1917 Марш Империи. Глава 7

ГЛАВА VII. ДЕСЕРТ К ЧАЮ


РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. РИМ. SALA DA TE BABINGTON’S. 25 сентября (8 октября) 1917 года.
- Благодарю вас, синьорина Иволгина, за то, что согласились на нашу встречу и выкроили время в своем плотном графике. Я знаю, что вы, являясь правой рукой Императрицы Марии, имеете множество обязанностей и неотложных дел.
- Я вовсе не являюсь правой рукой моей Государыни. Эту роль скорее выполняет графиня Менгден - глава Канцелярии Ее Величества. Но не суть, синьора Пасини… Или вы предпочитаете обращение синьора Доленс?
Суфражистка улыбнулась.
- Я предпочитаю мой творческий псевдоним «Альма Доленс», с вашего позволения синьорина Иволгина.
Тут подали чай и десерт.
- Кстати, синьорина Иволгина, хочу рекомендовать вам эту чайную. Очень уютное место. Здесь есть чайный зал и литературный клуб. Зимой тут часто зажигают камин, и в любую погоду могут предложить более тридцати разновидностей чая. Это заведение открыли две британские аристократки - Изабел Карджилл и Анна Бабингтон еще в 1896 году.
Наталья изогнула бровь в удивлении.
- Признаться, синьора Доленс, я не думала, что в Италии так любят чай.
- Вы правы, синьора Иволгина, итальянцы, конечно же, предпочитают кофе. Но основательницы «Sala da t; Babington’s» ориентировались на британцев, коих немало жило и живет в Риме. Они полагали, что их соотечественникам нужно иметь какое-то место, где они могут встречаться и чувствовать дух старой доброй Англии. А потом уже в чайную стали заглядывать и итальянцы. Что неудивительно, ведь место очень колоритное, да еще и на углу Piazza di Spagna – «Испанской лестницы». Бывает тут и множество знаменитостей, аристократия, в том числе и представители Савойского Дома. Ваша Императрица в бытность принцессой Иоландой Савойской нередко бывала здесь.
- Вот как?
- Да. Мы как раз сидим за ее любимым столиком.
Наталья с любопытством поглядела на столик, а затем уже новым взглядом окинула чайную «Бабингтон». Интересно, о чем юная Иоланда думала тогда? О чем мечтала?
Усилием воли сбросив с себя путы очарования местом, Натали вновь вернулась в реальный мир. «Разговоры о погоде» могли продолжаться сколько угодно долго, а времени у нее действительно крайне мало.
Видимо уловив перемену в настроении собеседницы, Альма Доленс перешла к более предметной теме.
- Я была вчера на встрече Императрицы Марии с представительницами женских организаций в университете Сапиенца.
Наталья кивнула:
- Да, я видела вас там, синьора Доленс.
И даже сама утверждала твою кандидатуру, хмыкнула про себя Иволгина.  Вслух же спросила:
- И какое впечатление на вас произвела эта встреча?
- Неоднозначное.
Это было неожиданно. Наталья ожидала какого-то иного ответа. Пусть не восторга, но хотя бы каких-то общих слов почтения к коронованной особе. Хотя бы простой светской вежливости. Но, нет.
Суфражистка внимательно смотрела ее реакцию. Натали продемонстрировала светскую улыбку и спросила:
- Вот как? И что же вас смутило, синьора Доленс?
Та вздохнула.
- Нет, я не хочу сказать, что встреча была ненужной. Я очень благодарна вашей Императрице за саму возможность такой встречи. И я очень высоко ценю все те усилия, которые она прилагает в деле отстаивания прав женщин. В России и в этой вашей новой Ромее, насколько я могу судить по прессе, в этом вопросе уже продвинулись значительно дальше, чем в остальных державах Европы и мира. Но меня смущает милитаризация этого вопроса. Тысячи женщин в России, следуя моде, формируемой официальной пропагандой, записались в армию и в военную авиацию. Вот и вы, синьорина Иволгина, вчера были на встрече в военном мундире, а это платье и жакет вам идут значительно больше, а шляпка просто прелестна, никакого сравнения в вашим офицерским головным убором.
Наталья сделала неопределенный жест, ответив коротко:
- Идет война.
