Мак Маг. Особенность Кати И. , гл. 4

Нам пришлось преодолеть ещё полсотни километров, когда мы оказались в том селении, которое ждало меня по  работе.
- Катюша, будь умеренной в своих действиях, - просил я спутницу.
- Ладно, - сказала она, - только ты не говори со мной сложными психическими словами.
Я подумал и на ее волнение ответил:
- Ладно.
Созвонился с клиентами. Из трубки слышались спутанные взволнованные голоса.
Катерина поглядывала на меня. Ей было в новинку данное мероприятие, она явно переживала.
- Здравствуйте! Наконец-то вы приехали! – Встретил нас мужчина средних лет.
Бородка, усы в стиле Шон Коннери, прямой нос с вмятинкой на окончании, ровные губы, складывающиеся аккуратно всякий раз в одно и тоже исходное положение. Две горизонтальных бороздки на лбу. Выразительные, смешливые глаза.
Во мне не складывалось пока одно, - звонок, принимаемый мной до сих пор, звучал от него ли? И я спросил:
- С вами еще кто проживает? Вы не одни?
- Никого, - мгновенно ответил  «Коннери».
Катерина вышла из машины, и наш новый герой попятился назад.
- Ничего себе! – Удивил он своей реакцией мою спутницу.
«Человек должно быть открытый, - решал я, - комплексы тут же разрешает вербализацией и поддержкой в действии».
Следующим жестом человек должен был опровергнуть или подтвердить мои догадки.
И наш герой ничего не добавил к сказанному, восхищённый взгляд не скрываемый на молодую симпатичную девушку он и не пытался погасить, однако сглатывая всякие притязания.
«Интуиция на уровне логики, - решал я, -  человек в общем-то вполне предсказуемый».
- Пройдёмте? – Предложил я.
- Макс, машина не свалится в тот канал? – Спросила Катерина, указывая пальцем на авто.
Дело в том, что улица, на которую мы въехали, стояла у длинного канала, обросшего камышом. Оттуда доносилось кваканье лягушек, и рой комаров даже в знойный день, кажется, был слышен. А старый мой «Opel» стоял на краю.
- Ничего страшного! – Вмешался мужчина, - здесь практически никто никогда не ездит. И любая машина вас объедет. – Мужчина сделал ещё ироничней лицо (далее того уже было просто невозможно) и спросил Катю:
- А вас как звать?
- Макс, - поторопилась Катерина, интенсивно поморгав глазами, и объявила противоположное, - спроси, как его звать?
Мужчина средних лет, - «коннери» потупил ироничный взгляд, посмеялся под ноги.
- Я – Паша. – Отвечал он, - Павел Аристархович.
Ответил и слегка поклонился Кате.
Она же то и дело поглядывала на меня, как бы сверяясь: что делать дальше?
Я кивнул ей, но так и для того, чтобы все здесь успокоились.
- Так что, пройдёмте? – Переспросил.
- А куда? – Задался Аристархович.
- В дом, наверное. Там же у вас что-то чудесное происходит?
- Почти и там. А  почти и везде. Этот тип может выскочить нежданно-негаданно и вылететь, например, в вот эту речку.
- Тип, какой? – уточнил я.
- Тип? А приведение или полтергейст, или как вы его называете. Не знаю.
Я поглядел на Катю. Она остолбенела. Ее усилий хватало только, чтобы поднять руку и захватить за уши выбившийся локон рыжих волос.
- А вообще, конечно, пройдёмте, - допустил Павел и направился к калитке.
Мы пошли вслед.
– Вы знаете, своё дело, - хозяин вдруг резко остановился.
- Да, - ответил я, – затем мы и здесь.
- А это ваша помощница, значит? – Интересовался он.
- Да. Временная, - не отрицал я.
Катя не преминула вставить слово:
- Ну, не такая уж и временная!
Мы с Павлом переглянулись. У Аристарховича эмоции закоротили между мгновением удивления и каким-то рассуждением.
- Ничего особенного, - говорил я, между тем, ожидая, как будут развиваться события и могли бы они развиваться сами по себе.
Я поднял глаза на крышу дома, отвлекаясь от расспросов. Покошенные козырьки, бедное фасадное оформление.
- Дом крепкий. Ставни железные – не выбьешь, - сказал Павел.
Мы продолжили путь к крыльцу.
