Летаргический сон

Муха противно трёт своими маленькими лапками. Трёт ими и трёт, периодически выворачивая голову на пару градусов влево и обратно в анфас. Вдоволь начистив свои лапки, она ползёт по безграничному морю чёрной ткани. Она бежит, запинаясь о чёрные волны. Что ищет? Наконец-то суша - бледная холодная кожа.


Она просыпается, и муха, используя призрачно-прозрачные крылышки, слетает с женского тела. Она съёживается, представляя себя маленьким белым слепым котёнком, оставленным матерью где-то в подвале человеческого муравейника. На самом деле выглядела жалко - она сидела комочком на рваном, изрезанном диване серо-мерзотного цвета. Из одежды на ней были трусы - её и чёрная длинная рубаха - не её. Лицо было опухшим. На руках и ногах она обнаружила сине-фиолетовые синяки. Она встаёт на тонкие ноги и сразу падает.


Боль.


Аккуратно сжимает голень и старательно давит крики в себе, захлёбываясь в слезах. Поднимает глаза на облупленный потолок с плесенью. Больно. Очень больно. Пару быстрых вдохов и выдохов. Она опускает взгляд на голень. Посиневшая. Перелом.


Она оглядывается.


А где она вообще?


Осторожно встаёт и садится обратно на пустой диван. Деревянный пол, из которого кое-где торчат не согнутые гвозди. Рядом кровь. Много тёмных огромных шкафов, в которых почти нет одежды, а если и есть, то валяется одним непонятным комком в самом низу. Тусклый свет из мутного окна. На подоконнике пара обычных вещей: две коробки советских спичек, очки без одной линзы, старая пожелтевшая газета и деревянная фигурка непонятно кого. Окно грязное, между двумя стёклами расположилось кладбище умерших насекомых. В окне ничего не видно. Перед окном кривой стол с белой дырявой скатертью. На столе белая ваза с завядшими полевыми цветами. Рядом алюминиевая тарелка. В ней мясо. На тарелке собирается группа мух, окружая кусок мяса. Рядом с тарелкой грязный стакан. В стакане прозрачная остро пахнущая жидкость. У стола деревянная табуретка. Одна. Далее сервант с чистейшим хрусталём. У серванта отсутствует вторая стеклянная полка. В верхнем углу комнаты на неё смотрят мёртвые ледяные глаза какой-то мученицы, окутанной в паутину. Рядом с иконой, у которой разбито стекло, стоят в стакане вербы с парочкой почек, лежит яйцо с засохшим желтком и золотой зуб. Всё это на белой ткани с красным узором. Красный уголок. Зеркал нигде нет.


Она дёргается, услышав где-то скрип половицы. С оглушающим медленным скрипом открывается дверь. Старик перешагивает высокий порог и быстрыми маленькими шажками направляется к столу. Он садится на табуретку, разгоняет озверевших мух, попробовавших мясо, и берёт его руками. Начинает есть.


Морщинистое лицо старика какое-то измученное, уставшее с обветренными губами и пустыми глазами. На голове у него редкие седые волосы. Это не благородная седина, скорее наоборот, она делает его страшнее. Руки у него слегка чёрные, испачканные, а под ногтями - грязь. Одет он в какую-то белую рубаху с пятнами разного происхождения, такие же были и бежевые штаны, а на ногах грязные ботинки, на которых уже стёрлась кожа.


Он вгрызается оставшейся парой зубов в мясо и с какой-то нечеловеческой дуростью поглощает пищу.


Нога... У меня нога сломана.


Старик не слышит её и продолжает терзать кусок мяса. Он смотрит на неё маленькими чёрными глазами. Она не знает, что ей делать. Она не понимает, как реагировать.


Работать надо.


Она вздрагивает от хриплого голоса старика. Для кого это?


У меня нога сломана.


Он встаёт, оставляя тарелку, напоминавшую больше собачью миску, и уходит. Она остаётся одна. Снова превращается в комок, утыкается носом в ободранные колени. На миске вновь собираются мухи.



Ночью мне снился сон с девушкой.