- Да, синьора Иволгина, идет война. Но я против войны. В мире столько всего ужасного – болезни, голод, неграмотность, отсталость. Дети с самых малых лет вынуждены работать, вместо того, чтобы учиться. Женщины бесправны и в массе своей не образованы. И вместо того, чтобы двигаться к более счастливой жизни, мы тратим гигантские деньги на войну, огромные ресурсы пожирает фронт, а сотни тысяч мужчин, а теперь у вас еще и женщин, убивают друг друга. Во имя чего?
Наталья промолчала. А что тут скажешь? Что она профессиональный военный и убила за годы войны больше людей, чем сидит сейчас в этой чайной? Или что война забрала у нее жениха, и что если бы не война, то все в ее жизни было бы иначе? Так у сотен тысяч и миллионов таких же, как она, тоже было бы в жизни все по-другому.
Доленс поспешила пояснить:
- Разумеется, синьорина Иволгина, я просила вас об этой встрече вовсе не для того, чтобы говорить очевидные вещи или, Боже упаси, каким-то образом задеть вас лично. Признаться, меня очень заинтересовала ваша женская газета, создание которой анонсировала Ее Величество.  Верно ли я поняла, что вы лично являетесь учредителем этой газеты?
- Да, все верно.
- Однако же, смею заметить, издание газеты заявленного масштаба и охвата - это весьма дорогое удовольствие.
Натали кивнула.
- Да. Не дешевое.
- Позволено ли мне будет спросить, а на какие средства вы собираетесь издаваться? Я тоже, в некотором роде, журналистка и имею представление о том, насколько это хлопотное и дорогое удовольствие. А все подобные женские издания, не считая журналов мод, как правило убыточны и существуют, мягко говоря, весьма и весьма скромно. Часто и тысячный тираж является для них роскошью. Рекламу в такие, по мнению некоторых, «скандальные» и даже «опасные» издания, приличные фирмы стараются не давать, а подписка и пожертвования не покрывают даже расходов на печать, не говоря уж о том, что авторы либо вовсе не получают гонораров или же эти гонорары весьма символические. У вас же, как я поняла, заявлен совсем другой размах. А это очень и очень серьезные деньги.
Иволгина отпила чай и спокойно ответила:
- Ну, я дворянка из старинного рода и не совсем бедный человек, так что могу себе позволить некоторые вольности. Кроме того, близость к трону не только хлопоты приносит, но и дает определенные возможности. Конкретно на этот проект я получила по целевой просветительской программе ромейского Женского Министерства безвозмездную субсидию. Учитывая интерес к газете со стороны Ее Величества, мне не могли отказать, сами понимаете. А мой хороший знакомый граф Жилин консультирует меня по финансовым и коммерческим вопросам этого предприятия. И граф считает проект весьма перспективным с коммерческой точки зрения. Мы хотим охватить разные группы женской аудитории. В частности, к газете планируются тематические приложения и даже журнал мод. Уверена, что мы станем женским изданием номер один в России и Ромее. А может и не только у нас.
Доленс закивала.
- Понимаю. Это весьма серьезный подход к делу. Но кто будет определять редакционную политику?
- Я, как учредитель, и редакция в лице главного редактора и состава редколлегии. Надеюсь, вы понимаете, что моя занятость при Особе Ее Величества оставляет лично мне мало времени на практическое наполнение газеты материалами?
- Да, синьорина Иволгина, именно об этом я хотела спросить. Уже есть понимание, кто конкретно будут эти люди?
- Безусловно, синьора Доленс. И замечу, что, говоря одним из любимых выражений Императора Михаила Второго, это будут знаковые люди и лидеры мнений. Например, главным редактором газеты «Женский взгляд» будет графиня Мария Михно, Кавалер-дама Ордена Святой Анны III степени с мечами и бантом, Кавалер-дама двух Георгиевских крестов и двух Георгиевских медалей «За храбрость». Та самая Мария Михно, которая взяла в плен самого Энвер-пашу во время нашей турецкой кампании в августе этого года. Она в России весьма популярна и очень известна. Маша Михно, в девичестве Лысова, - моя одноклассница и подруга, и тоже с золотой медалью окончила Смольный институт благородных девиц в Петрограде, так что я ее очень хорошо знаю и потому ничуть не колебалась с выбором кандидатуры.
