17. 2. 20. Жалоба полиции о преступлениях полиции

17.2.2020
Жалоба полиции
Жалоба о преступлениях в отделении полиции

6.1.2020, с жалобой об организованной преступности у меня под боком, я отправился в полицейское отделение.
Куда я иду – известно. Не надо идти за мной, мой телефон, включён или выключен, показывает в подвалы кэгэбэ, где я нахожусь, с точностью до сантиметров. Мой проездной билет в общественном транспорте показывает в подвалы кэгэбэ направление моего движения, вид транспорта, его номер.
В полиции, в проходной будке, записали номер моего паспорта, моё имя, и эта запись – тоже в подвалы кэгэбэ. Выдали номер моей очереди, в нём написано: "№ 112, следователь знает, что ты пришёл, пожалуйста, подожди терпеливо твою очередь, 12:03 06\01\2020".
Время написали с большим враньём: на целый час позже! Вместо 11:03 – 12:03. Чтобы не было видно, что в приёмной я был один целый час и, кроме меня, никого и меня не приняли.
В приёмной только я. Три двери закрыты. Я жду, ведь написано: "подожди терпеливо" и "следователь знает, что ты пришёл". За мной в приёмную вошёл человек в чёрном обмундировании с пушкой на боку. Открыл одну дверь, вошёл и закрыл за собой. А я жду – "следователь знает, что ты пришёл". И никого кроме меня. Я в нерешительности открыть эту дверь – только спросить.
Всё-таки открыл. Маленькая комната, прямо передо мной, за столом молодая полицейская, тоже во всём чёрном и с пушкой на боку. Перед ней сидит этот в чёрном и с пушкой, вошёл передо мной. Сидит на том месте, где я должен бы сидеть. Сидит привалившись к стене, что сбоку от стола. Сидит как хозяин.
Полицейская встала и спросила нервно, что мне надо. А мне надо дать еду младшим внукам, они первыми возвращаются из хейдеров, школ и садиков. Да вот, сказал, мне надо в час внукам дать еду. А что у вас? – спросила она. Да вот, брякнул без всякой подготовки, организованная преступность преследует меня. Не буду же я прям от порога – про кэгэбэ, они все и всегда делают вид, что не понимают, о чём я. А в моей жалобе есть и слова "организованная преступность". А с "организованной преступностью" сразу понятно, что это серьёзно и надо им поспешить. А я успею к внукам.
А этот в чёрном, что развалился, как хозяин, не только ртом, но и всем телом: "гыы". А она мне: подождёте!
А чего ждать? В приёмной я один. И давно жду. А он сидит на моём месте. Сейчас время приёма жалоб!
И вдруг подошёл народ. Толпами. Заполнили приёмную, все стулья заняли. Я стою, как на иголках – опаздываю к внукам.
Только набежал народ, полицейская сразу вышла и спросила сидящего возле двери, что у него. Меня она не видела час! Он что-то ей промямлил. Она пригласила его в комнату. Я сказал ей, что моя очередь. Она сказала мне, что это важнее.
Но моё важнее – организованная преступность! Ей это до фени. И мои внуки ей до фени.
Хорошо играет – её место не в полиции, а в театре.
Но режиссёр ошибся – надо опросить всех, у кого что. Чтобы был самый нуждающийся в помощи полиции! А без этого – пустяк для того, кто прошёл два кэгэбэ.
Там у полицейской сидит этот "гыы"- режиссёр в чёрном. Руководит ею. Руководит и театральной массовкой в приёмной. Особое впечатление производят две молоденькие артистки – прямо из семинара "Бейт Яков": или вместе потупят глазки, или вместе смотрят на меня. Таких в полицию мама не пустит.
Театр, чтобы не принять мою жалобу.
Этот режиссёр в чёрном руководил в проходной напечатать время моего прихода на час позже, в 12:03, вместо 11:03, мол, Михаэль не был в приёмной целый час один. 
Кэгэбэ знает, что я написал. Кэгэбэ знает, куда и как я еду. Кэгэбэ знает, что я убегу к внукам. Кэгэбэ знает всё о моей жизни, до мелочей. Чтобы убрать меня чистыми руками.
Приду завтра.
А завтра могут и прирезать. Такова моя жизнь в израильском кэгэбэ.