О друзьях-товарищах. Книга 9

ВММА – ВМедА (1954-1960)


К ЮБИЛЕЮ! 60-летию выпуска военно-морских врачей ВМФ ВМА им. С.М. Кирова


Книга девятая




ОГЛАВЛЕНИЕ


ОТ КУРСАНТА ДО ГЕНЕРАЛА


– ИСТОРИЯ КУРСА
– ВЕТЕРАНЫ КУРСА СТИМУЛЫ ЖИЗНИ
– ВОЕННО-МОРСКИЕ ВРАЧИ – ГОРДОСТЬ РОССИИ
– ВММА – ВМедА. ИСТРИЯ ОДНОГО КУРСА
– НОВОГОДНИЕ ПОЗДРАВЛЕНИЯ ОДНОКУРСНИКАМ
– СБЛИЖЕНИЕ ПОКОЛЕНИЙ
– О «ШЛЮПКЕ ПАМЯТИ»


ПРОФЕССОРА И ПЕДАГОГИ


– АКАДЕМИК ОРБЕЛИ
– АКАДЕМИК БЫКОВ
– ПРОФЕССОР МАСЛОВ
– НА ЛЕКЦИИ ПРОФЕССОРА ЧИСТОВИЧА
– ПРОФЕССОР ЛАЗАРЕВ
– ПРОФЕССОР ТЕПЛОВ
– ПРОФЕССОР САПОВ
– ПРОФЕССОР ВАСЮТОЧКИН
– ПРОФЕССОР ВАЙЛЬ
– ПРОФЕССОР ВОЛЫНСКИЙ
– ПРОФЕССОР ПОНОМАРЕВ
– ПРОФЕССОР ПТИЦЫН
– ПРОФЕССОР ИЛЬИЧЕВ
– ДОЦЕНТ КОСТЕЛЬЯНЦ







ОТ КУРСАНТА ДО ГЕНЕРАЛА

ИСТОРИЯ КУРСА

Каждая жизнь имеет свою историю: длинную или короткую, положительную или отрицательную, интересную или очень интересную. И каждая жизнь оставляет след в развивающемся мире — след более-менее значимый, но в любом случае влияющий на динамику процесса развития. Каждый должен знать свою историю, должен гордиться ею и ... учиться на своих ошибках...
Наш курс уже вошел в историю — своими блестящими учениками, золотыми медалистами, доцентами и профессорами, высококлассными специалистами, педагогами, руководителями военно-морских (и других) учреждений, организаторами здравоохранения и т.д. Много сделали выпускники курса на благо военно-морской и гражданской медицины, многие награждены отечественными и зарубежными орденами и медалями, удостоены высоких титулов и званий, многие из оставшихся на своём девятом десятке продолжают активно трудиться на благо общества. Об их воинских и трудовых подвигах не раз писалось в газетах, научных и популярных журналах. О них написаны повести и целые романы (Ю. Носов-Пахомов), прекрасные воспоминания (К. Иванов, Ю. Антонишкис, Ю. Боякин), великолепные поэтические строчки (И. Кравченко, А. Пульянов, В. Арефьев, Р. Питиримов, В. Филипцев и др.), снят также фильм о нашей постакадемической жизни (Ю. Антонишкис). Всё это уже солидная память о нашем прошлом. И, при желании, каждый может найти копии этих, разбросанных по разным источникам, публикаций.
Современные информационные системы позволяют накапливать, объединять и анализировать большие объемы информации, при желании — с анализом жизненного пути и заслуг каждого нашего выпускника. Ибо каждый путь интересен и поучителен, достоин внимания и анализа.
В настоящих условиях собранную информацию надёжнее и эффективнее представить в интернете, на самостоятельной страничке сайта ВМедА, или Военно-морского факультета академии, возможно, и сайта Военно-медицинского музея.
Информацию можно представить в соответствующих (или иных) разделах истории курса:
Командиры и начальники
Профессора и педагоги
Курсанты и офицеры
Жизненные эпизоды
Жизнеописания (воспоминания)
Заслуги и достижения
Фотоальбомы  и др.
11.10.2018 г.



ВЕТЕРАНЫ КУРСА СТИМУЛЫ ЖИЗНИ

Наши ветераны. Они уже далеко не юны – всем за восемьдесят, но сохраняют энергию жизни, наслаждаются радостью бытия, делают максимум полезного в оставшиеся десятилетия отведенного каждому жизненного пути. Кто-то продолжает трудиться в профессиональном плане, кто-то занимается художественным творчеством, кому-то приходится прикладывать все силы для преодоления серьезных физических недугов. Но все они остаются юны душой, живут и творят во имя добра, красоты и нашего счастья. Активно трудятся над созданием истории нашего курса М. Трофимов, П. Терехов, В. Логинов, И. Кравченко, Л. Балашевич, Ю. Антонишкис, И. Лавров, Ю. Носов, А. Сенкевич, Г. Отдельнов. С глубокой светлой ностальгией заглядывают они в свое юное прошлое и надеются сохранить его в памяти для наших будущих поколений. Поражают чистота и свет публикуемого материала, стремление как можно шире и глубже раскрыть внутренний, душевный облик своих друзей, гордость за их успехи, уважение к их личности и к некоторым нашим юношеским, вполне естественным «недостаткам».
Товарищество, дружба, единение – глубокое курсантское и офицерское братство, прошедшее через всю нашу долгую служебную и трудовую жизнь – отличительные черты этого поколения ветеранов – нашего поколения! Хотелось бы, чтобы подобные отношения между людьми складывались и в будущем – и не только среди курсантов и военнослужащих, а в целом, во всем нашем развивающемся обществе. В единстве – главный залог наших побед и достижений.
 
Фотографии из личного архива Л.И. Балашевича.

Не перестает читать лекции в родной alma mater Костя Иванов, наш всеми уважаемый генерал. Он всегда в блестящей форме – физической, психологической; помнит мельчайшие детали своей долгой творческой жизни. Описал ее в прекрасной Книге воспоминаний, которой восхищаются прочитавшие ее однокашники. Находит силы курировать десятки будущих кандидатов и докторов наук, уверенно ведя их к достижению заветной цели. Не пропустил ни одной встречи с однокурсниками, помня и глубоко уважая наше курсантско-офицерское братство. Строит планы на будущее. В наставничестве и творчестве видит основную цель своей жизни.
Продолжает работать на кафедре социальной гигиены и охраны прав потребителей в Северо-западном медицинском университете на факультете подготовки врачей всегда активный и неутомимый Игорь Лавров. Одновременно успевает дорабатывать книгу своих воспоминаний, отдельные разделы которой публикует на странице нашего курса. Проводит большую организационную работу по еще большему сплочению однокашников, прежде всего петербуржцев.
Оказывает консультативную терапевтическую помощь в Военно-морском госпитале в Купавне и работает с больными в поликлинике неутомимый Вадик Ким. Находясь на работе порой с утра и до самого вечера, он успевает помогать квалифицированными советами и нам, однокашникам, борющимся со своими ветеранскими недугами – «ведущий терапевт нашего курса» – нештатный, но самый квалифицированный! Собственные невзгоды, неожиданно сваливающиеся на него одна за другой, преодолевает мужественно и уверенно, философски подходя к оценке складывающейся ситуации. В качестве одного из способов психологической реабилитации использует музыку. Обещал прослушать и проанализировать на этот счет и наши фортепианные и вокальные изыскания (В. Бердышев – музыка).
Возглавляет амбулаторное отделение Военно-врачебной комиссии в Белорусском военном госпитале Коля Король. Всесторонне подготовленный, высококвалифицированный специалист. Его опыт и знания особенно ценны для молодого поколения врачей, и полковник медицинской службы в отставке Король Николай Николаевич в полном объеме передает их сослуживцам – военным врачам Армии Вооруженных Сил братской республики Беларусь.
Активно трудится на кафедре Физиологии подводного плавания и аврийно-спасательного дела Юра Бобров. Сколько лет он там! Сколько поколений сотрудников при нем сменилось! По продолжительности работы на одном месте он, безусловно, «ветеран из ветеранов»! Сколько полезного успел сделать за это время для кафедры! Скольким слушателям передал свои глубокие знания! Скольких вывел на путь физиологической науки и практики! не мыслит себя без кафедры и продолжает творить, поддерживая традиции наших незабвенных педагогов и учителей.
Совсем недавно закончил свою активнейшую высокопрофессиональную деятельность в области офтальмологии Лёня Балашевич. Оставил после себя по всей стране широкую школу специалистов, много новых направлений развития офтальмологической науки, новых форм организационного взаимодействия в офтальмохирургии! Недавнее чествование Ученого по поводу его 80-летнего юбилея вылилось в торжество развития отечественной офтальмологической науки и практики.
Леонид Иосифович полностью (иначе он просто не может) переключился на художественное творчество: фотографию, рисование, литературу. Одухотворенно работает со старыми негативами, в том числе и пятидесятилетней давности, из которых вполне может получиться еще один высокохудожественный альбом; пишет прекрасные рассказы и повести на страницу нашего курса, глубоко вникает в свою родословную, готовит материалы для будущей книги воспоминаний. Своими руками реставрирует дом, осваивая (как всегда, в совершенстве) абсолютно новые профессии: маляра, плотника, слесаря, электрика. Много времени уделяет семье, сыну. Отдыхает на лоне природы, увлекается рыбалкой. И не выпускает из рук своего любимого фотоаппарата, создавая все новые фотошедевры. Влюбленный в среднерусскую и северную природу, он в этом летнем сезоне вместе с семьей намечает путешествие на юг, в греческие субтропики, на знаменитый остров Корфу, откуда, без сомнения, привезет с собой великолепные фоторепортажи.
Продолжает активную творческую жизнь Игорь Кравченко. Он по-прежнему работает в Политехническом Университете, руководит там литературной студией и читает лекции студентам. Из-под его пера выходят все новые поэтические шедевры, которые автор размещает в альманахах, сборниках, а также на странице нашего курса в Интернете. Его глубоко эмоциональное поэтическое поздравление наших любимых женщин с 8 Марта нашло глубокий отклик в сердцах читателей (скорее, читательниц!), в том числе и в Одноклассниках, откуда его поэтическую подборку сразу взяли в группу «Досуг ветеранов Ивановской области».
Не иссякают творческие планы и у Юры Носова, бывшего Главного эпидемиолога ВМФ, известного в стране и за рубежом отечественного писателя, секретаря Правления Союза писателей России и члена Высшего творческого Совета Союза писателей РФ. Опубликованная на странице нашего курса его повесть «Прощай, Рузовка!» еще раз напомнила нам о нашей бесшабашной курсантской юности, вызвав много светлых воспоминаний в сердцах и душах его друзей и товарищей.
Со светлой ностальгией вспоминает историю своей жизни Витя Логинов – события и людей, с которыми судьба свела его на жизненном пути. Помнит всех и все до мельчайших подробностей. И глубоко сожалеет, что далеко не обо всем, даже сейчас, может рассказать своим однокашникам. Но то, что он рассказал о своей детской и курсантской жизни, глубоко впечатляет. Его повествования отличаются и особым (разговорным) стилем изложения, глубиной раскрытия образов друзей, тщательной детализацией эпизодов и жизненных событий. Мы все надеемся, что Виктор Иванович вскоре пополнит копилку своих воспоминаний, дав новый толчок к развитию своего незаурядного литературного творчества.
Уверен, что не без грусти вспоминает свою недавнюю лесоохранную деятельность в братской Белоруссии Дима Медведев: прекрасную заповедную природу республики, и рыбалку в кристально чистых озерах и речках, и чуть ли не метровых щук, лично добытых и приготовленных по собственному рецепту для академических однокашников… И те с благодарностью вспоминают эти незабываемые застолья в дебрях белорусского леса, на берегу таинственных волшебных озер, ночные беседы у догорающего костра и мечты о долгом и счастливом будущем под глубоким, усыпанным звездами белорусским небом…
Отдыхают от своей многолетней и далеко не простой хирургической практики Алик Сенкевич и Алик Аширов. Оба – прекрасные специалисты, сделавшие за свою плодотворную жизнь тысячи блестящих операций. Активно живут жизнью курса, периодически выставляя свои воспоминания на нашей странице. Алик Сенкевич готовится к садово-огородному сезону и мечтает о летней жизни на природе. Аширка целиком отдает себя общению с высоким классическим искусством. Вместе с женой регулярно посещает Мариинку, концертные залы, художественные салоны; читает литературную классику.
Влюбленный в природу и жизнь родной планеты, Анатолий Константинович Попков, по-видимому, вообще не намерен останавливаться в своих путешествиях. Намереваясь в свои 88 лет еще раз посетить и любимые места нашей родины, и райские уголки Европы, и экзотические тропики, а, возможно, и добраться до самой Антарктиды (?!).
В этих путешествиях он, вместе со своей неразлучной супругой, видит свое собственное творчество и отсюда черпает энергию и вдохновение жизни.
Мы надеемся, что наши талантливые художники Боря Скочилов и Витя Цепин не расстаются со своим мастерством и творят во имя красоты и искусства. И мы рассчитываем, что рано или поздно (лучше рано!) они представят свои творения восторженному взору своих друзей – однокашников, порадуют нас своими задумками, открыв свою, художественную, летопись нашей курсантско-офицерской жизни.
Давно открыли свой дачный сезон заядлые садоводы-огородники Петя Терехов, Миша Трофимов и Алик Сенкевич. Последний перед поездкой в санаторий успел даже сделать основные посадки. Природа, физический труд, да и вообще здоровый образ жизни придают им энергию и духовные силы. И можно надеяться, что, запасшись ими, труженики садов и огородов активно займутся осенью и писательским творчеством, создавая вместе с другими, неуёмными, светлый образ военно-морского врача нашего поколения.
Можно надеяться, что наконец победил свои основные физические страдания и отделался от друзей-хирургов Гена Отдельнов. И теперь вполне готов к активной реабилитации с использованием всех оздоровительных факторов Крымской курортной зоны. Гена радует нас своей жизненной активностью. Поддерживает связь по скайпу со многими нашими ребятами. Дарит свои воспоминания о нашей курсантской и офицерской жизни. И то, что ему удалось подключить к этой работе самого скромного из скромнейших Гену Глинчикова, – многого стоит.
Ждет-не дождется открытия летнего сезона (я так думаю) Эдик Меньшутин – с твердым желанием забраться со своей верной байдаркой в самые удаленные от цивилизации уголки Карелии и продолжить братание со столь любимой им дикой природой. Безусловно, именно она является залогом его крепкого здоровья и душевного умиротворения. И мы желаем ему отличного отдыха в этом сезоне, а потом вдохновенного описания всех прелестей одиночных странствий.

