она дёрнула его за руку и продолжила. – Садись уже, голодный, как волк.

– Мама, а как волков звали. Волчицу я услышал «Астра», а того тёмного с сединой? Спросил Миша.
Сияния удивлённо посмотрела на него, но ответила.
– Акелла, а ты откуда про волков знаешь?
– Мамочка, не удивляйся, но с нами что-то происходит, со мной и Гришей, самим не разобраться. Волков я видел во сне. И тебя я там увидел, и Оленьку корзинке, вместо коляски. Папы не было рядом. Понимаю в лесу коляска без надобности.

– Да, папочка ваш сам корзинки сплёл для вас. Сначала для Оленьки, а затем и вам приготовил. Дети, я всего сама не знаю, мне было достаточно того, что знал Володя. После исчезновения вот этого человека. – Она вновь указала на Верещагина. – И я узнала, что ещё и беременна, а жили мы только вдвоём с бабушкой. Бабушка решила уехать оттуда. С кем она списывалась, кому письма писала, не знаю. Не интересовалась, я ещё была оглушённая тем, что человека, которого я полюбила, отдала ему всё, что было у меня, себя, свою девичью честь, родившую любовь, любовь невинной девочки, которую пришлось прятать глубоко, чтобы не возникала, и не давала о себе знать.

Дети смотрели на неё серьёзными глазами, Верещагин сидел, молча, смотрел на стол, опустив взгляд,  а Павел, сидевший рядом с Сиянией, взял её за руку, шептал.
– Мамочка, мамочка, родная не волнуйся. Я ведь только с тобой, мамочка, познал, что такое мама, материнская любовь.
Сияния сжала руку Павла, ответила.
– Павлик, ты сам не волнуйся, а я же спокойная, даже сама себе удивляюсь. Я вам расскажу лишь только то, что знаю сама, а что знал Володя, я не спрашивала, боялась даже воспоминаний. Поэтому я жила сегодняшним днём, растила Оленьку, потом родились вы мальчишки мои хорошие.
– Мам давай по порядку. – Попросил Миша. – Ты остановилась на том, что исчез твой любимый.

– Да, мои хорошие. Так получилось, что я была такой молоденькой девочкой, всего пятнадцать лет. Дурочка такая,  мне в тот день было день рождение, я такая счастливая была, с бабушкой мне новое платье соорудили, из её, что  ещё сохранились от начала того века.  Шляпку она переделала под меня. Верещагин! Помнишь? –
Он промолчал, лишь кивнув и молча, подумал. «Такое не забыть».  –
А я счастливая дурочка, я влюбилась, как только он протянул ко мне руку свою, там, в клубе, приглашая меня на сцену. А этому. –
Она толкнула плечом рядом сидящего Верещагина. – Не знаю. Сколько тебе было годиков-то? Верещагин? А?

– Тридцать. Тихо ответил он.
– О! Слышали? Ну, прям совсем юнец. – С насмешкой произнесла Сияния.
– Но я объясню. – Поспешил сказать Верещагин.
– Послушаем вначале маму, затем вас. – Вместе ответили Оля и Гриша.
– Хорошо, продолжай, Сияния. – Ответил Верещагин.
– А что продолжать-то? Пока бабушка искала куда уехать, хотели в город уехать к другой бабушке, она была где-то на отдыхе, пришлось ждать, бабушка кому-то ещё писала. А я пока собиралась в школу ходить, у меня здоровье было хорошее, животика ещё не видно было. Извините, рассказываю такое вам, сами напросились. –  Сияния улыбнулась чуть виновато, продолжила. –

Но не успела, у нас сбежали из тюрьмы заключённые, и они по нашим лесам шастали. А мне в школу по лесу идти целый километр. Бабушка меня не пускала.  Сидела дома. А однажды ночью они к нам сами явились. Вышибли дверь.
Сияния содрогнулась. Павел сжал её руку, прошептал, хоть тихо, но все услышали.
– Мама, я с тобой.
– Спасибо Павлик. –  Ответила Сияния. –
Мы с бабушкой отбивались, как могли. А когда бабушку убили, я ничего не помню. Можно я это не буду рассказывать.

– Не надо мамочка, произнесли невестки и дочь в один голос, и Оля разрыдалась.
– Мамочка моя.
– Оля, Оленька, успокойся родная. – Сияния встала и подошла к дочери обняла её. – Ты моя доченька, моя, не волнуйся, а это всё прошлое, я выздоровела от той кошмарной ночи. Твой папа помог. Он вылечил меня.
Сияния села рядом с дочерью и держала её в объятиях. И продолжила. –
Я не знаю или не помню, что было, я очнулась уже, в машине. Помню, меня купал папа, посадил, словно маленькую, в ванночку детскую. Папины руки.

А это оказывается, Володя меня купал и переодел в чистую одежду и перенёс в машину. Немного очнулась, когда посадил в машину, Володя подал мне такой маленький комочек, завернутую в мужскую рубашку и ещё во что-то не помню, новорожденную девочку. Она была такая малюсенькая, что у меня сердце сжалось, когда Володя пояснил, что два часа назад у неё умерла мама.
Оля вздрогнула и прислонилась ближе к матери, прошептала.
– Мамочка.
Продолжение следует.....
Таисия-Лиция.
Фото из инета.