Доленс задумчиво кивнула:
- Да, я слышала о ней и об этой истории с пленением Энвер-паши. В Италии об этом писали, пожалуй, что все газеты. Но, она, как и вы, простите меня синьорина Иволгина за бестактность, тоже военная. Не придаст ли это газете несколько однобокий уклон? Я понимаю, идет война и все такое, но женский вопрос далеко не исчерпывается этой темой.
Натали ждала чего-то подобного, поэтому у нее были свои тузы в рукаве.
- Да, я вижу такой риск, поэтому постаралась уравновесить ее фигурами другого направления. Например, шеф-редактором назначена известная в России суфражистка, издатель и врач Мария Покровская, которая с 1904 года издает на собственные средства журнал «Женский вестник».  Она, кстати, учредитель Женской прогрессивной партии, которая собирается принять участие в выборах в Государственную Думу после того, как окончится эта война и действие Конституции в России будет восстановлено. Членами редколлегии станут такие люди, как поэтесса Анна Ахматова, педагог и редактор журнала «Союз женщин» Мария Чехова, тоже известная в России суфражистка и основательница партии «Союз за равноправие женщин». Не знаю, правда, собираются ли они участвовать в выборах. Возможно создадут блок с Женской прогрессивной партией госпожи Покровской. Но я отвлеклась. Вот эти и другие известные в России и мире дамы и образуют состав редколлегии газеты «Женский взгляд». И я надеюсь, что Ее Императорское Величество Мария Викторовна будет хоть иногда находить время и станет одним из наших авторов. А ее публикации придадут газете совсем иной вес и значение, согласитесь.
Доленс склонила голову:
- Согласна. Что ж, все названные вами люди мне известны, а с некоторыми из них я встречалась лично на разного рода конгрессах. Да, состав авторитетный. И если с финансирование не будет проблем, то из этой затеи может выйти толк.
Иволгину уже стала забавлять ситуация и она ждала, когда же, наконец, ее собеседница перейдет к сути. Но та медлила, и Натали решила подтолкнуть ситуацию.
- А чем вызван ваш интерес, если не секрет, синьора Доленс? Вы же не просто так интересуетесь, верно?
Та улыбнулась.
- Верно. Скажу прямо - я хотела спросить, не нужна ли вам журналистка в Риме? Гонорары мне лишними не будут, а журналистика – моя профессия. К сожалению, здесь в Италии сейчас с гонорарами сложно. Тем более для женщин, сами понимаете. А судя по масштабу вашей затеи, синьорина Иволгина, периодические новости и заметки из Италии будут небезынтересны вашим читательницам.
Наталья улыбнулась в ответ.
- Я думаю, что это интересное предложение. Но у меня тогда есть и встречное. Как вы смотрите, синьора Доленс, на то, чтобы возглавить нашу дочернюю газету «Sguardo femminile» в Риме?
- Я? Газету? Хм…
Суфражистка-журналистка задумалась. Иволгина не торопила ее, вопрос серьезный и, если бы ее собеседница сразу согласилась, но, вероятно, это бы насторожило Натали.
Наконец Доленс ответила со вздохом:
- Предложение, не скрою, очень заманчивое и лестное для меня. Но, боюсь, что тут могут быть сложности и помимо финансовых трат на этот проект. Идет война и цензура ужесточилась. Ужесточились и требования к открытию газет и к их учредителям. И в части иностранного финансирования итальянских газет тоже. А вы - подданная иностранного государства, хоть и союзного Италии.
- Да, это проблема. Но не самая нерешаемая. Учредителем «Sguardo femminile» может выступить граф Жилин, а уж он-то, как-никак, пожалован Его Величеством Виктором Эммануилом Третьим итальянским баронским достоинством за спасение принцессы Иоланды во время взрыва в Турине.
Доленс оживилась.
- А я все думаю, что-то знакомая фамилия Жилин! Да, я помню эту историю. Он тогда бросился под взрыв и прикрыл своим телом вашу будущую Императрицу. Настоящий герой. Так писали все газеты.
- К тому же он весьма небедный человек, а наши с ним взаимные финансовые вопросы я согласую.
- А если возникнут сложности?
- Ну, сложности существуют для того, чтобы их преодолевать. В крайнем случае я буду нижайше просить Ее Величество написать пару слов своему царственному отцу на сей счет.