Эдику Меньшутину от Афанасия Фета:

Уснуло озеро; безмолвен темный лес;
Русалка белая небрежно выплывает;
Как лебедь молодой, луна среди небес
Скользит и свой двойник на влаге созерцает.

Уснули рыбаки у сонных огоньков;
Ветрило бледное не шевельнет ни складкой;
Порой тяжелый карп плеснет у тростников,
Пустив широкий круг бежать по влаге гладкой.

Как тихо… Каждый звук и шорох слышу я;
Но звуки тишины ночной не прерывают, —
Пускай живая трель ярка у соловья,
Пусть травы на воде русалки колыхают…

Неутомимо ведет борьбу за справедливость и за будущее России Витя Калошин. Научно проанализировав (на досуге) практические результаты марксистско-ленинской теории развития общества и найдя в ней некоторые дефекты, Виктор Семенович с новых (современных) позиций подходит к анализу этого вопроса и намечает конкретные пути движения вперед нашего многострадального государства, обещая уже через столетие нам светлое будущее. В своем творческом порыве Витя так увлекся теоретической работой, что отложил на время и дельтапланеризм, и пчеловодство, и иные занятия, чтобы писать справки-доклады в высшие органы страны, преодолевая непонимание и бюрократическую рутину. И мы морально поддерживаем его в этом, желаем крепкого физического и духовного здоровья, столь же твердой настойчивости и веры в человеческие идеалы.
Обрадовал нас своим неожиданным выходом из скромного «затворничества» (в силу своей удивительной природной застенчивости) Гена Глинчиков, сумевший так же скромно поведать нам о своих походах за моря и океаны. Кто из наших ребят-подводников может тягаться с ним по продолжительности службы на дизельной ПЛ – 9 лет и 9 месяцев!? Можно порадоваться за его возможности полноценного отдыха и реабилитации в героическом Севастополе и пожелать Геннадию Григорьевичу счастья в нашей ветеранской жизни.
Конечно же, не остается без дела наш скромный и верный товарищ Слава Арефьев, укрывшийся от взоров людских на далекой Камчатке, за многие тысячи километров от alma mater. Чем заполняет он свой ветеранский досуг – рыбалкой, творчеством, туризмом и созерцанием заповедной красоты этого полудикого края? Когда-нибудь он сообщит нам об этом…
К сожалению, не имею возможности связаться со всеми друзьями-однокашниками. Но уверен, что все они продолжают жить активной творческой жизнью, творить и созидать во имя семьи, детей и внуков, открывая в себе все новые, порой самые неожиданные, творческие способности.
Хочется пожелать всем отличного летнего отдыха, максимально возможного общения с любимой природой, творческих достижений на своих садово-огородных участках и новых сил для борьбы за собственное активное долголетие.
27.04.2019 г.












ВОЕННО-МОРСКИЕ ВРАЧИ – ГОРДОСТЬ РОССИИ

                Из афоризмов медицинской службы ВМФ
                (из недр всеобъемлющей памяти Терехова Петра Антоновича):

                «Если уж быть врачом – то военным,
                если быть военным – то морским,
                если уж морским – то подводником,
                если уж подводником – то на АПЛ!»
                (Флагманский врач дивизии АПЛ бухты Павловского
                подполковник медицинской службы Розбаш, 1966 г.)