- А окна заперты? – Поинтересовалась Катя.
- Так не всегда, - пояснил Павел Аристархович, - если нужно – я открою. Не проблема! Только вам трудно будет увидеть то, что там есть.
«Низкий цоколь. Постройка, пожалуй, полувековой давности. Меловой камень. Куски шифера на отмостке. Шифер-то требует ремонта, - изучал я дом. – Ставни довольно крепкие».
И тут я замер. Одно окно было не полностью заперто.
Катя тоже остановилась- из-за меня, поглядела на мой изменившийся лик.
- Что? – Спросила.
- Идемте, - бодрил Павел.
Катина рука коснулась моего плеча.
- Ты не бойся, – с трудом раскрыл я рот, перехватывая ее руку, успокаивая больше самого себя.
В окне я чётко видел тогда  полупрозрачное лицо какой-то старой женщины.
«Так один ли он в доме? И почему это скрыл?»
Павел Аристархович, между тем, проделав последние десять шагов, ожидал нас у крыльца.
Катерина глядела туда, куда и я, - на ту женщину, но на ее не видела.
Лицо старой женщины исчезло.
Мы подошли к крыльцу, Павел отворил дверь.
Пропустил нас вперёд и спросил от порога.
- Максвеллов? Так же ваше имя?
- Да, - ответил я. – Фамилия.
- А это ваша помощница, да? – Спросил он.
- Да. Я говорил.
- Ну, тогда извините, - прозвучало вслед. И Аристархович, спокойно дал шаг назад и запер за нами дверь снаружи.
Мы с моей сотрудницей обомлели.
В  миг помещение, которое мы толком и не разглядели, покрылось мраком.
- Эт че, Макс? – Услышал я от Катерины.
Я увидел выключатель и пощёлкал им. Электричества нет.
Оба мы услышали, как последнее окно, вереща железным засовом, закрывается.
Но удивительным было другое, - что я видел Катерину с одной стороны, а голос ее звучал – с другой.
- Так-с, это, - допустил я, - квантовое приведение.
- Чего? – Услышал я дрожащий голос Кати в темноте.
Далее последовал грохот и истеричный крик. Я не полностью ориентировался в источнике всего и принадлежности всего ко всему, но стоило мне повертеть головой, я увидел фигуру той старой женщины, которую видел из окна.
Теперь она стояла в тесном пролете одной из дверей комнат с самым злобным видом.
Катерина тоже увидела ее. Истеричный крик зазвучал вторично с ее стороны.
Она пятилась. Я отметил приблизительное расстояние между звуком и  воссоединения его  с предметами. Квантовое состояние…
Катюша же не теряла времени. Она налетела на что-то позади себя и повалилась с мягким шумом навзничь, хлопая затылком о пол.
- Катя! – Воскликнул я и побежал к ней.
Если и был свет, то он большей мерой исходил от неё. Она просто сияла в ужасе происходящего.
- Ну, - сказал я, помогая ей подняться, - я говорил тебе – это опасно и сложно.
- Ква-ква-квантовое? – Теребила она, хлопая глазами и опираясь на мою руку всем своим худеньким, и совсем невесомым телом.
- Квантовое приведение, - повторил я.
- А и! И как это?
Я установил Катю на ноги и попытался объяснить.
- Этому, - указал я на застывшую фигуру приведения старой женщины, - чтобы сдвинуться надо очень много времени. Гипотетически она никогда не столкнётся с нами, потому что ход ее чрезвычайно медлителен, и более того, доложу я вам, дорогой мой Ватсон…
Мои слова прервала Катя, она стала говорить что-то непонятное:
- Поздно или рано хочется знать: кто кому должен. И, может быть, не ведая того, мы уже давно в ответе, - так сказала она.
Я потянул ее за тонкое запястье.
- Что ты, Катя?
Ее глаза кружками склеры блестели в темноте. Она окончательно поднялась на ноги.
- Как странно, - говорила, - Макс, ведь стоило ему только закрыть дверь, и мы остались в полной темноте, а ведь на улице ещё утро?
- Откуда вышла старуха, оттуда лился последний свет. Он запер все ставни. Это естественно.
- Естественно? А зачем, Макс? Это так надо?
- Видимо, да.
- Неужели он думает, что мы не выберемся отсюда вдвоём? Я же тут все переломаю!