Помолчав несколько секунд, Доленс кивнула:
- Что ж, коль так, то я согласна.
- Отлично. Тогда жду от вас завтра примерную смету расходов на редакцию и издание газеты на ближайшие три месяца. Подберите штат, а граф Жилин поможет вам организовать продажу и подписку. Он большой специалист в этой сфере. Тем более что он сейчас здесь, в Риме.
- Хорошо. Головная редакция где планируется? В Москве?
Натали улыбнулась.
- Частично. В Москве будут отделы рекламы, продаж, подписки и корпункт. Основная редакция будет располагаться в Константинополе. Мы уже взяли в аренду особняк в центре города.
Тем более что Императрица Мария в ближайшие месяцы вряд ли покинет Мраморное море. В Ялту вот только съездят на конференцию глав держав и оттуда сразу на Мраморный остров, а потом на остров Христа. Так что самой Наталье редакция удобнее именно рядом, в Константинополе, а то за этими всеми суфражистками нужен глаз да глаз.
Вслух же Иволгина подвела итог встрече:
- И, раз уж мы договорились и начинаем, то нам нужно решить все организационные вопросы, пока мы не уехали из Италии.
- А когда вы уезжаете?
- Предварительно, 14 октября, а сегодня уже восьмое. Так что придется поторопиться.
Доленс кивнула, а затем внезапно поинтересовалась:
- Синьорина Иволгина, а слышали ли вы о том, что на завтра в Риме запланирована манифестация женщин с требованием равноправия?
Натали пожала плечами.
- Нет, а в чем там подвох?
- А подвох там в том, что манифестация пойдет к Квиринальскому дворцу и будут просить Императрицу Марию выйти к ним.
Иволгина покачала головой:
- Это плохая идея. Очень плохая идея. Кто это придумал?
- Манифестация была запланирована ранее. А вот пойти к Квиринальскому дворцу и просить о встрече с Императрицей, придумали уже вчера, после встречи с Ее Величеством в университете. Многим показалось, что ее поддержка вдохновит собравшихся женщин.
- Это – провокация. Ее Величество – иностранная Императрица, и не может участвовать в местной политической манифестации. Это, как минимум, дипломатический скандал, а как максимум…
- Согласна с вами. Я потому и решила предупредить.
- Спасибо. Я сообщу Ее Величеству об этом. Так, все же, кто конкретно предложил эту «замечательную» идею?
- Если мне не изменяет память, это была Дорин Аллен из Великобритании.
Иволгина нахмурилась.
- Но ее не было на встрече в университете.
Доленс подтвердила:
- Да, ее почему-то исключили из списка.
Натали прикусила губу. Дело нравилось ей все меньше, поскольку именно она и вычеркнула эту самую Аллен из списка, и на то были весомые причины.

*       *       *

ТЕРРИТОРИЯ, ВРЕМЕННО ОККУПИРОВАННАЯ ГЕРМАНИЕЙ. КУРЛЯНДИЯ. СТАНЦИЯ ТУККУМ-2. 25 сентября (8 октября) 1917 года. Утро.
- Владеете ли вы азбукой Морзе, герр майор?
Немец насторожился:
- Допустим. А причем тут азбука Морзе?
- Азбукой Морзе в эфире и по телеграфу передают новости. В том числе и из Берлина. И я вижу, что новостей вы не знаете.
Шнайдер помолчал, явно пытаясь определить свою позицию по неожиданной теме разговора. Наконец, он сказал осторожно:
- Признаться, сегодняшним утром я был несколько занят. И что же передают из Берлина?
Получив такой ответ, Анатолий допустил мысль, что по какой-то причине, доступа к радио или телеграфу у немцев нет вообще, иначе бы кто-то бы этому майору уже доложился. Тем более что затишье наступило примерно четверть часа назад. Впрочем, все может быть и прозаичнее. Люди есть люди. Даже если они немцы.
Германцу же он ответил:
- Из Берлина передают о том, что в Германии раскрыт заговор против кайзера и подавлен мятеж. Гинденбург и ряд высших военачальников Рейха взяты под стражу, как сказано, верными трону офицерами флота. Аресты идут по всей Германии. Людендорф скрылся где-то в итальянских Альпах. Кстати, командующий вашей восьмой армии генерал фон Кирхбах тоже арестован.