 
Фотография из личного архива Л.И. Балашевича

Офицеры Военно-морского флота, в том числе и военно-морские врачи, всегда считались в России цветом нашего общества. Поучившие блестящее образование в лучших учебных заведениях страны, воспитанные в духе высокой культуры и нравственности, преданные Отчизне, Военно-морскому флоту, своим семьям, они во все времена высоко несли честь своего мундира и никогда не изменяли присяге, данной Родине и Народу.
Именно такими представлял я в детстве морских офицеров, по рассказам моего деда Моргана Леонида Николаевича, военно-морского врача, награжденного царскими и советскими орденами и медалями, участника знаменитого Ледового похода из Гельсингфорса в Кронштадт в 1918 году. В сталинский период, чудом избежав самого страшного, дед неохотно отвечал на мои мальчишеские вопросы и редко рассказывал о своей офицерской воинской службе. Но иногда мне удавалось его разговорить, и тогда я узнавал много интересного. Так, я узнал, что дедушка начал военно-морскую службу корабельным врачом в Тихоокеанской эскадре в 1907 году на крейсере II ранга «Жемчуг». Узнал о боевых походах деда, о сложностях и ответственности военно-морской службы, о его друзьях, военно-морских врачах – докторах Квашонкине Алексее Алексеевиче и Герцоге Константине Павловиче, проживавших в то время (в годы моего детства) в Ленинграде. Узнал, что Герцог К.П. служил на крейсере I ранга «Дмитрий Донской», участвовал в Цусимском сражении, что корабль героически сражался с японской эскадрой, но, израненный, вынужден был выброситься на необорудованное японское побережье для спасения экипажа. Затем длительное пленение и возвращение на родину. Этот подвиг крейсера и, в частности, героическая работа доктора Герцога во время боя, увековечены Новиковым-Прибоем в знаменитой «Цусиме». В интернете можно найти фотографию офицерского состава экипажа корабля, сделанную перед Цусимским сражением. На ней можно узнать и доктора Герцога К.П. – рядом со священником. Памятная же его фотография, вместе с женой Ольгой Александровной, сделанная в Йокохаме, до сих пор хранится в нашем семейном альбоме.
Доктор Квашонкин А.А., выпускник Медико-хирургической академии 1905 года, служил или вместе с дедом, или на другом корабле эскадры. По крайней мере, они периодически встречались в корабельной кают-компании «Жемчуга», где устраивались музыкальные (и иные) вечера. Меня поразил тот факт, что многие офицеры корабля прекрасно играли на музыкальных инструментах: на скрипке, на рояле, на гитаре. И в кают-компании звучали произведения Шопена, Листа, Шумана, Шуберта и других композиторов. Великолепной фортепианной техникой обладал А.А. Квашонкин, исполнял на рояле скерцо и баллады Шопена. Не уступали ему в фортепианном мастерстве и другие офицеры. Дедушка редко подходил к инструменту – с вальсами и мазурками Шопена. Он обладал абсолютным слухом, но особой тяги к музыке не имел, поэтому и учился в детстве у частного педагога всего-то около полугода. Дома он по своему желанию никогда не садился за пианино. Однако, по моей просьбе, иногда присаживался рядом со мной, чтобы исполнить в четыре руки несложные фортепианные пьесы. Он свободно читал с листа незнакомые тексты и никогда не делал ошибок.
Все это в детстве поражало меня. Я в те годы начинал понемногу учиться музыке (под руководством бабушки) и знал, насколько сложно овладеть музыкальным инструментом.
Меня удивляло также и то, что все корабельные офицеры (опять-таки по рассказам деда) знали иностранные языки и свободно разговаривали и на французском, и на немецком, а некоторые – и на английском. Дедушка изучал, к тому же, еще китайский и японский, учась несколько лет на восточном факультете Харьковского университета. Я же, несмотря на все усилия бабушки, выучил наизусть только несколько французских стихотворений…
Традиция культурного общения в кают-компаниях кораблей I и II ранга у офицерского состава флота сохранялась и в последующем. И даже на старых эсминцах 56-го проекта, уходивших в 60-х годах на боевую службу, были прекрасные (настроенные!) инструменты – фортепиано. И живой звук звучал в кают-компаниях во время непродолжительного отдыха в вечернее время суток.
Счастье такой музыкальной реабилитации в период боевого выхода в низкие широты довелось испытать и мне (в 1966 году) на эскадренном миноносце «Веский». И пламенные репортажи корреспондента флотской газеты «Боевая вахта» капитана III ранга Егорова Марлена Сергеевича, звучащие под музыку Первого концерта Шопена, вдохновляли и завораживали отдыхающих...
В детские годы, расспрашивая дедушку, я восхищался героизмом наших моряков и всего нашего флота – и не только в одном Цусимском сражении, но и в других битвах – в войне с Германией, в которой мой дед принимал непосредственное участие (боевые походы в Финском заливе и Балтийском море, бои около Финских шхер, бои при Кассарском плёсе – Рижский залив, Моонзунд и др.). Впечатление от этих бесед с дедом у меня сохранилось на всю жизнь.
В последующем, уже учась в академии, я с огромным удовольствием посещал в Ленинграде близкого друга дедушки Квашонкина Алексея Алексеевича, полковника медицинской службы в отставке, бывшего начальника академической (ВМА им. С.М. Кирова) поликлиники. Видел его боевые награды, в том числе позолоченный кортик – личная награда Адмирала Флота Кузнецова Николая Герасимовича. Играл у него на прекрасном рояле, слушал его исполнение сложнейших произведений Шопена. Восхищался старинной литературой, в том числе французских и немецких изданий. И получил на память несколько книжек на французском языке (подлинники) из издательства Всемирной библиотеки.
Я всякий раз сравнивал свой уровень знаний со знаниями старшего поколения, и это сравнение было далеко не в мою пользу, что давало постоянный стимул для совершенствования.
Точно так же стремились к совершенству и остальные ребята нашего курса, пополняя пробелы своих знаний, связанные с военными и последующими годами нашего тяжелого детства и ранней юности. Активно трудились на академических кафедрах, осваивая медицинские специальности. Впитывали в себя высокую культуру великого города, посещая музеи, дворцы, концертные залы, театры, филармонию. Занимались в художественных студиях академии, Дома офицеров Флота, развивая скрытые до поры-до времени внутренние таланты.
Последующие десятилетия жизни, врачебной деятельности и творчества выявили достигнутый нами уровень профессионального мастерства и творческих способностей. Многие из наших ребят стали заслуженными деятелями отечественной и мировой науки, руководителями институтов, клиник и лабораторий, профессорами и академиками. Другие – оставались просто прекрасными врачами-специалистами, настоящими профессионалами своего дела, спасавшими жизнь и возвращавшими в строй больных и пострадавших. Некоторые в совершенстве владеют разными видами искусства (живопись, музыка, литература, художественная фотография и др.). Выходя в отставку с воинской службы, многие не прекращают работы, до конца отдавая свои знания и чувства людям. И сейчас мы имеем полное право говорить, что наше поколение военно-морских врачей тоже не ударило лицом в грязь, выдержав испытания и боевой службой, и локальными военными конфликтами, и Чернобыльской трагедией, и, наконец, – нашей трагической перестройкой… Выдержало, оставшись верным нашим идеям, человеческим идеалам, своей Родине и народу, показало добрый пример воинской доблести, мужества, чести, профессионального мастерства, высокой культуры и нравственности. О наших ребятах пишут воспоминания, повести и целые романы. Их воспевают в стихах и поэмах. Об их героических поступках говорят на страницах периодической печати.
Многое о заслугах и достижениях наших друзей, а также об их повседневной жизни и творческой деятельности можно узнать и на странице нашего курса, которая продолжает пополняться все новыми и новыми публикациями. Можно надеяться, что наши ветераны постепенно все включатся в эту творческую работу и мы не забудем никого из 168-ми столь близких нам выпускников Военно-морского факультета ВМА им. С.М. Кирова 1960 года.
19.04.2019 г.



ВММА – ВМедА. ИСТРИЯ ОДНОГО КУРСА

 
Военно-морские врачи, выпускники Военно-морского факультета ВМедА им. С.М. Кирова 1960 года, на юбилейной встрече, посвященной 55-летию выпуска. Санкт-Петербург, 26.09.2015.
55 лет побед и достижений! – Курс, которым может гордиться Медицинская служба ВМФ. Это предпоследний курс, который удостоился чести поступить в Военно-морскую Медицинскую Академию, курс, переживший объединение двух медицинских академий (ВММА и ВМедА), курс, курсанты которого первыми прошли шесть лет учебы в курсантских погонах. Этот курс последним прошел корабельную практику на историческом «Комсомольце» (1955 год) и последним участвовал в боевых тралениях на Балтике (1956 год).
По материалам Ю.А. Антонишкиса, полковника медицинской службы в отставке, доктора медицинских наук: 7 выпускников курса закончили академию с золотыми медалями. 14 врачей-подводников прослужили на ПЛ более 9 лет. 8 выпускников стали начальниками и начмедами госпиталей, поликлиник, санаториев. 11 человек возглавили кафедры, или стали заместителями начальников кафедр. В числе выпускников один начальник и двое заместителей начальника медицинской службы флотов, один стал главным инфекционистом МО СССР. В составе курса 40 кандидатов и 15 докторов наук, 32 старших научных сотрудника (доцента), 12 профессоров, 12 заслуженных врачей республики. Среди ветеранов много орденоносцев. Курс был необычайно талантлив в области искусства и спорта. Многие остающиеся в строю ветераны, несмотря на возраст, продолжают активно трудиться, отдавая свой богатейший духовный потенциал Родине и народу.
28.07.2018 г.













ДРУЗЬЯМ-ОДНОКАШНИКАМ

 

Полковник медицинской службы в отставке, заслуженный врач России, терапевт высшей категории, кандидат медицинских наук Ким Вадим Николаевич.

Поздравляю вас, ваших родных и близких с чудесным новогодним праздником! Желаю теплых семейных встреч и по целой корзине бодрости и здоровья (вместо подснежников) — ясного разума на своих ногах! Делюсь секретом крепкого здоровья и долгой молодости: "Живите в СССР!" (специальность, спорт, секс – регулярно!)... Мы успели многое сделать в жизни, но по-прежнему остаемся в ответе за последующие поколения. Попытаемся передать им всё, что было хорошего у нас с вами.
29.12.2018 г.








НОВОГОДНИЕ ПОЗДРАВЛЕНИЯ ОДНОКУРСНИКАМ

Иванову Константину Сергеевичу — генерал-майору медицинской службы в отставке, доктору медицинских наук, профессору.
Поздравляем тебя, Маргариту Александровну, ваших родных и близких с Новым годом! Желаем без потерь преодолеть все физические и душевные невзгоды и ещё многое сделать на благо отечественной военно-медицинской науки и практики. С радостью и ностальгией вспоминаем годы совместного курсантского братства. Благодарим за чудесную книгу воспоминаний — прекрасный пример для подражания всем оставшимся в строю ветеранам!

Попкову Анатолию Константиновичу.
Желаем успешно преодолеть 90-летний возрастной барьер, сохранив прежнюю энергию и жажду жизни! Ждём Ваших мудрых жизненных советов юным однокашникам, прежде всего в вопросах творчества и преодоления.

Вадику Киму — главно-ведущему терапевту курса (нештатному) и большому любителю классической музыки.
Благодарим за постоянную высококвалифицированную консультативную помощь всем страждущим и страдальцам. Желаем открыть для нас, наконец, Тайны и секреты вечного здоровья и молодости!

Юре Антонишкису
Вернуть былую веру в свои силы и неукротимую душевную энергию, столько десятилетий сплачивавшую нас — выпускников ВМФ ВМедА им. Кирова 1960 года.

Носову Юрию Николаевичу
Поздравляем с Новым годом! Желаем тёплых встреч и семейного счастья! Надеемся, что климат Кавказа благотворно скажется на твоём физическом и духовном здоровье и даст новый толчок для литературного творчества. С удовольствием перечитываем твои повести и романы о курсантской и офицерской жизни. Хорошо бы увидеть их на страничке нашего курса.
Игорю Лаврову
Поздравляем тебя и Людмилу Ивановну с Новым годом! Желаем долгих лет семейного счастья и новых творческих успехов. Помним нашу весёлую курсантскую юность и гордимся достижениями наших друзей однокашников!

Лёне Балашевичу
Желаем спокойного, тихого отдыха в ласковых объятиях чудесной финской природы и новых творческих успехов в области высокохудожественной фотографии. Ждем выхода в свет книги воспоминаний доктора медицинских наук, профессора, академика Российской академии естественных наук, Лауреата премии им. С.Н. Фёдорова — Балашевича Леонида Иосифовича. Просим дать о себе информацию на страничке нашего курса.

Игорю Кравченко
Поздравляем с Новым годом! Гордимся, что в нашей курсантской среде родился и сформировался поэтический талант столь высокого уровня! С удовольствием перечитываем плоды твоего поэтического творчества. Надеемся, что твоя вдохновенная лирика будет способствовать дальнейшему объединению нашего курсантско-офицерского братства, и мы, вдохновленные ею, будем смело смотреть в наше ветеранское будущее...

Толе Брюховецкому
Поздравляем всем нашим сплоченным ветеранским союзом с прекрасным новогодним праздником. Желаем, чтобы на твоём тернистом пути борьбы и преодолений впереди светила яркая звездочка Победы. И чтобы вели тебя к ней твоя воля, упорство и безграничная вера в возможность достижения цели, а также светлые воспоминания о нашей счастливой курсантской юности...

Гене Отдельнову
Победоносно завершить в 2019 году борьбу со всеми своими внутренними недугами и начать сполна пользоваться всеми благами Крымской цивилизации!



Эдику Меньшутину
Продолжать активное общение с Природой и догнать, наконец, на своей байдарке легендарного Фёдора Конюхова — после завершения им очередной кругосветки...

Алику Сенкевичу и всем нашим "белорусам"
На просторах братской Белоруссии продолжать высоко держать марку Ветеранов Военно-Морского флота. Не терять навыки фермерского творчества, внося личный вклад в развитие нашей единой, комплексной экологически безупречной продовольственной программы.

