Мы, товарищ Костюк, боготворим Бэйли Джей

               
      Взугрейный Карухчан предъявил Попову мандат, ковыляя контуженным бедром, влез на скользкие доски настила, небрежно брошенные охраной через перрон, балансируя, раскинув руки ужасающим разум журавелем, промчался по сходням и толкнулся в лакированную дверь штабного вагона, уже зажегшего желтый, подслеповатый в зимнем рассвете, неловко подкрадывющемся из - за будки обходчика, керосиновый свет. Гаврилов, Зотов, Дубов троичным сиамцем встали в дверях, удерживая на растопыренных пальцах охотничий карабин  " Маузера " и волгло свисая аккордеоном с перламутровыми вставными плашками к загаженной креозотом, нефтяным сором и чешуей от пайковой воблы земле, приняли на единую грудь темное пальто гостя, чуть ужатое по талии командирским ремнем. Еще в Орехово - Зуеве ревком снабдил Попова сапогами, несколько трачеными предыдущим носителем, наспех расстрелянным при откате армии от Валуёв Зажорских, где стремительно разомкнулась пружина лукавой стратегии Вобана, ремень же вручали в местной ячейке паровозного депо, куда заманил Зворычный.
     - Как есть мы вооруженная сила, - кашлял Зворычный, простираясь над порошистой тропкой колоссальным нетопырем нового мира, - то ремешок тебе в самый раз.
     Попов, ухватившись рыбьим зубом за ветхие обшлага Зворычного, тоскливо крутил головой, наблюдая одноглазый пристанционный фонарь, ядрено скрипящий под напором упругих волн северных ветров, сразу же за окончанием Юденича климатически возобладавших над распавшейся в гиль и чох страной.
     - Нам плевать, - апатично сказал Зотов, середуя в сиамстве кошмарной охраны командарма, - на все ремешки и Зворычных. Мы под Тетлаучитланом голыми кулаками орудовали, пока ты вшу грыз, Попов.
     Дубов рванул аккордеон, жалобно взвизгнувший в сокращающемся зарницами мареве станции. За будкой обходчика, трогая выпуклую кнопочку никелированного фонарика, затаился провокатор, еще днем подвизавшийся в редакции поездной вечорки как ответственный субалтерн Крунце, по обмену выправленный штабом у реалистов Тамани, покинутой спешно за последними обозами Амурской флотилии. Крунце терпко катал в памяти написанные утром строки к юбилею наркома, стараясь зажать в себе неисполнимое желание закурить, грыз щепочку, подобранную в грязи, тер нос, но курить хотелось - страсть.
    - Будет сигналы подавать, - усмехнулся веско Гаврилов, покачивая еловым ложем карабина перед коленом Попова, - думает, что мы не читали его стишков - то.
    Зотов захохотал. Дубов сверкнул кресалом, демаскируя состав, а затем процитировал :
    - Что ж колхоз ограбить жморко,
    Как зерно тащили в ям,
    Расставляя на пригорках
    Пулемет системы  " Плям ".
    - Нет такого пулемета, - подал голос Попов, отбивая коленом ствол карабина.
    - А это ты провокатору объяснять будешь, - угрожающе пообещал Дубов. - Тащи его, ребята.
    Из - под вагона выползли бойцы. Схватили Попова за пальто и штаны, раскачали в зябком воздухе уже в полный рост вставшего над станцией утра и бросили за будку обходчика.
    - Попов ! - удивился Крунце, от неожиданности роняя фонарь.
    - Нет такого пулемета, - хрипел Попов, выцарапывая провокатору глаза, - не рушат колхозы сознательные коммунары, все пригорки поросли ракитником и червоной калиной УНА - УНСО, а ты, сука, - плюнул Попов на холодеющее тело павшего в неравной борьбе Крунце, - даже и не слыхал никогда о Зворычном.
    Попов сел на грудь Крунце и закурил. Жадно глотая дым, думал. Вспоминал слесарные, десант под Новороссийск и прочую х...ню, недоступную пониманию уже заранее проигравшему блогеру из Ленинграда, ибо ( шикарное словечко ! ) предполагал автор замутить Крокет грандиозный, но сейчас  - неохота. Просто вот малоинтересно, что там и как, все одно ж ведь, все те же все там же жуют все то же скушное, как омлет, говно. Уж лучше на трансгел дрочить, чем вскуе шаташася по бессмысленным нолям и единицам, не несущим ни хрена, кроме краткого раздражения и оторопелой дрожи в том самом месте, где когда - то у людей был хвост.