Майор напряженно смотрел на Емца, не зная, как реагировать. Да, судя по всему, радио у них действительно отсутствует, иначе он бы немедленно отправился бы проверить слова русского офицера.
- Если угодно, герр майор, я сейчас вызову сюда мою командирскую бронемашину, она не имеет вооружения, но зато там есть радио. Послушайте эфир и убедитесь сами в правдивости моих слов. Об этом передают многие станции.
Тот явно колебался.
- И, кстати, герр майор, если вы ждете известий о результатах засады на бронепоезд, то хочу вас разочаровать - засада не удалась, ваши пулеметные и артиллерийские позиции на двух холмах уничтожены. Так что операция по заманиванию в ловушку и, уничтожению русского бронепоезда и эшелона с войсками, сорвалась. Эшелон с войсками – это мы, а бронепоезд с минуты на минуту будет здесь.
- Вы блефуете!
- Ничуть. А, вот и авангард нашего бронекулака.
Емец указал на появившуюся из-за поворота бронедрезину. За ней, на некотором удалении, к величайшему изумлению Анатолия, двигался и сам бронепоезд «Меч Освобождения».
Всеми силами стараясь сохранить самообладание, он бодро продолжил:
- Как видите, герр майор, путь по железной дороге открыт, и задача, поставленная перед вами, послужить приманкой, чтобы завести нас в ловушку и расстрелять из засады в предхолмье Туккума, полностью провалилась.
Следя за реакцией немца, светски улыбнувшись, словно они пьют чай с десертом, а не стоят посреди поля боя, Анатолий подвел итог ситуации:
- Итак, герр Шнайдер, четыре пушки и шестнадцать пулеметов добавились к нашей боевой мощи. Про имеющиеся у нас минометы и орудие я уже вам говорил, не так ли? Замечу так же, что с ракурса, с которого видны для канониров бронепоезда ваши позиции, мы можем стрелять в упор, не задевая при этом здание паровозного депо. Так что, хотите вы того или нет, но через считанные минуты мы будем на станции. Посему, герр майор, если твердо намерены умереть сами и убить своим решением ваших подчиненных, то можете идти и попробовать взорвать свои ящики с динамитом. Но я предупреждаю, что огонь из всех стволов мы откроем сразу же, как только вы лично вернетесь на свои позиции и статус парламентера перестанет на вас распространяться.
Шнайдер тяжело молчал.
Не дождавшись ответа, подполковник ССО Анатолий Емец уточнил у уже бывшего коменданта Туккума:
- Эфир будете слушать или предпочитаете умереть в неведении?

*       *       *

АВСТРО-ВЕНГРИЯ. В НЕБЕ ГДЕ-ТО МЕЖДУ ВЕНОЙ И ЛИНИЕЙ ФРОНТА. 25 сентября (8 октября) 1917 года. День.
Позади осталась пылающая столица Австро-Венгрии, позади остался ее первый бой, и даже безумный восторг от сбитого германского аэроплана тоже остался где-то там, позади. После всплеска нервного возбуждения, наступил неизбежный откат, и баронесса Мостовская лишь отстраненно отмечала свою реакцию на происходящее с ней.
Продолжая высматривать в небе вражеские истребители, Ольга Кирилловна думала о вещах совсем далеких от боевых будней их 5-го женского Императрицы Марии дальнебомбардировочного полка «Ангелы Богородицы» из состава 2-й Ее Императорского Величества Марии Викторовны дальнебомбардировочной дивизии.
Подумать только, как кардинально изменилась ее жизнь за последний месяц! Куда делась та тихая провинциальная жизнь, которая была привычной до отвращения? Скромный дом, сын, муж на фронте. И всех новостей – следить за тем, как настоящий отец ее сына вдруг становится Императором Всероссийским и переворачивает в России все с ног на голову. Она следила за бурными новостями, но не ждала от новостей большого мира ничего, что каким-то образом коснулось бы их тихой и размеренной жизни. А что могло измениться? Судя по всему, бывший высокородный возлюбленный даже и не знал о существовании сына, да и ее саму наверняка давно позабыл. Сколько их было таких у него? Лишь Наталья Шереметьевская сумела захомутать Великого Князя Михаила Александровича, не убоявшись ни гнева Императора, ни жесткой воли их царственной матери. А вот она не смогла.