Мише Красину
Желаем, чтобы «пребывание на водах» благотворно сказалось на твоем здоровье и дало, наконец, возможность физического успокоения и активного духовного творчества.

Алику Аширову
Поздравляем тебя и вечно юную и прекрасную Галину Львовну с Новым годом! Желаем, чтобы ваша семейная жизнь и в дальнейшем текла столь же счастливо, как и все предыдущие годы. Предлагаем использовать твой острый, как в юности, ум и блестящую память для пополнения наших курсантских воспоминаний.

Пете Терехову — мыслителю, просветителю и главному хранителю памятных дат о курсе.
С пожеланием продолжать активные тренировки на горе Ахун. Они во многом способствуют сохранению твоего юношеского задора и творческой активности.

Мише Трофимову
Пришла зима. А это значит, что скоро будет весна (мудрое китайское изречение)... И вновь зазеленеют всходы. И зацветет твой фруктовый сад. И жизнь наполнится новым содержанием. И отступят ветеранские недуги. А это, может быть, главное сейчас в нашей жизни!

Поздравляем с Новым годом Славу Арефьева, Эдика Кузнеченко, Сашу Козакова и других однокурсников, временно затерявшихся на бескрайних просторах нашей родины. Надеемся хотя бы на виртуальную встречу с вами на страничке нашего курса. Желаем возможных удач и свершений!
Друзья-однокашники. 30.12.2018.



СБЛИЖЕНИЕ ПОКОЛЕНИЙ

Сближения хотя бы в скверах, хотя бы на отдыхе! Мы тоже не прочь были отдохнуть на лавочке и в Летнем саду, и у нас, на Клинском проспекте, и где-либо в парковой зоне, за городом...
 
Толик Овчинников (справа) и Толя Иващенко.

Но здесь точно — в черте города. Обычная идиллия пятидесятых годов: старички и старушки на лавочках, с палочками, с книжками, газетами; юные мамочки со своими чадами в колясках, присоединяющиеся к ним порой уставшие от ходьбы по городским кварталам прохожие...
Вот и мы тоже присоединились. С непременным чемоданчиком (для занятий и для покупок). Ребята о чём-то задумались. Может быть, немножко устали... В раздумье о дальнейшем направлении движения...
Как изменилась эта "скамеечная идиллия" в восьмидесятые и девяностые годы! Переполненные урны у скамеек, заваленные мусором и пищевыми отходами скверы. На скамейках вместо старичков и старушек, пьяные мужики непристойной наружности. По всему городу бесчисленные пивные ларьки и нескончаемые очереди к ним страждущих забвения. Дикие вопли и непристойная брань, в том числе и вокруг нашей Рузовки...
Представляю, каково было коренным ленинградцам видеть подобные "культурные метаморфозы"! Если даже и нам, заезжающим в нашу культурную столицу проездом, всё это казалось каким-то кошмарным сном (вместе со всеми остальными трансформациями нашего общества)...
... А сейчас — как бы хотелось еще раз побывать в родном Питере и посидеть в тишине на сохранившихся на Клинском и в иных местах скамеечках, уже со своими собственными костылями-палками, рядом с новой сегодняшней молодёжью, и вспомнить там эпизоды из нашей прошлой, юношеской жизни.
25.10.2018 г.




О «ШЛЮПКЕ ПАМЯТИ»

Вчера, 4 марта 2019 г., обсуждали по телефону с Игорем форму размещения очередного цикла его стихотворений. Была возможность разместить по одному с памятными фотографиями. Решили все же не разбивать цикл на фрагменты, поскольку именно в комплексе стихи глубоко отражают прозу и лирику курсантской жизни.
Заканчивая разговор, уже хотели отключаться, как вдруг Игорь восклицает:
– Совсем забыл – послушай! Стихи про шлюпку свободно ложатся на мелодию «Широка страна моя родная».
 
Фотография из архива В.И. Логинова.

И тут же исполнил мне далеко не старческим баритоном это уже совсем по-иному звучащее произведение. И на самом деле получилось здорово.
– Ты специально писал под эту музыку?
– Абсолютно нет, получилось случайно. Только вот припева нет. Можно доработать, и получится Гимн нашего курса!
– Здорово! А пока можно предложить идею для обсуждения нашим ребятам – уже многие на страничку заходят.
– Выставляй, будем ждать отзывов и мнений…
Вот оно, еще раз, это стихотворение, но уже с новой волнующей идеей. Кстати, написано оно было всего неделю назад – 22-24.02.2019.
И как написано! Тут не только ностальгия, тут круговорот наших курсантских будней, тут вдохновенные порывы нашей юности, и одновременно глубокая философия жизни.





Игорь Кравченко. Шлюпка памяти

Где б меня по жизни не штормило,
в памяти всплывают иногда
первый курс и старшина Ермилов,
и Фонтанки стылая вода.

Практика – хождение на шлюпках,
вёсла и мозоли на руках.
Вдоль Фонтанки, в модных узких юбках,
девушки идут на каблуках.

Выше их, по узкому карнизу,
нитка сизокрылых голубей.
Мы смеёмся и кричим, что снизу
мир для нас прекрасней и видней.

И смеются девушки, и кто-то
машет, то перчаткой, то рукой.
Но у нас, увы, своя забота –
состязанье с ветром и рекой.

Шлюпки уплывают длинным строем,
словно годы юности моей.
Я узнаю, мир людей устроен
посложнее мира голубей.

Но пока что далеки итоги,
пенсия и проблеск седины.
Словно древнегреческие боги,
мы ещё бессмертны и сильны.

Скоро нас с неодолимой силой
время разнесёт в потоке дней.
Но друзья по курсу и Ермилов,
будут в шлюпке памяти моей.

22-24.02.2019


ПРОФЕССОРА И ПЕДАГОГИ


АКАДЕМИК ОРБЕЛИ

 
Орбели Левон Абгарович (1882-1958)

Наш курс не бывал на лекциях Левона Абгаровича, и мы не встречались с этим выдающимся человеком. Но много слышали, а затем и читали о нём, изучали труды учёного и его последователей, использовали его принципиальные подходы в собственных клинико-филологических исследованиях. Выдающийся учёный и Человек с большой буквы! Вот перечень его основных заслуг и творческих достижений.
...Всемирно известный ученый, ученик И.П. Павлова, основоположник эволюционной физиологии, создатель большой научной творческой школы. После смерти И.П. Павлова возглавил физиологический институт АН СССР. С 1925 по 1943 гг. — начальник кафедры физиологии ВМА им. Кирова. В 1943-1950 гг. — начальник ВМА. В 1946 года — вице-президент АН СССР. Академик АН Армянской ССР. Академик Академии медицинских наук СССР. Генерал-полковник медицинской службы — высшее воинское звание для медицинских работников. Лауреат премии им. И.П. Павлова и Государственной премии, Герой социалистического труда, почетный доктор и академик ряда зарубежных академий.
После объединённой сессии АН и АМН СССР (июль 1950 г.) Л.А. Орбели был освобождён от руководства почти всеми возглавляемыми им учреждениями, кроме поста заведующего физиологической лабораторией Естественно-научного института им. П.Ф. Лесгафта. С 1956 по 1958 года Л.А. Орбели — директор Института эволюционной физиологии им. И.М. Сеченова.
Награжден четырьмя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Красной Звезды, многими медалями СССР.
Л.А. Орбели — один из основоположников эволюционной физиологии. Сделал много открытий в области исследования вегетативной нервной системы, приведших к открытию адаптационно-трофической функции симпатической нервной системы. Имеет более 200 научных работ. Глубокие исследования провел в области изучения нервной регуляции функций и координационных механизмов центральной нервной системы, в области высшей нервной деятельности и мн. др.
Да, мы не были на лекциях этого выдающегося ученого. Но мы многое знали о нём, о его научных трудах, гордились им и брали на вооружение в своих научных исследованиях основополагающие принципы взлелеянной и развитой им физиологической науки...





АКАДЕМИК БЫКОВ

 
Быков Константин Михайлович (1886-1959).

Известный отечественный физиолог, ученый и последователь И.П. Павлова. Действительный член АН СССР и АМН СССР. Заслуженный деятель науки РСФСР. Генерал-лейтенант медицинской службы. Депутат Верховного Совета СССР 3-4 созывов. Лауреат Сталинской премии первой степени. Награжден орденом Ленина, тремя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Красной Звезды. Премия имени И.П. Павлова за работы в области физиологии. Золотая медаль имени И.П. Павлова за развитие наследия И.П. Павлова.
Директор Института физиологии центральной нервной системы АМН СССР. Директор ИФАН. Начальник кафедры нормальной физиологии Военно-морской медицинской академии. Известен трудами по изучению взаимодействия коры головного мозга и внутренних органов, по изучению физиологии пищеварения и экспериментальной бальнеологии. Член ряда физиологических научных обществ. Член Советского Комитета защиты мира.
Нашему, тогда второму курсу ВММА, К.М. Быков прочитал всего одну, вводную лекцию, в 1955 году. Она была пышно обставлена. Стены аудитории были увешаны таблицами. На лекции присутствовали все сотрудники кафедры физиологии, и даже с других кафедр. Генералу (тогда ещё генерал-майору медицинской службы) чётко сделал доклад старшина курса - капитан мед.службы Хохлов Л.К. Все были в торжественном внимании и приподнятом настроении. Мы уже кое-что знали об академике, о его научных исследованиях, о Павловской школе, и даже о коре головного мозга. Дисциплина на лекции была отменной. Младшие командиры внимательно следили за тем, чтобы на задних рядах не было открыто отдыхающих и размеренную речь академика не нарушало порой замечаемое на лекциях тихое посапывание и нечто подобное.
Что уж тогда излагал нам академик — точно не помню. Очевиднее всего, основы своей любимой науки и перспективы ее дальнейшего развития, в первую очередь в области изучения функций коры головного мозга. Было много демонстраций. Два ассистента только и делали, что меняли на доске таблицы с графиками и цифрами... Безусловно, лекция была блестящей! Но мне она почему-то не очень понравилась. Возможно, потому что была мало эмоциональной — академик не обладал особым ораторским искусством. А может, и потому, что на меня произвели впечатление разговоры о роли Быкова в низведении с научных высот другого академика-физиолога - Л.А. Орбели и его научной школы, с его теорией автономной (вегетативной) регуляции функций и гемато-энцефалического барьера. Академик Быков выступил с разгромным докладом на совместной сессии АН СССР и АМН СССР — Павловской сессии (1950 г.), и, в конечном итоге, надолго затормозил развитие Отечественной физиологической науки. Каково же пришлось Л.А. Орбели и его последователям (Г.В. Гершуни, А.Г. Гинецинский, И.С. Бериташвили, Л.А. Штерн — единственная в стране женщина-академик), можно было только догадываться...