- Думаю - знает, но кроме старухи здесь есть ещё что-то. И именно это его пугает, именно в этом он уверен, что оно не отпустит, - ответил я. – Но пока у него все беды от неё. Я указал на приведение.
- И что это, и о ком ты говорил?
- Погоди.
Я оставил руку Кати и ступнями стал нащупывать путь в сторону злобного приведения.
- Ой, куда же ты?
- Кстати, что ты сказала только что?
- Что?
- Минуту назад. «Поздно или рано…» и так далее? - Начал я.
- Я не знаю. На ум  пришло... Я просто проговорила то, что пришло. Ага.
- Поздно или рано…  может быть, давно в ответе… - повторял я.
- Где здесь туалет, Макс? – Спросила девушка.
- Доброе утро, чего это вдруг? – Я остановился, замер. Мушки в глазах свербили.
- Не вдруг, а надо. Где здесь туалет?
Не ожидая, вытянув рук вперёд, Катерина на ощупь пошла искать санузел.
Я приблизился к старухе-приведению, поднял свою ладонь, чтобы ощутить энергию ее. Фигура была сквозной. Голограмма.
«Понятно».
Изучив, я вернулся к входной двери, и постучал в неё и сказал:
- Павел Аристархович, и что нам тут делать прикажете? Зачем заперли-то?
- Мак, послушайте, - услышал я привет, - у меня не было выхода. Послушайте., эта тварь меня сожрёт с костями, если вы мне не поможете. Я не могу туда войти. Я думаю, что вы справитесь.
- Ну, уж справимся – не переживайте. Но так же не поступают, а? Может быть, нам нужно было чайку попить, то, се, позавтракать. А потом… Признаться с утра - ни маковой росинки. А я вот ещё с девушкой. Видели, какая она худая?
За дверью молчали.
- Послушайте, Мак, я знаю, и вы знаете, что вам выйти отсюда ничего не стоит. Но прежде чем вы сделаете это – просто спросите ту прозрачную бабу, что ей нужно?
Я обернулся к призраку женщины.
- Вы видели, что она проявляется практически на одном месте? – Спросил я.
- Вот тут, вы ошибаетесь практически! – В голосе Аристарховича прозвенела неприятная нотка уничижения. Но мне того только и надо было.
- А почему бы вам, не продать этот дом, купить в другом месте? – Продолжил я. - Или просто выехать отсюда, вообще из этого селения, раз уж тут такие страсти?
- А вам бы совесть позволила продать то, что будет пугать других? То, что навредит другим? Это же не кино: продать, уехать, забыть. А эта тварь за мной шастает повсюду. Она преследует меня, Макс! Независимо от переезда. И это мой не первый дом. Я, знаете ли, не жить хочу в нем, а – для бизнеса.
- Может быть, дверь все-таки откроете, поговорим? – Попробовал я, и тут же услышал, как в дальней комнате посыпалась посуда.
Одна за другой тарелки разбивались. Последняя из них грохнулась через продолжительную паузу.
- Катя! – Позвал я, - что там?
- Тут кухня, видимо, - послышался звонкий ее голос.
- Где у вас тут уборная? – Спросил я в дверь.
- Вы мне так всю посуду побьёте! – Донеслось оттуда.
- Где уборная? – Повторил я. И увидел, как вдоль стенки, шарясь, возвращалась Катерина.
- Не надо ничего! – Сказала она. – Все! Вообще ничего не надо!
- Ну, значит, Катенька, вот что, - начал я, - этот гражданин нам дверь не откроет. Вот и пришёл к нам тот немыслимый опыт, когда поставили перед фактом и его надо разрулить, как хочешь. Во что бы то ни стало. А тебе, Катенька, на этот раз придётся послушать меня.
- Давай уже вои психи! Прежде чем выломаем дверь, я послушаю, ладно. – Она утёрла нос. - Макс, а то, что стоит там, - она указала на тающий лик приведения. - Это скоро исчезнет, а? Или объявится в другом месте, да?
- Точно. Может. Оно само не имеет понятия, где находится и уже давно использует себя только в образе страшилки.
- Макс! – Услышал я за дверью голос Павла, - как мне от этой твари освободиться? Мне больше ничего не надо, честное слово!
- Могли бы ужиться! – Крикнул я не профессиональный ответ.