Ольга невольно поежилась, вспоминая тот ужасный день, когда ее «пригласили» на встречу с Вдовствующей Императрицей. Мария Федоровна тогда одарила ее взглядом, полным такой ледяной брезгливости, словно пришлось ей видеть что-то совершенно непотребное и омерзительное. И мнение самой Ольги Кирилловны интересовало Императрицу не больше, чем мнение кролика интересует удава.
Вердикт был суров и однозначен: интрижку прекратить, к ее сыну не приближаться, отбыть в провинцию и никогда не появляться при Дворе.
Но, главное, что убило всякую волю к сопротивлению, был полный отказ от нее со стороны Михаила, который хоть и демонстративно бунтовал против воли матери и царственного брата, но все же поспешил расстаться с Ольгой, которая уже ждала от него ребенка.
Ольга Мостовская часто ловила себя на мысли, что сообщи она об этом Михаилу, возможно, все пошло бы и иначе. Но, что случилось, то уже случилось и ничего тут не изменить.
Жизнь ее потекла размеренно и неторопливо, благо муж, полковник Мостовский, стоически принял измену жены и ее беременность, утешив себя тем, что, хотя бы таким образом у него появится законный наследник, ведь после ранения в русско-японскую войну своих детей зачать он не мог. Во всяком случае, Мостовский ни разу не вспомнил об этой истории, хотя отношения их охладели окончательно и в последние годы они даже жили в разных половинах дома, общаясь лишь по необходимости.
Ольга могла лишь представить себе, как бесило мужа имя сына, напоминая ему постоянно о том, кто на самом деле был отцом мальчика. Тем более что с каждым годом юный Михаил становился все больше похож на Великого Князя. Благо историю эту удалось замять, в том числе и благодаря усилиям Вдовствующей Императрицы, да так, что, насколько ей было известно, никто посторонний об этой порочной тайне не знал.
Все эти годы она лишь с горечью следила за новостями Двора, в глубине души отчаянно завидовала Наталье Шереметьевской, которая не только сумела выйти замуж за Великого Князя вопреки воле Императора и его матери, но и, в итоге, была официально признана. И даже получила титул графини Брасовой. И если бы не тот трагический эпизод в Гатчине, была бы пронырливая графиня уже, наверное, Императрицей Единства.
Впрочем, как она и ожидала, ее бывший возлюбленный долго горевать по графине не стал и быстренько женился на юной итальянской принцессе. А эта юная особа неожиданно для многих, вдруг оказалась обладательницей острых коготков и железной воли. Во всяком случае именно такие разговоры ходили в высшем свете. Да, и, у самой Ольги позже появился личный опыт общения с новой Императрицей, и она могла подтвердить, что все эти разговоры возникли не на пустом месте.
Гибель полковника Мостовского поставила Ольгу с сыном в весьма стесненное положение, благо брат покойного мужа Александр Петрович, будучи Имперским Комиссаром и доверенным лицом Государя, принял живейшее участие в их судьбе, помог деньгами на первое время и написал прошение на Высочайшее Имя, ходатайствуя о зачислении племянника в Звездный лицей – новейшее, опекаемое лично Императором, престижное учебное заведение для детей, у которых кто-то из родителей погиб за Отечество.
Это был первый раз, когда Ольга видела Михаила после их расставания. И поразилась тому, какие изменения произошли с ним за эти восемь лет. Это был совершенно другой человек, кажется даже черты лица изменились, хотя это может быть сказывается возраст. Но изменился и взгляд. Никогда она не видела в его глазах столько властности и уверенности в себе. Возможно, это корона и державные обязанности изменили его. Во всяком случае, теперь она нашла для себя объяснение вопросу, который ее терзал последние полгода – как ЕЕ МИША не только умудряется удерживать корону на голове, а Россию от революции, но еще и столь жестко править, ведь сколько она его помнила и знала, это был довольно легкомысленный, и все время попадающий под чужое влияние человек.
Но ЭТОТ МИША был другим, совершенно новым Михаилом, человеком, с которым она вовсе и не была знакома, и она постоянно ловила себя на ощущении, что видит этого человека впервые. Собственно, ТАКИМ она и видела его именно впервые.