ПРОФЕССОР МАСЛОВ

 
Профессор Маслов М.С. читает лекции.
(Кафедра детских болезней)

Маслов Михаил Степанович (1885-1961). Генерал-майор медицинской службы, доктор медицинских наук, профессор, действительный член АМН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР, председатель общества детских врачей Ленинграда, один из основоположников Советской педиатрической школы, участник Первой мировой войны, житель блокадного Ленинграда.
Мы имели счастье слушать этого выдающегося клинициста (педиатра), учёного, исследователя, педагога и просто Человека с большой буквы незадолго до его смерти (1961 год). Восхищались его лекциями – беседами, его способностью передавать нам огромный объем информации, прививая любовь к своей дисциплине, к объекту своего врачебного внимания - к детям, тихой интонацией повествования, глубокой логикой рассуждений, творческим подходом к изучению проблем в педиатрии, желанием передать максимум своих знаний нам, его ученикам и последователям. Глубокое уважение к людям, ко всем нам, слушателям, без исключения и колоссальная любовь к детям, желание сделать всё возможное и невозможное для укрепления их здоровья. Его тезис, что здоровье человека закладывается в раннем детстве, остаётся основополагающим в развитии здоровья нации и принят на вооружение в современной отечественной педиатрии как основа нашей государственной общеоздоровительной политики.
Мы, слушатели, уважали и боготворили его. Аудитории на его лекциях всегда были переполнены представителями самых различных кафедр. На них не было ни одного спящего слушателя, даже после самых тяжёлых суточных дежурств. По окончании лекции профессора просто заваливали вопросами, и он еще долго оставался среди нас, радуясь нашей любознательности и студенческой (курсантской) активности.




НА ЛЕКЦИИ ПРОФЕССОРА ЧИСТОВИЧА

Чистович Андрей Сергеевич. Генерал-майор медицинской службы, доктор медицинских наук, профессор; заведующий кафедрой психиатрии Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова. Возглавлял также клинику психиатрии Института физиологии АН СССР. Выдающийся учёный-психиатр. Ученик и соратник великого И.П. Павлова. Блестящий лектор, оратор, ученый. Внес существенный вклад в учение об инфекционных психозах. Удивительный педагог, интеллигент. Обладал широчайшим объёмом знаний, широкой эрудицией, поразительной культурой речи, железной логикой рассуждений. Был способен заинтересовать своей дисциплиной каждого, даже не очень заинтересованного в познании психиатрии студента. О широте его взглядов и научных изысканий свидетельствует один перечень разделов его воспоминаний "Из воспоминаний старого психиатра". Андрей Чистович, профессор, доктор медицинских наук, Ленинград 1946-1947-1977 гг.
Человек и его я
О человеческом характере
Страх
Любовь в подполье
О чудесах гипноза
По следам сновидений
Радиоперекличка с богом
Лечение длительным сном и др.

 
Кафедра психиатрии, ВМедА, 1959 г.

Много открытий сделал ученый и в смежных с психиатрией дисциплинах. Он был одним из первых психиатров, кто понял (а затем и доказал!), что причиной психозов у больных могут быть инфекции (туляремия, листериоз, бруцеллез, токсоплазмоз и др.).
К 150-летнему юбилею кафедры психиатрии Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова был выпущен сборник его трудов: Чистович Андрей Сергеевич "Психиатрические этюды" (Избранные труды, С. Петербург, 2007 г.)



ПРОФЕССОР ЛАЗАРЕВ

 

Прошло 64 года с момента нашего поступления в Военно-морскую Медицинскую академию (ВММА) и 58 лет с момента окончания Военно-морского факультета Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова (ВМедА). Нам, выпускникам академии 1960 года, уже давно за восемьдесят, но яркие впечатления о счастливых годах учебы у всех нас остались в памяти до сих пор.
Мы храним светлую память о наших профессорах и педагогах, давших нам знания и навыки и сделавших нас военно-морскими врачами. Храним пожелтевшие от времени фотографии тех времен, в том числе и профессорско-преподавательского состава, сделанные на лекциях и занятиях, и с благодарностью вспоминаем о них и отдельные памятные моменты встреч с ними.
Николай Васильевич Лазарев (1895-1974). Данные из интернета.
Токсиколог. Фармаколог. Доктор медицинских наук. Профессор. С 1941 по 1956 г. Возглавлял кафедру фармакологии ВММА, а с 1956 г. – ВМедА им. С.М.Кирова. Один из основателей советской промышленной токсикологии.
см. «Любимый профессор» (глава из книги В. Бердышева «Ленинград и ленинградцы»)
ПРОФЕССОР ТЕПЛОВ

 

Теплов И.Т. — профессор кафедры терапии (пропедевтики и диагностики). Полковник медицинской службы, доктор мед.наук. Очень любил на лекциях вникать в историю своей науки, воспоминая и восхваляя великих наших клиницистов, в том числе и тех, у кого ему выпала честь учиться и с кем довелось работать в последующем. Параллельно с ним лекции по пропедевтике читали два других профессора кафедры — Червяковский и Куфарева...



ПРОФЕССОР САПОВ

Воспоминания физиолога-ученика и последователя Учёного.

7 июля 2018 года исполняется 97 лет со дня рождения И.А. Сапова – генерал-майора медицинской службы, доктора медицинских наук, лауреата Государственной премии СССР, Главного физиолога ВМФ. Иван Акимович много лет преподавал на кафедре нормальной физиологии Военно-морской медицинской академии (затем Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова). В 1967 году он возглавил эту кафедру, называвшуюся уже кафедрой физиологии подводного плавания и аварийно-спасательного дела. Автор более 500 научных работ, в том числе учебников, руководств, монографий.

 

У меня, выпускника 1960 года Военно-морского факультета Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, остались самые светлые и теплые воспоминания об этом прекрасном человеке и большом ученом. Он лично во многом помог мне в научно-исследовательской работе в области физиологии военно-морского труда, которую я начинал в должности физиолога гигиенической лаборатории санэпидотряда Тихоокеанского флота.
Первое знакомство с Иваном Акимовичем на кафедре нормальной физиологии у нас, курсантов второго курса ВММА, состоялось в 1955 году, где он преподавал нам эту дисциплину, будучи в звании майора медицинской службы и в должности преподавателя. Помню его блестящие опыты по изучению физиологии сердечно-сосудистой системы, желудочно-кишечного тракта, головного мозга, его удивительно четкие, лаконичные объяснения, увлекательные рассказы об истории любимой науки. Именно Иван Акимович первым открыл нам методики изучения функционального состоянии организма здорового человека: основного обмена и энергообмена, кардио-респираторной системы, умственной и физической работоспособности и др. Помню возникшее на его занятиях мое собственное неудержимое стремление разобраться во всех сложностях и многообразии наших внутренних физиологических реакций в ответ на естественные (и искусственные, порой экстремальные) воздействия. Единственная фотография с этих занятий, сохранившаяся в нашем курсантском архиве, запечатлела тот период работы будущего профессора и Главного физиолога Военно-морского Флота.
Именно эти занятия с Иваном Акимовичем послужили основой для всех моих собственных последующих исследований в области военно-морского труда и климато-физиологии. И именно они дали мне возможность занять в 1962 году единственную на ТОФ должность физиолога в санэпидотряде флота. А в 1963 году я уже целенаправленно был прикомандирован к кафедре физиологии подводного плавания и аварийно-спасательного дела для углубленного изучения особенностей военно-морского труда, методологии его оценки и средств укрепления здоровья и повышения работоспособности личного состава флота. И Иван Акимович, порой появлявшийся на кафедре (в лаборатории), уже целенаправленно просвещал меня по всем этим сложным и в определенной степени новым для ВМФ вопросам медицинского (физиологического) обеспечения экипажей кораблей в автономных походах.
Термин «физиологическое обеспечение» был выдвинут И.А. Саповым позднее. Но в 1963 году именно он говорил мне о необходимости комплексного и системного подхода к оценке состояния организма и советовал внедрять эту методологию в практику собственных исследований. И то, что мне удалось сделать в последующем на базе санэпидотряда флота и МЛПП, во многом результат его идей и творческих наставлений. Развернутая на КТОФ научно-исследовательская программа по изучению обитаемости надводных кораблей и судов ВМФ, адаптации и реадаптации личного состава флота при несении кораблями боевой службы в низких широтах, работоспособности корабельных специалистов, способов и средств ее повышения – во многом результат и его руководящего внимания.
Весьма памятна наша встреча с Иваном Акимовичем в стенах МЛПП в 1971 году, во время его, как Главного физиолога Флота, инспекционной поездки на КТОФ, его руководящие указания и долгие беседы о флотской медицинской науке. Для меня лично особенно памятно то, что он полностью одобрил методологию моих исследований и заострил внимание на необходимости глубокого изучения особенностей труда и быта личного состава не только подводных лодок, но и надводных кораблей, хотя такая задача первоначально не стояла перед Медицинской лабораторией подводного плавания.
Иван Акимович отлично понимал актуальность и значимость проводимой на флоте научно-исследовательской работы. Постоянно искал и находил пути и способы ее пропаганды в системе Вооруженных Сил – в виде докладов, публикаций, защиты диссертаций исполнителями. Именно он, в конечном счете, убедил меня в необходимости обобщения всех собранных материалов по НК, и считал, что они достойны даже докторской степени. Несмотря на все возникшие в то время жизненные сложности, он взял на себя руководство этой работой и успешно довел ее до стадии утверждения, за что я ему от всей души благодарен.
Удивительно добрый, отзывчивый, душевный человек, всегда готовый помочь соратникам и подчиненным. Человек с твердой волей и мужественным характером. Он предупреждал меня о сложностях предстоящей защиты и заранее нацелил на серьезную борьбу и возможные неприятности. А потом, через два года после утверждения, с радостью принимал меня в лаборатории, с интересом слушал мои рассказы о проводимых мною научно-практических изысканиях уже в системе гражданского здравоохранения и хвалил за последние публикации в Военно-медицинском журнале…









ПРОФЕССОР ВАСЮТОЧКИН

Профессор. Доктор медицинских наук. Полковник медицинской службы. Начальник кафедры биохимии ВММА, в последующем – Лаборатории питания.