- А подслушивать нехорошо, - вполголоса заметила Катя.
- Макс, не шутите. Я вам хорошо заплачу. Я не могу вас выпустить по той причине, что…
- Знаю я вашу причину. Обычное дело. Ничего военного. Ждите себе.
- Ладно, - умиротворённый тон в ключе извинения услышал я за дверью.
- Вот наглый, да? – Отметила Катя.
- Он, действительно, не может открыть дверь нам. Почти физически не может.
- Так бывает, да? – Наивно задалась Катя.
- Да, - ответил я ей и крикнул в дверь, - А причина вашего приведения – ручка?
- Какая ещё ручка? – Голос Павла глух, - какая ручка, Макс?
- Ручка писчая, шариковая. Вы учились в Вузе?
- Учился и что?
- Кто там у вас преподавал?
Тишина. Катерина подошла и взялась за мое плечо, сжала его до боли.
- Смотри, Макс, - сказала она, обращая внимания на утихающий образ призрака – женщины, - она как-будто пыхнула еще новой силой!
- Это всего лишь говорит о том, что мы на правильном пути, - ответил я, - успокойся, сейчас с ней решим.
- Ну? – спросил я за дверь.
- Были и женщины, преподаватели. Одна, например… Да мало ли?
- Ну, Паша, вспоминайте. Мы тут долго сидеть не собираемся. Первое, что придёт в голову, ну!
- Первое?
- Давайте!
Женщина – приведение на наших глазах будто расцветала, покрываясь как лаком свежим и отражаясь поверху различными цветами.
Катя, казалось, хотела влезть на меня. Ее руки с плеча перебрались к моей шее, потом… Приподнятую коленку уже я чувствовал на себе.
- Ну, Паша! – Требовал я.
- Политэкономию одна преподавала. Это было ещё тогда… давно. Только при чем  ручка?
- Шариковая, Паша, шариковая! Ох, как долго мне придётся вам тут все объяснять. Надо было самому…
Катя, не отрываясь от расцветающего приведения старой женщины, которая казалось, вот-вот очертит все тонкости своего образа и лица, уже шатавала мою фигуру, примерялась, видимо к тому, чтобы таки вскарабкаться  мне на шею.
- Катя, пожалуйста, успокойся! – Просил я.
- Ты считаешь, что тебе одному было бы проще? А я ведь тебе помогаю! – С нотами истерики заявляла моя помощница и ещё раз хорошенько шатнула меня.
Приведение, тем временем, становилось все яснее. И теперь осталось ничего, чтобы оно двинулось с места. Ведь все осязаемое имеет право на движение, на жизнь, не правда ли?
- Паша?! – Спросил я за дверь.
- Да. Вы не ответили, Макс, при чем тут ручка?
- Тьфу, Паша! Хорошо. Слушайте.
В квантовой природе приведения соответствует наблюдаемое и измеряемое, но не ощущаемое человеком физически. Квантовые эффекты проявляются в чрезвычайно микроскопических масштабах. Квантовая механика описывает системы на уровне молекул, атомов, фотонов, понятно?
- Макс, - услышал я за спиной, и жёсткий упор коленкой в спину, - Макс, она повернула голову на меня!
- Катя, будь спокойна. Ничего не случится. Я знаю.
Катерина сняла объятия с моей шеи. Я уверен был - все окончится благополучно, и продолжил объяснения с Пашей.
Стоило поторопиться.
- Так вот, Аристархыч. То, что не прослеживается естественным привычным способом, не значит, что не существует.
Вас просили оставить ручку на столе, а вы забрали ее. И вам было стыдно за это впоследствии, потому что вы поняли: преподаватель поставил вам зачёт с натяжкой, прося у вас вашу ручку, так как чернила в его ручке закончились. А, вернулись и … вы просили возвратить вам ручку.
- Макс, какая ерунда! – Бодрым голосом возражали мне из-за двери.
- Может, и ерунда, Паша, - старался я держать темп, замечая приближающуюся опасность призрака, - я привык к подобной, э-э, ерунде, но она работает… И если …
- Макс, ломай дверь! – Требовала Катя.
- И если я сейчас, - продолжал я переговоры, -  не получу от вас шариковой ручки любой, то мы начнём выбивать дверь!
- Я сейчас! – Услышал я ответ за дверью.