Это было первое ее потрясение на той Высочайшей Аудиенции. Второе случилось, когда она поняла, что он знает о сыне! Следующая волна потрясения окатила ее ледяной волной, когда Ольга поняла, что об их общем с Царем сыне знает и Императрица.
Это было ужасно, просто катастрофа!
Проклиная все на свете, она стояла ни жива, ни мертва перед юной Государыней, и что-то лепетала в ответ на ее холодные вопросы, невольно ежась под взглядом Царицы, в котором пылало ледяное пламя. Лепетала, пытаясь понять, чем грозит это новое страшное обстоятельство сыну и лично ей, Ольге Кирилловне Мостовской.
Наверное, будь у них с нынешним Императором просто роман, который закончился давным-давно, Императрица Мария отнеслась бы к этому спокойнее. Наверное.
Но общий сын менял вообще все!
И теперь она охотно верила всем слухам и сплетням о том, какой стальной хваткой обладают эти тонкие пальчики, и как жалеют свою судьбу те, кто как-то стал на пути Императрицы или был недостаточно расторопен в том, чтобы помочь ей в этом пути.
Самые страшные картины проплывали перед глазами Ольги, когда она, стоя на вытяжку словно новобранец, лепетала раз за разом: «Да, моя Государыня», «Нет, моя Государыня». Каких кар и ужасов им с сыном ждать? Изгнание виделось самым мягким вариантом.
Лишь много позже, уже идя на негнущихся ногах по коридорам Дома Империи, она вспомнила о том, что начинался весь этот ужас вполне обнадеживающе. Ее приняли достаточно благосклонно. Государь выразил соболезнование в связи с гибелью мужа, вручил ей, как вдове, орден, которым посмертно наградили полковника Мостовского. Потом, к ее изумлению, Император передал ей папку с бумагами о даровании полковнику Мостовскому баронского титула, что означало, что теперь и она сами стала баронессой, и ее сын получил баронский титул. Это давало многое и открывало определенные возможности, в том числе и финансовые, что в их бедственном положении было важно.
Ольга уже было подумала в глубине души, что таким образом Михаил пытается оправдаться за прошлые обиды и этим титулом искупить свою вину перед ней, но тут оказалось, что Император знает о сыне. И Императрица знает.
И тогда она поняла все.
Все это не ей. Все это для сына. Титул для сына Императора, пусть и не знает о нем никто, кроме нескольких высокопоставленных человек. И Звездный лицей для сына. И последовавшее позднее пожалование титула от французского короля за подвиг погибшего дяди Александра, спасшего жизни юного короля и его матери, все это тоже сыну Императора Михаила.
Маркиз Михаил Васильевич Ле-Блосьер, барон Мостовский. Неофициальный сын Императора Единства Михаила Александровича Романова.
Фактически они отобрали у нее сына. Собственно, она сама им его отдала.
Звездный лицей предусматривал строгий пансион, как и в других элитных учебных заведениях. И сына она теперь увидит только на каникулах, да и то не факт.
Сама же Ольга, ловя на себе ледяной взгляд Императрицы, понимала, что для ее блага и, тем более, для блага сына, ей лучше пока держаться от него подальше. И сильно подальше от Императора и, особенно, Императрицы. И тогда она попросилась на фронт, в состав действующей армии.
Это решение устроило всех, и Михаил Второй на радостях даже назначил ей чин зауряд-прапорщика.
И вот она теперь здесь, в качестве стрелка бомбардировщика "Илья Муромец". Позади ее первый бой и первый сбитый ею вражеский аэроплан. Что ж, по крайней мере, полковник Мостовский отомщен. Хотя, конечно, далеко не полностью.
Но о войне думать не хотелось.  Хотелось увидеть сына. Как он там в своем Звездном лицее? За все время написал всего несколько писем. Одно прислал из Константинополя, куда их банду взял с собой на ромейскую коронацию Император.
Сын в полном восторге и от своих новых друзей, и от поездки в Ромею, и от церемонии коронации, и лично от Императора. И от Императрицы. От нее больше всего. Она такая милая и веселая!
Прочитав это, Ольга почувствовала острый приступ ревности. Но что она могла сделать?