 

Лекции профессора по биохимии не вызывали у меня особого энтузиазма. Прежде всего потому, что в связи со своей близорукостью я не в состоянии был различить сложные биохимические формулы, выводимые лектором мелом на доске, и поэтому совершенно не понимал, куда и как в молекулах перескакивает электроны, какие и как в реакциях образуются новые вещества, как накапливается энергия и где размещается АТФ, креатинфосфат и иные химические ингредиенты. Монотонный монолог профессора чаще всего вводил меня в сомнамбулическое состояние, и после десятка минут сопротивление я погружался в небытие, добирая счастливые минуты отдыха, отнятые у меня очередным суточным дежурством.
Как я преодолел экзаменационные биохимические барьеры, одному Богу понятно. Положение осложнялось тем, что я вынуждено пропустил весь цикл практических занятий в связи с операцией — тонзиллоэктомией. И когда пришел на кафедру на отработки, сразу получил у преподавателя "неуд", — фактически двойку. Она оказалась у меня единственной за все годы учебы в академии.
Экзамен я сдавал профессору и предвидел быстрое фиаско. Однако доставшийся мне вопрос о цикле Кребса вдохновил меня, и я блестяще изложил профессору весь ход сложных биохимических реакций. На последующие, менее значимые вопросы мне удалось с первого захода угадать истину, и профессор, как всегда, без всяких эмоций вывел в зачетке жирное "Отлично!". Даже со знаком восклицания. — Вот что значит воля случая. — В целом биохимию я в то время знал не больше, чем на удовлетворительно.
При объединении ВММА и ВМедА в 1956 году кафедра биохимии была реорганизована в научно-исследовательскую лабораторию питания. Она осталась на прежнем месте, с тем же профессорско-преподавательским составом, дополненным несколькими научными сотрудниками из Академии им. С.М. Кирова. В.М. Васюточкин стал руководителем (начальником).
Я познакомился с лабораторией в 1963 году, когда приехал с Тихоокеанского флота на кафедру И.А. Сапова на стажировку по вопросам обитаемости подводных кораблей ВМФ и физиологии военно-морского труда. Моя задача была познакомиться с результатами работы лаборатории по изучению адекватности пищевых рационов личного состава флота. А также поделиться данными собственных исследований нашей гигиенической лаборатории Санэпидотряда флота в этом направлении.
Я просмотрел отчеты лаборатории за последние годы работы на Северном, Черноморском и Балтийском флотах. Был приятно удивлён широтой проводимых исследований и подключением к ним достаточно широкого комплекса чисто физиологических методов наблюдений. Такая методология, впервые предложенная лабораторией, была предвестником комплексного и системного подхода в оценке состояния организма. В первую очередь это касалось оценки витаминного баланса — с выявлением клинических признаков ранних стадий витаминной недостаточности — гиповитаминозов. В последующие десятилетия — это направление исследований в области физиологии вылилось в методологию донозологической диагностики, широко используемой при оценке здоровья больших групп населения. Мне показали фотоальбом с цветными фотографиями микросимптомов частичной витаминной недостаточности и даже подарили несколько фото с признаками преморбедных витамино-дефицитных состояний.
Я с нетерпением ждал встречи с профессором. Он принял меня на второй день и беседовал со мной более часа. Его заинтересовали результаты наших работ по изучению питания личного состава ВМФ у нас, на Тихоокеанском флоте, до которого лаборатория еще не сумела добраться. Заинтересовали наши исследования по комплексной физиолого-биохимической оценке витаминной обеспеченности военнослужащих флота. Произвели впечатление используемые нами лингвальная и внутрикожная пробы (Яковца и Роттера) с краской Тильманса. Правда, профессор предположил, что они могут больше свидетельствовать не о С-витаминной обеспеченности, а об интенсивности окислительно-восстановительных процессов в организме. И предложил провести корреляционный анализ между всеми методиками, параллельно с общепринятой — по содержанию витамина C в моче.
Его искренне удивил совершенно новый, выявленный нами факт ухудшения витаминной обеспеченности приморцев (в первую очередь военнослужащих) в летний, жаркий и влажный период. И ещё большим откровением для него стали показанные мною результаты 20-процентного снижения содержания витаминов в овощах и фруктах, выращенных у нас, в Приморье. Как выяснилось позднее, это была закономерная специфика нашего района (Южного Приморья), связанная с особенностями климато-географических условий в крае.
Василий Михайлович высоко оценил нашу работу, сказав, что она заслуживает дальнейшего развития и скорейшей публикации в связи с ее "новизной и практической значимостью". До этого у нас на флоте проводились только исследования С-витаминной обеспеченности подводников (на берегу и в автономных походах), но без столь широкого и глубокого анализа причин витаминного дефицита. Как раз под руководством кафедры на эту тему у нас на флоте (в Медицинской лаборатории подводного плавания) должен был защищать кандидатскую диссертацию подполковник медслужбы Падкин Владимир Валентинович, и профессор посоветовал мне познакомиться и связаться с ним. Ещё он посоветовал мне в исследовании обратить внимание на значение физического и психического стресса на состояние витаминной обеспеченности организма моряков в условиях конкретных видов учебно-боевой деятельности, в частности, заняться оценкой уровня стрессированности организма параллельно с содержанием витаминов в организме.
Я был очень благодарен профессору. Он фактически подсказал мне новое методологическое направление исследований, о чём мне, с других позиций, говорили уже, Иван Акимович Сапов и Николай Васильевич Лазарев. Все наши ведущие ученые и педагоги в научных исследованиях шли в ногу со временем, а в некоторых отношениях и опережали его.
В последующие годы судьба переключила меня на иные направления научно-практических исследований (обитаемость, работоспособность, акклиматизация и адаптация, адаптогены, ... валеология и др.), однако оценка витаминного баланса организма обследуемых при этом специалистов всегда была важным фрагментом комплексной и системной работы. И я глубоко благодарен Василию Михайловичу за советы и практическую помощь в самом начале моего творческо-исследовательского пути.


ПРОФЕССОР ВАЙЛЬ

 
Профессор на лекции в третьей аудитории. Его характерный жест, сопровождающий его не менее характерную фразу:
«И я ня знаю, и някто ня знает…» 1956 год.

Вайль Соломон Самуилович (1898-1979). Доктор медицинских наук, профессор, полковник медицинской службы, Главный патологоанатом ВМФ. С 1940 по 1956 год был начальником кафедры патологической анатомии ВММА.
Честно говоря, его лекции по патологической анатомии почти не помню, поскольку вся эта зубрежная наука давалась мне с огромным трудом. Зато отлично помню его выступление на курсе, на литературном диспуте по роману "Евгений Онегин". Удивительная глубина рассуждений, какая-то особая характеристика образов (совсем не та, что давалась нам в школе), чтение наизусть многочисленных отрывков из романа, которыми он всякий раз подтверждал свои выводы; поразительная логика рассуждений, способность переубедить каждого, даже имевшего первоначально крайне противоположную точку зрения. В тот раз он ни разу не произнёс своей любимой фразы: "И я ня знаю, и някто ня знает...", которую мы частенько слышали от него во время лекций. Да, он честно говорил о недостаточном развитии многих направлений современной медицинской науки и пытался направить нас на её изучение.
Несмотря на определённую "сухость" его научной дисциплины, ему быстро удалось "заманить" к себе на кафедру солидную группу жаждущих научного поиска курсантов. Вместе с ними в какой-то момент оказался даже Славка Филипцев, пожертвовавший на "научные изыскания" часть своего спортивно-тренировочного времени. Думаю, что привлекли его туда не только периодически устраиваемые кафедральные застолья, о которых Славчик рассказывал с особенным упоением, смакуя воспоминания о бесподобных ленинградских тортах и пирожных, подаваемых каждый раз к вечернему чаю. Честно говоря, этот довольно нечестный завлекающий приём действовал весьма эффективно. И даже я, не очень тяготевший к этой "мёртвой" науке, подумывал порой, не отдать ли и мне свою душу этому "анатомическому чародею".
Лично у меня близкий контакт с профессором состоялся всего однажды - на экзамене по его дисциплине. Большого страха перед ним у меня не было; куда серьёзнее была встреча с Акиловой (нашей преподавательницей по анатомии, безжалостно ставившей двойки). Правда, лично меня она почему-то миловала на практических занятиях, награждая за мои старания жирными плюсами, но всё равно попасть под её экзаменационный пресс было весьма опасно.
Однако и профессор, желая вытянуть из меня максимум знаний, также осыпал меня незапланированными (дополнительными) вопросами. Но не стремился окончательно утопить (как мне казалось), хотя и сильно морщил нос при каждой моей попытке угадать истину. Окончательно убедившись в моей абсолютной неспособности к импровизации, он закончил "допрос" уже не относящимся к билету вопросом об анатомических особенностях селезёнки у больных малярией. Казалось, вопрос этот для меня был самый благоприятный, поскольку в детстве я как раз переболел этим злосчастным недугом. Но, как на зло, я не догадался тогда как следует прощупать этот свой злополучный орган – разве можно было предвидеть столь отдалённое будущее! Сделать же это сейчас, в том положении, в котором я находился, было, по меньшей мере, не этично. Поэтому я сразу ответил: "Большая!", логически прикинув, что иначе, вроде, и быть не могло... Увидев вновь кислое выражение носа профессора, срочно уточнил: "Пока её они совсем не съели..." И снова с надеждой смотрю на выражение носа.
Нос после моего добавления сморщился так, что вот-вот готов был и вовсе исчезнуть из поля зрения. Тогда я (методом выбора из двух возможных) определил: "Она... дряблая... " И, видя, что профессор не в силах расправить нос, добавил "...не очень..."
Профессор с тоской взглянул на меня и горько простонал: "Идите", прекращая мои анатомические страдания. Видя мою некоторую нерешительность и желание добавить ещё что-то, более убедительное, он, как бы опасаясь этого, сказал уже более громко и решительно:
– Идите! Идите!.. Только больше ко мне не приходите! И на кафедру тоже!..
Расстроенный до крайности, я всё же решился спросить:
– А... а когда пересдача?..
– Какая пересдача?! Помилуйте! Вас, таких, у меня ещё полвзвода осталось! Никаких пересдач!.. Ставлю вам отлично!! – И замахал на меня рукой, видя моё полу-обалдевшее состояние.
В последующие годы, уже на старших курсах, обитая на Рузовке, я неоднократно видел нашего "Сан Саныча", совершавшего вечерние прогулки по нашей улице и Клинскому проспекту – пешком или на велосипеде. Один раз я даже специально вышел ему навстречу, чтобы поздороваться. Моей физиономии он, конечно, не помнил. Она расплылась в его представлении в серой массе таких же глуповато-вопросительных (физиономий), представавших перед ним на лекциях и на экзаменах в течение нескольких предшествовавших десятилетий. Однако он бодро ответил на приветствие, не слезая с машины, сделал крутой поворот и покатил в сторону Загородного проспекта… С.С.Вайль знал и глубоко понимал не только анатомию, но и физиологию. И выполнял в преклонном возрасте всё, что нужно для здорового существования – то, что большинство из нас не в силах заставить себя сделать даже в юности.