- А ведь, Макс, правда – зачем тебе какая-то ручка? – Катя держалась за меня холодными руками.
- Ручка! Катя, особенности моей работы. Всякая пузырчатая мелочь в дело идёт…
Я так чувствую и это надо делать. Кроме того…
- Нате вам ручку! – В широкую замочную скважину полезло тело ручки.
Я вытянул ее и под прицелом Катиного взгляда и направился к старухе.
- Тут дело в линейной подаче и преобразовании последовательностей, - говорил я, шествуя вперёд. – Тут сейчас каждый из нас получает разоблачение личной независимости. У каждого из нас начинают вытягиваться «превышающие массы» фиксированных комплексов, которые явно нарушают равновесие, баланс Задуманного. Я вам, Катенька, доложу: вот такие упражнения с такими квантовыми приведениями, - говорил я, останавливаясь перед светящейся замершей фигурой старухи.
- Вот такие упражнения с подобной механикой очень полезны для успешной настройки деятельности и получения конкретных результатов. Вы, Катенька, - продолжал я, держа шариковую ручку в руке и пытаясь найти в фигуре приведения старух руку ее.
- Вот вы, Катенька, - желали бы в жизни чего-то?
- Ага. – Услышал я в ответ.
- Ну, что? В жизни, что вам нужно?
- В жизни? Выбраться отсюда к чёртовой матери! – Услышал я. Обернулся.
Девочка моя стояла поодаль. Я видел ее силуэт с поднятой рукой и каким-то длинным предметом в ней.
- Катя, что там у вас?
- Метла. Если эта сука побежит в мою сторону, я ее грохну!
- Катенька! – Я вернулся к старухе, нашёл приблизительное месторасположение ее руки, ее кулачка и ткнул туда ручкой. Ручка не задерживаясь в воздухе никак, упала на пол.
Но произошло то, что ожидалось – чудо. Мгновенно приведение, пугающее нас, расцветающее казалось бы - померкло и стало рассеиваться, распадалось мелкими ватными кусочками.
- Нифига себе! – Воскликнула Катя.
Я обратился и к ней.
- Вот все.
- Эй, вы, там, придурок! – Выкрикнула моя «Ватсон», - открывайте! Ваше чудище пропало!
- Попрошу меня не оскорблять! – Заявили за дверью. – Макс, это правда?
- Это правда, Паша, открывайте!
- Я конечно, - за дверью помолчали, - я, конечно, могу открыть, но … это правда, Макс?
- Вы сами как чувствуете? Имеете возможность открыть?
- Вроде да.
- Ну, вот и открывай! – Воскликнула Катя и то, что было в ее руках, было брошено на пол.
Дверь стала отпираться.
В лица нам ударил ясный солнечный свет. Обжигающий.
В дверном пролёте - фигура мужчины. Вошла в дом, кратко огляделся и направился к Катерине, - растрёпанной, испуганной ещё.
Аристархович подал руку.
Ее пошатнуло назад. Она не ожидала такого действия. Взглянула вниз, на брошенную метлу. Я прочитал мысль: «Дала бы ему по башке!»
Аристархович свалился перед ней на колени.
Ирония же его, будто влеплена пожизненно, не сходила с лица его. Но намерения, видно, были искренними.
Под одной из коленок его торчало разбитое стекло, но он не замечал его.
Катя, фыркнув губами, прошла мимо падшего и вышла из дома.
Аристархович поднялся, отряхнулся, лукаво улыбнулся и сказал мне:
- Макс, вы извините меня? Весь вы понимаете – я не мог по-другому.
Лицо его посерьёзнело. Морщинки все, казалось, концами потянулись вниз.
Я ответил:
- Я понимаю, Паша. Знаю, что не имели возможности поступить иначе. Но теперь нам надо тут навести порядок, и все-таки позавтракать, а? А дальше – это дальше. Я вам расскажу.
- Это все, надеюсь, Макс?
- Увы. Не все. Есть ещё кое-что. Физика высоких энергий удовлетворена, но низкая - осталась. Разберёмся. И идемте.
- И раскройте, эти бесовы окна! – Услышали мы оба за пределами дома женский голос.
- Она у вас интересная, - отметил Аристархович.
- Замечательная. Да. Вы ещё не знаете насколько она замечательная. Будьте с нею любезны, - ответил я, и мы пошли к выходу.