Забрать сына из лицея и увезти в провинцию? Глупо. К тому же, она подписала бумагу о том, что до окончания учебы не будет требовать сына обратно. Это была стандартная бумага Звездного лицея, более того, такие обязательства давали родители, отдавая своих детей в Пажеский корпус или Смольный институт, но все равно в этот момент Ольгу трясло, словно она только что отказалась от прав на сына.
Но она это сделала. Ради него.
В Звездном городке теперь ковали новую элиту Империи. Он затмил своей перспективностью даже Пажеский корпус и Смольный институт благородных девиц, и попасть в Звездный считалось большой удачей. Именно там, в одном классе с ее сыном Михаилом, учились и официальный сын Царя – граф Георгий Брасов, ныне Светлейший Князь Илионский, и Великие Князья - племянники Императора, и многие другие представители высшего общества. Впрочем, подавляющее большинство учащихся были как раз, что называется, из низов – дети солдат и офицеров, погибших на полях сражений Великой войны. И именно эти мальчишки и девчонки составят в будущем кадровый костяк новой Империи Единства.
Это был билет в будущее, шанс для сына стать частью этой новой элиты.
Элиты, в которой с младых ногтей воспитывали чувство братства, товарищества и взаимопомощи друг к другу, и безусловной верности Империи, верности Священным Особам Государя Императора и Государыни Императрицы.

*       *       *

РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. РИМ. КВИРИНАЛЬСКИЙ ДВОРЕЦ. 25 сентября (8 октября) 1917 года. День.
И снова чаепитие, и вновь десерт. И на десерт.
Это было второе чаепитие в таком составе в жизни Иволгиной, причем первое было в день настоящего знакомства, когда все присутствующие были представлены в истинном статусе, там в Крыму, в секретном Императорском командном пункте «Меллас».
- Насколько мы можем доверять сообщенной этой Альмой Доленс информации?
Иволгина сделала неопределенный жест рукой.
- Государь, я не вижу с ее стороны причин вбрасывать нам неправдивую информацию в самом начале нашего большого сотрудничества, о котором мы только что договорились. Разумеется, ее саму могли ввести в заблуждение, сообщив недостоверную информацию, но, насколько я поняла, она лично присутствовала на том собрании, где было принято решение просить Государыню выйти к ним.
Император задумчиво пригубил чашку, явно не ощущая вкуса. Затем спросил:
- Хорошо, Натали, почему ты отбраковала эту самую Дорин Аллен?
Вопрос Михаила Второго требовал ответа с четкой аргументацией и обоснованием, поскольку Император привык опираться на факты, а не на догадки спецслужб.
- Ваше Императорское Величество, получив две недели назад от графини Менгден списки подавших прошение на встречу с Ее Величеством, я, согласно установленному протоколу безопасности, передала их генералу Климовичу для объективной оценки и рекомендаций.
- Генерал?
Начальник личной Императорской службы безопасности генерал Климович кивнул:
- Получив означенные списки, Государь, я запросил информацию по заявленным претенденткам у военного агента посольства Единства в Италии генерала Энкеля, у руководителя нашей разведывательной миссии во Франции генерала графа Игнатьева, у военного агента в Великобритании генерала Миллера и у военного агента в США генерала Балдина. В части, касающейся непосредственно госпожи Аллен пришла информация от генералов Миллера и Балдина о том, что означенная персона входит в число радикальных суфражисток, с явной тягой к громким насильственным акциям, самыми безобидными из которых были публичные акции по демонстративному разбиванию окон в домах и конторах тех, кто выступал против требований суфражисток. За эти акции в 1912 году она была приговорена судом к четырем месяцам тюремного заключения. В тюрьме она объявила голодовку и подверглась насильственному кормлению. И это лишь один эпизод ее бурной биографии. Меня же особенно заинтересовал такой факт – мужем этой экстравагантной особы является капитан Мелвилл Ходзолл Аллен, числящийся в Собственном Королевском Вест-Кентском полку. По факту же, капитан Аллен служит в разведке Британского Экспедиционного корпуса во Франции…

Конец ознакомительного фрагмента.
 

   Следующие главы на сайте АТ.
   Приобрести книгу "1917: Марш Империи" вы можете на собственной странице автора https://author.today/u/babkin.
   Спасибо!

   С уважением, Бабкин Владимир Викторович, автор
   (творческий псевдоним Владимир Марков-Бабкин),

   Москва 2020