ПРОФЕССОР ВОЛЫНСКИЙ

 
Волынский Зиновий Моисеевич (1897-1968)

З.М. Волынский — генерал-майор медицинской службы, доктор мед.наук, профессор, главный терапевт Министерства обороны СССР, член правления Всероссийского терапевтического общества. Награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, Знак Почета и многими медалями.
С 1955 года занимал должность начальника кафедры госпитальной терапии Военно-морской медицинской академии. Основатель и затем начальник кафедры военно-морской и общей терапии Военно-медицинской академии. Основатель первой радиологической лаборатории. Занимался исследованиями патологии пищеварения и обмена веществ, изучением атеросклероза, гипертонической болезни, ревматизма, лучевой болезни, а также организации неотложной терапевтической помощи на подводных лодках.
Прекрасный лектор, организатор, клиницист старого поколения врачей-терапевтов, способный ставить диагноз по одному виду больного. На занятиях на своей кафедре ВММА и ВМедА он неоднократно поражал нас, слушателей, этой своей уникальной способностью. И наш, и следующий за нами курс неоднократно присутствовали при подобной демонстрации его уникальных диагностических возможностей. Правда, однажды при этом произошел небольшой казус...
Курсант пятого (не нашего) курса на профессорском обходе демонстрировал ему своих больных, в том числе и пациента с выраженной эмфиземой легких. Бочкообразная грудная клетка, частое, затрудненное дыхание и другие, менее характерные признаки прямо свидетельствовали об этом. Слушатель рассказывает анамнез, демонстрирует клинику.
— А профессия? — спрашивает профессор.
— Музыкант, — отвечает доктор.
— Типичная эмфизема музыканта! — заключает Волынский и направляется со свитой из преподавателей кафедры к выходу из палаты. В дверях оборачивается и спрашивает уже у пациента: — На чём играете, маэстро? ...
— На барабане, — следует робкий ответ больного...
Говорят, что последующая немая сцена была равнозначна сцене Гоголевского "Ревизора". Профессор несколько секунд неподвижно стоял в дверях, затем выскочил в коридор, за ним устремилась вся кафедральная кавалькада. Находившаяся же в арьергарде группа академических слушателей была не в силах последовать их примеру, согнувшись чуть не до пола в судорожных конвульсиях и гогоча во всё горло. История умалчивает, кто в последующем пострадал больше — ведущий больного слушатель, или ведущий ординатор, не удосужившийся подготовить юного доктора к ответу...
Ну, это был, возможно, единственный казусный случай с профессором. В основном, о нем шли самые высокие отзывы от пациентов. Лично я неоднократно слышал их от посещаемых больных во время нашей поликлинической практики на последнем курсе. И лекции профессор читал блестяще — без бумажек и конспектов, свободно ориентируясь во всех направлениях и тонкостях многогранной и далеко не простой терапевтической науки...



ПРОФЕССОР ПОНОМАРЕВ А.В.

 

Начальник кафедры микробиологии, полковник медицинской службы, доктор медицинских наук, профессор. Очень интересно, энергично, с энтузиазмом читал лекции, увлекая нас, слушателей, своей дисциплиной. Делился своими воспоминаниями о работе в Пасторском институте. Вспоминаются его фразы... "Вы, будущие военно-морские врачи, — на палубе океанского лайнера. Ночь. Луна. Светящаяся, фосфоресцирующаяся дорожка за кормой корабля. И только одни вы на корабле, врачи, можете объяснить истинное происхождение этого свечения — "бактериум фосфорикум"... (помнил Петя Терехов).

На фотографии профессор во время лекции по особо опасным инфекциям. На столе переносчики чумы и туляремии — известные и неизвестные нам грызуны. На стене — схемы распространения инфекции и картина диагностики чумной бациллы в мазках крови... Профессор, как всегда, полон энтузиазма и всецело поглощен темой лекции...



ПРОФЕССОР ПТИЦЫН

 
Птицын Борис Владимирович (1903-1965 гг.)

Профессор, доктор медицинских наук. Полковник медицинской службы, заведующий кафедрой неорганической химии Военно-морской медицинской академии. Советский химик-неорганик. Член-корреспондент АН СССР (с 1960 г.). Работал, помимо ВММА, в Институте по изучению платины и других благородных металлов, в Радиевом институте, в Ленинградском технологическом институте, в Институте неорганической химии СО АН СССР; был профессором Новосибирского университета — возглавлял кафедру неорганической химии.
До сих пор я явственно чувствую состояние сильнейшего волнения, охватившего меня перед, пожалуй, одним из самых неприятных академических экзаменов – по неорганической химии. Я тогда совершенно не отдавал себе отчёта в том, какую роль в моей будущей медицинской практике будут играть знания бесчисленных формул, реакций, химических элементов, соединений, комплексов, которыми напичкала нас эта дисциплина. Возможно, изучение "неорганики" было просто подготовкой к ещё более сложным химическим наукам – физколлоидной и органической химии. Знания тех дисциплин – уже точно, при стечении обстоятельств, могли потребоваться (для углубленного осмысливания происходящих в организме процессов). И я, вместе с остальными преданными идее первокурсниками, усиленно прорабатывал толстенный учебник с бесчисленными страшными формулами, длиннющими химическими реакциями, конспекты лекций, записанные в сомнамбулическом состоянии после утомительных дежурств, или иных курсантских занятий, в условиях душных, полусумрачных аудиторий, навевающих совершенно иные желания и стремления, чем проникновение в область "общехимических" знаний.
В процессе учёбы в первом семестре я в общем-то не испытывал какой-либо серьёзной антипатии к этой науке, тем более, что в школьные годы имел по этой дисциплине одни пятёрки. И сейчас, во время семинарских занятий на кафедре, не имел неприятностей в виде "неудов", пересдач и прочее. Но тогда мы занимались, в основном, по лекциям и методичкам. Сейчас же, открыв рекомендованный к экзаменам учебник, я сразу почувствовал всю серьёзность ситуации, и лёгкий холодок пробежал у меня между лопатками. Обнадеживало то, что впереди было пять дней подготовки, однако суточное дневальство осложняло подготовительный процесс.
С первых же часов работы я начал уже по-настоящему "вгрызаться" в эту науку, не давая себе расслабиться ни на минуту. За два дня успел пройти более половины страничной дистанции, но чувствовал, что в памяти остаётся только то, что было прочитано лишь в самые последние часы. Многие разделы были совершенно непонятны. Выручали наши отличники – Витя Шостак и Боб Межевич, которым, по-моему, всегда и всё было абсолютно ясно. Их и отрывали беспрерывно от работы то я, то Саша Казаков, то Гена Савельев, то другие ребята, не всегда способные самостоятельно осмыслить истину.
Из всех нас (не столь щедро одарённых познавательными способностями), кажется, один лишь курсант Баранчиков чувствовал себя спокойно. Что-то прочитав, что-то полистав, что-то сразу отложив в сторону как вообще не воспринимаемое юным курсантским сознанием, он последние часы самоподготовки с увлечением занимался... английским! И отрывал нашего лучшего "англичанина" Витю Шостака уже по этим, английским вопросам. Зачем Толе понадобился этот язык? Ведь изучал он вместе с нашим отделением французский и был, к тому же, лучшим среди нас, "французов".
За четыре дня подготовки, включая и дневальство, я всё же одолел положенную программу, оставив целый день на повторение "пройденного". На консультации у заместителя начальника кафедры понял, что абсолютно ничего не знаю (и главное – не понимаю!)... Оставалась некоторая надежда на возможность заранее узнать (от лаборантов, конечно) некоторые билеты. Однако те (лаборанточки) оказались совершенно непробиваемыми, как и сам начальник кафедры – профессор Птицын. Попасть к нему на растерзание опасались буквально все. Помимо него, экзамен принимал и его заместитель, которого мы знали лучше, поскольку он вёл у нас практические занятия.
Перед экзаменами всегда пытаешься узнать у старшекурсников основные психологические особенности твоих старших "собеседников" (экзаменаторов), их требования, возможные каверзные вопросы, некоторые слабости. О полковнике Птицыне говорили, как о весьма суровом профессоре, безжалостно ставившим двойки, не взирая на твои предыдущие оценки и активность на практических занятиях. Конечно, отдельных (лучших из нас) курсантов он уже достаточно хорошо знал по их вопросам на лекциях (Колю Ермилова, Витю Шостака и др.). Но и те несколько опасались беседы с ним уже в качестве отвечающих. Нечего говорить о таких середнячках, как я, старавшихся, наоборот, оставаться в тени – до поры, до времени не показывая своей "химической бездарности".
Профессор любил задавать вопросы на сообразительность (оказывается, в химии ещё можно было что-то соображать!?), ценил краткость и точность в ответах, не стремился "засыпать" курсанта дополнительными вопросами, задавая их только в случае необходимости. Чувствуя хорошие знания отвечающих, он частенько прерывал их ответы, переходя к следующим вопросам билета. Если же он был не удовлетворён, то хмурился и мрачнел, и это было уже неблагоприятным симптомом. Признаком же полного провала служило нервное подергивание его левой щеки, свидетельствующее о высшей степени неудовлетворенности.
За последний день мне удалось пролистать ещё раз учебник, просмотреть конспекты лекций и некоторую иную, дополнительную литературу, рекомендованную на кафедре. Но в голове стоял невероятный сумбур, и разобраться во всём было уже невозможно. Оставалась, правда, ещё одна ночь - для некоторого "упорядочивания" знаний. Но я решил не мучить себя напрасно и положиться на свою судьбу.
В день экзамена наш утренний распорядок не был нарушен ничем особенным (если не считать несколько большего, чем обычно, времени, затраченного на посещение туалета). Нас так же бодро вывели на утреннюю зарядку, затем отвели на камбуз, а потом – и на кафедру химии, где нас уже ждали сотрудники. Все они почему-то находились в приподнятом настроении, и это было, как нам казалось, измывательством над нашим собственным душевно-летаргическим состоянием. В кабинете заместителя на столе уже лежали билеты, и туда сразу ринулись пятеро наиболее расторопных ребят. Я, конечно, туда не успел и чувствовал, что сегодня моя судьба решится в кабинете профессора. Поэтому, как только полковник появился и дал команду заходить, я с душой, упавшей в пятки, в числе первой пятёрки пошёл докладывать ему о своём прибытии на экзамен.
Полковник, как всегда, был суров и неразговорчив. Достал из кармана тужурки пачку билетов, разложил их на столе и пригласил нас по очереди решать свою судьбу методом свободного выбора одного из тридцати (на столе лежали тридцать билетов). Самих билетов мы до этого в глаза не видели (готовились только по программе), и это было ужасно – учить всё подряд, когда в билетах вынесена только часть программных вопросов.
Я не стал мучительно раздумывать над судьбой при выборе билета (как делали некоторые мои предшественники) и решительно вытащил номер двадцать первый. Получаю к нему дополнительное приложение в виде задачи с уравнением, сажусь на место, читаю вопросы и сразу даже сообразить ничего не могу от избытка чувств. Постепенно сознание моё просветлело, и до меня стал доходить смысл содержащихся в билете вопросов. Я немного поднапряг память и понял, что далеко не всё ещё потеряно. Один из вопросов я как раз прочитал накануне вечером, и там всё было ясно. Второй же детально проработал по лекции с использованием рекомендованной дополнительной литературы.
Набросав в виде тезисов последовательность ответов на листочке, я приступил к задаче. Она показалась мне совершенно не решаемой, и, как я не бился, ничего путного не мог придумать. Обратиться к кому-либо за помощью было бессмысленно – слишком далеко мы сидели друг от друга, да и не было среди нас наших постоянных подсказчиков. Примерно описав предполагаемую реакцию, я решил сделать основной упор на первых двух, основных вопросах, и успел до моей очереди детально продумать оба ответа.
Между тем события в кабинете развивались не в нашу пользу. Первые двое отвечающих с трудом выбрались из лабиринтов химических реакций и были отпущены на свободу размышлять о своей судьбе на ближайший период. Ответы же третьего товарища ещё более осложнили кабинетную ситуацию, ибо лицо профессора всё более приобретало мрачно-пепельный оттенок. Один за другим следовали его вопросы отвечающему, и слышался застенчиво-трепетный лепет испытуемого (ответчика). После доброго десятка подсказок профессор окончательно потерял терпение. Лицо его побагровело, и он отправил беднягу пополнять свои чрезмерно скудные знания с рекомендацией через две недели прийти именно к нему для продолжения прерванной беседы. И сразу же послышалась его грозная команда: "Следующий!"
Лучшая защита – нападение, и я, делая вид, что абсолютно уверен в себе, докладываю о готовности к сдаче. Откуда только голос "прорезался"? Профессор даже удивился такой прыти (после только что произошедшего) и дал разрешение отвечать.
Я бодро отчеканил тезисы первого вопроса и, войдя в раж, начал развивать свою мысль, подтверждая её цифрами и фактами, и периодически поглядывая на профессора. Лицо его постепенно светлело, от красных и серых оттенков не осталось и следа. Исчезло и выражение внутреннего гнева, сменившееся даже некоторой заинтересованностью. Я продолжал излагать факты, надеясь занять первым ответом всё отведённое мне время, как вдруг послышалось: "Переходите к следующему вопросу!" Оставалось только сказать "Есть!", зачитать вопрос и переключиться на его рассмотрение. Тезисно сказав основное содержание ответа, на что ушло не более минуты, я перешёл к изложению хорошо знакомых мне дополнительных материалов, когда (ещё более неожиданно) последовало: "Давайте задачу!"...
С грустью (не успев раскрыть все свои знания) показываю изложенное на бумажке решение. Профессор смотрит несколько разочарованно и советует ещё немного подумать. Я делаю вид, что глубоко обдумываю условия, но сообразить решительно ничего не могу. Предлагаю иной вариант решения и даже даю какие-то пришедшие на ум обоснования этому. Профессор задаёт наводящие вопросы – это уже неприятно. (А как было хорошо вначале!). Что-то пытаюсь соображать, но, как всегда, "экс темпоре" (сходу) ничего не получается. Следует ещё вопрос, и после моего маловразумительного ответа лицо профессора мрачнеет, а левая щека начинает периодически подёргиваться, подтягиваясь рывками вверх – нервный тик!
До такого его даже мой предшественник не довёл! Сейчас выгонит! Продолжаю что-то болтать, чтобы не наступило гнетущее молчание. Говорю без тени сомнения (пропадать, так с музыкой!) и смело смотрю прямо в глаза профессору. Тот, видимо, удивился моей "дерзости". Больше спрашивать меня не стал, отправив восвояси. Неужели, и мне предстоит пересдача?! Тогда прощайте каникулы, прощай поездка домой, в родную Шую, о чём я столько мечтал все эти месяцы "казарменного заключения". Да вдобавок ещё пилить будет начальство. Да ещё пережить надо будет подобное фиаско – ведь в школе на экзаменах у меня даже четвёрок не было!..
Один за другим вылетали из кабинетов ребята. Кто понурый, подавленный, кто весёлый, возбужденный, уверенный в себе. Томительное ожидание завершилось к обеду. Как и предполагалось, профессор не поскупился на двойки. Но в то же время неожиданно был щедр и на хорошие оценки. Но самое удивительное для меня было то, что мне он поставил "отлично"! Вот уж этого я точно не ожидал!.. Откуда такая щедрость?! Ведь на практических занятиях я не блистал, не задавал вопросы на лекциях. Да и сейчас полностью "завалил" третий вопрос, а на остальные ничего не успел сказать. Может, он нашёл в моём ответе нечто особенное, чего я и сам не заметил? А, может быть, моя уверенность на него подействовала? На разборе он в эти детали не вдавался. А я был несказанно рад произошедшему, и через неделю был уже в своей родной Шуе, наслаждаясь счастьем полной свободы и встреч с друзьями своего детства…



