Счастливый человек 14

   В 1945 году, семья моего деда Николая переехала в Таллин, где они прожили всего один год. Лида пошла в шестой класс женской гимназии, а Нина вернулась к шитью на дому. После войны она уже более нигде не работала, только шила одежду на заказ. Особым спросом у исхудавших за годы войны женщин, пользовались бюстгальтеры с множеством оборок на чашечках, которые делали грудь полнее. Поролона тогда ещё не было. 
 
   Лида с удовольствием учила эстонский язык и до конца жизни помнила стихи на эстонском. Хочу заметить, что мои предки вообще были полиглотами, а мне этот ценный дар почему-то не передался. Летом 1946 года девочку отправили в пионерский лагерь на Балтике, а взрослые стали готовиться к переезду.
 
   Хотя уровень жизни в Эстонии был, для того времени, довольно высоким - республика не подверглась таким разрушениям, как другие регионы СССР, отношение местного населения к советским офицерам было неоднозначным и не всегда дружелюбным. Однажды Николай шёл поздним вечером по городу, когда прямо перед его носом просвистело огромное толстое стекло и упав к ногам, разлетелось на множество осколков. Кто-то нарочно скинул его с верхних этажей на голову моего деда. Если бы стекло упало на него, мог погибнуть или сильно пораниться. Это было уже не первым проявлением враждебности местных жителей. Николай воспринял событие, как предупреждение и знак, что пора возвращаться на Украину.
 
   Об эстонцах дед всегда отзывался с большим уважением. Говорил, что это очень честные люди и приводил пример из своей жизни. Живя в Таллине он одолжил деньги знакомому эстонцу, сумма небольшая, но выручила должника из тяжёлой ситуации. Вскоре после этого, они покинули Таллин, а про долг забыли. Честный эстонец через время как-то разыскал новый адрес Николая и вернул денежный долг почтовым переводом. Он мог этого и не делать, ведь кредитор уехал, не оставив адреса. Но вернуть эти деньги оказалось для эстонца делом чести.

   Вскоре Николай демобилизовался - военная карьера не привлекала моего деда. На семейном совете решили уехать в Киев к родственникам, так как Нина категорически не соглашалась возвращаться в Коломыю. Ужас, пережитый в первые дни войны, трудно забыть! Она отказывалась жить вблизи государственной границы.
 
   Семья брата Нины - Виктора, вернувшаяся в Киев из эвакуации, на время приютила родню. Виктор тяжело приходил в себя после войны - он получил ранение на фронте, кроме того, боевые сто граммов водки для храбрости, пристрастили мужчину к алкоголю. С войны многие бойцы вернулись с этой проблемой - мужчины топили в вине страшные впечатления от пережитых ужасов и потерь. Мучились ночными кошмарами и бессонницей.
 
   Николай, видя что родным они в тягость, пошёл в ЦК Украины и получил назначение на работу в Житомир, с предоставлением жилья. Он перевёз семью в этот город, где их и накрыл печально известный голод 1946 года. Сельское хозяйство было разрушено, многие мужчины погибли, не хватало техники, да ещё и неурожай...

    Была страшная нищета. Сейчас трудно поверить, но бабушка рассказывала, как она пререлицовывала старую одежду - распарывала полностью вылинявшее пальто и вывернув ткань на изнаночную сторону, где она была менее изношена, сшивала по новой. Это был каторжный труд! Но так можно было заработать лишнюю буханку хлеба. От шитья болела спина, от голода кружилась голова.
 
    Хлеб всё ещё выдавали по карточкам и его не хватало. Исхудавший в блокаде Ленинграда Николай и подрастающая дочь нуждались в усиленном питании. И Нина бралась за такую работу. Но война закончилась и люди были полны оптимизма и понимали, что это временные трудности. В гости ходили всё равно, но с оговоркой:
 
    - Приходите к нам! Чай у нас найдётся, а хлеб приносите с собой. Посидим, песни попоём, - друзья понимали ситуацию и в гости ходили со своим кусочком хлеба. До конца жизни бабушка Нина трепетно относилась к хлебу. Никогда не выбрасывала его, а сушила сухари. И меня учила уважать хлеб, как большую ценность в жизни.

    За год учёбы в Житомире, Лида выучила украинский язык, что в дальнейшем ей весьма пригодилось при работе в Польше. Зная украинский, моя мама легко выучила польский язык. Она наизусть читала стихи классиков украинской литературы - Т.Шевченко, Леси Украинки и других.

    Летом 1947 года семья снова переехала. На этот раз в Белоруссию - город Молодечно. Это было удачным решением. Там не было голода, а Николай стал директором маслосырзавода. Семья наконец-то зажила сытно. А Лида, за год учёбы в восьмом классе, выучила белорусский язык! И до конца жизни цитировала на белорусском стихи Янко Купалы и Якуба Коласа. В школе училось много взрослых парней в возрасте восемнадцати - двадцати лет. Из-за войны они запустили учёбу, а некоторые имели за плечами партизанское прошлое. На способную пятнадцатилетнюю девушку стали засматриваться взрослые парни. Но "недолго музыка играла..." Через год семья снова поменяла место жительства, хотя в Белоруссии жилось хорошо, нравились климат и люди. 
 
    - Меня на работе "съели" - говорил дед Николай, не вдаваясь в подробности. В детстве я искренне недоумевала - как это дедушку "съели", когда вот он весь тут - целый и невредимый.

              Семью ожидали очередные "приключения"...
 
     продолжение http://proza.ru/2020/12/08/1464