ПРОФЕССОР ИЛЬИЧЕВ

 
Заведующий кафедрой марксизма-ленинизма: "После курса наших лекций вы с интересом будете читать газеты и иную политическую литературу". (Вспоминает П. Терехов). В общем, профессор оказался прав. В нашем, ветеранском возрасте большинство из нас читает (и слушает) прежде всего политическую информацию. Значительно меньше нас волнует художественная литература, искусство и даже спорт. Ну, а в юношеском возрасте мы прорабатывали, в основном, учебники по марксизму-ленинизму, и неплохо сдавали зачеты и экзамены по этому, особо обязательному для всех предмету.



ДОЦЕНТ КОСТЕЛЬЯНЦ

 
Какое счастье, что у нас, на первом курсе ВММА, всё же организовалась группа "французов" — курсантов, изучающих французский язык! А были разговоры, что все будут изучать только английский! И я даже срочно запасся соответствующими учебниками и всё свободное время зубрил слова и английские речевые обороты. Слухи оказались ложными, было образовано даже две группы "французов", объединённых по отделениям в первом взводе первой роты.
С каким нетерпением я ждал начала занятий — в школе я любил французский. И вот они начались. Нашим педагогам стал доцент Костельянц Б.Л. (кажется, Борис Леонидович). — Мы никогда не обращались к нему по имени, отчеству: Устав требовал обращение "Товарищ преподаватель".
Его знания и выговор существенно отличались от таковых у моих шуйских школьных педагогов, — естественно, в лучшую сторону. Но он не пытался блистать перед нами чистотой французской речи, отлично понимая, что изменить наш отечественный первоначальный французский прононс, уже впитавшийся в наше юношеское сознание, за короткий срок абсолютно нереально. Да и задача перед ним стояла более прозаическая: научить нас работать с французским текстом с помощью словаря — причём, в основном с текстами политического содержания.
Кажется, был какой-то учебник. Но в основном мы работали с текстами, отпечатанными на машинке, на тонкой папиросной бумаге. Когда тебе попадался девятый, или десятый экземпляр, разобраться с содержанием не было никакой возможности.
В нашей группе блистал Толик Баранчиков. Самый младший из нас, но воспитанный на Московской французской школе, он давал всем нам солидную фору, радуя педагога и прононсом, и обширным словарным запасом, и далеко не скромными способностями к французской разговорной речи. Безусловно, талантливый к языкам юноша, — он сам чувствовал это и, пользуясь своим юным возрастом, вовремя сумел уйти из Академии, закончить Институт иностранных языков, а в последующем блистать в Москве в качестве переводчика французского, английского и ещё невесть каких иностранных языков, и наречий.
Мы, остальные курсанты нашей группы, были куда скромнее в своих "французских" притязаниях: пополняли словарный запас, вырабатывали французское произношение, пытались очень не расстраивать преподавателя своими, порой незаурядными ответами. Особенно старались в погоне за курсантом Баранчиковым мы с Петей Тереховым, отдавая много времени этому языку на самоподготовке. Толик же, по-моему, вообще не занимался французским, переключившись на английский, и всё время осаждал всезнающего Витю Шостака с многочисленными вопросами.
Как ни странно, Костельянц в целом был нами доволен. Не очень часто ставил пятёрки, но, видя наши старания, не портил настроение "неудами". А для особенно прилежных (нас с Петей Тереховым, вместе с Баранчиковым) организовал даже кружок французского с более серьезными для нас задачами. Правда, кружок просуществовал недолго (из-за нашей постоянной курсантской занятости), однако оставил существенный след в моей памяти — в виде подаренной мне (почему-то именно мне!?) небольшого сборника стихов французских поэтов (французских классиков), сыгравшего заметную роль в моём последующем культурном развитии.
Видимо, я в те годы привлёк внимание педагога своими (честно говоря, весьма примитивными) знаниями французской поэзии. Этим стихам в раннем детстве меня учила моя бабушка — выпускница дореволюционной гимназии Принцессы Е.М. Ольденбургской, и они остались в моей памяти на всю жизнь.
Подаренный мне сборник содержал произведения выдающихся классиков французской поэзии, в частности тех, о ком я до этого не имел никакого представления: Теофиля Готье, Шарля Бодлера, Шарля Леконт де Лиля, Ламартина и др. Я был бесконечно рад подарку и сразу же углубился в изучение французской поэзии.
В последующем я выучил из этого сборника около двух десятков стихотворений и сохранил эти знания на всю последующую жизнь. Частично передал их детям, внучке, и это существенно помогло им в освоении французского (вместе с английским), что стало важным моментом в нашей новой, послеперестроечной жизни.
Мог ли предвидеть "товарищ преподаватель" столь отдаленные последствия своего доброго жеста, — вряд ли он думал об этом. Он просто видел мои старания, явную любовь к французской поэзии и захотел сделать что-то приятное одному из своих старательных учеников.
Этот сборник, в плотном серо-голубоватом переплёте, хранится, как память о моём любимом, добром и отзывчивом педагоге, у младшего сына во Владивостоке. А мы с внучкой в наших телефонных разговорах частенько вспоминаем фрагменты полюбившихся нам обоим стихотворений и часы, проведенные за чтением французской литературы в ее раннем детстве. А я ещё использую эти стихи на уроках красоты в школах, открывая перед юными слушателями некоторые стороны нашего ветеранского интеллекта. И порой рассказываю им о наших прекрасных педагогах, в том числе и о доценте Костельянце Борисе Леонидовиче, и об этом памятном сборнике, открывавшем мне и моей семье особое направление в изучении французского языка — начиная с французской поэзии.