Карьера

Вот как залезешь иногда в дебри мировой литературы на досуге. Начитаешься. К примеру – про исторические личности. Как они к власти шли. Мелкими шажками. Интересными методами.
Как они потом ею упивались. Трясло их от радости.
Как они потом за нее держались изо всех сил. История их списывала в архив, они уже понимали, что пользы от них никакой уже нет, но держались за ту самую власть своими липкими ручонками.
Да. Болезнь такая. Командовать надо. Сидеть на троне. Характер показывать. Пальчиком тыкать.
Начитаешься, значит, таких примеров до тошноты. После те правители по ночам снятся в форме дурацких снов. Ворочаемся, бьемся в постельке. Утром, не выспавшись, встаем - спасибо историкам скажем. За подобную пищу для ума.
После голову поднимем, посмотрим вокруг. Внимательным взглядом. То же самое, оказывается, рядышком проистекает.
Все одинаково с теми столицами. Все одним миром мазаны. Те же страсти вокруг. Только пожиже. Такие же болезни у здешних больных. Командовать. Сидеть на троне, хоть самом-самом маленьком.
Появился однажды в нашем городке один музыкант. Лет этак тридцать назад, еще при старом режиме. У нас тут с культурой, самодеятельностью и прочей музыкой было так себе. Средний уровень. Но для нашего околотка вполне хватало. А тут он. Приехал с Пензы. Ему сорок лет стукнуло, и он к нам сюда в глушь по непонятным причинам приехал:
- Я в своем городе был великолепен! Величина! Таланты пестовал, многих в мир большой музыки вывел. Лауреатов у меня в послужном списке – пруд пруди!
Сам росточка небольшого. Лысина средних размеров, волосики с рыжинкой. Глаза твердого серого цвета. Зовут – Родион Петрович.
- Я – уверенно говорит, будто кирпичи кладет – тут у вас подниму культуру. Чувствую, тут работники этой отрасли в застое. Целей больших не ставят. Но я всем покажу пример, как надо работать. Вырвемся на мировой уровень.
Городишко у нас небольшой. Таежный тупик. Давай он по нему ходить. С публикой знакомится. И мы с ним в местном пивном заведении случайно познакомились. Поболтали о рыбалке: нашей здешней, о пензенской, что да как. Он нам вполне приглянулся как рассказчик. Вполне живописно говорил, особенно после второй кружки пива. С юморком. Мы смеялись. 
Само собой, на работу устроился в музыкальную школу. Преподавать музыку. Таланты пестовать на новом месте. По классу рояля. Думал – сейчас попру. Утру всем местным сибирским валенкам ихние носы.
Год пестует, два, три… На четвертом году пора уже результат дать. Только смотрят – ничего у Родиона нету. Никого не выпестовал. Да и дети у него не держатся, к другим учителям перебегают. Зачастую заглянут к нему  в класс, а он один-одинешенький сидит за роялем, чай пьет. Дети бастуют, не ходят к нему.
- Я – снова говорит он – очень требовательный, а дети ваши сибирские все здесь избалованные.
А своим близким еще хлеще сообщает:
- Талантов вообще не видно, не водятся, не рождаются они здесь. Ни слуха, ни голоса. Ну, и руководство ни в зуб ногой. Не ценят меня. Критикуют. Не могут меня оценить. А какой я был в Пензе! Первый парень.
Вот как оно бывает.
Близкие, само собой, сочувствуют. 
А кто не близкий, над ним усмехаются, над его амбициями. Начали его Родиошкой звать за глаза, после таких-то результатов труда. Сомневаться начали, что он в Пензе величиной был. Мол, приехал, налил здесь пуль… 
Тут в их музыкальном заведении перемены. Директор уехала в дальние края. Кого на ее должность поставить из коллектива?
Никто не пожелал. Все хотели с детворой возиться. Один Родион Петрович сказал:
- Я готов взять на себя бремя.
Ну, его и поставили. Пусть. Невелика задача руководить десятком человек.
Наверное, интересно быть директором. Пусть и маленьким. Мы многих перевидали таких за свой век. Наблюдали, как многих из них жизнь калечила и ломала. Было такое дело – теряли товарищей, когда они заступали на небольшие директорские посты. Одних несло. У других вечный страх в глазах – а ну как снимут за какой-нибудь проступок. Третьи сильно правильными становились, противно смотреть.
Директор музыкалки Родион начал с того, что походку изменил и осанку. Освоил замедленные важные движения. Толстая папка с бумагами всегда под мышкой.
Начал знакомиться с местными властями, само собой. С другими городскими руководителями средней руки. Среди производственников завел связи. Вскоре стал среди них своим парнем. Тем более, отстроил баню и там же бильярдную в своем музыкальном храме, для чего закрыл один класс.  Куда тех чиновников и руководителей приглашал и собственноручно парил веником. Гонял с ними шары и всем им подтянул планку в этом искусстве.
Кому же не нужен такой человек? И они ему платили добром. Они его стали брать с собой: то на рыбалку, то на охоту. На дни рождения приглашать. Да мало ли куда.
Умел человек обворожить публику. Как тот Чичиков. Он и на работе-то редко бывал – все наносил визиты. А по вечерам дежурил в бане.
Иногда на планерках жаловался подчиненной музыкальной публике:
- Совсем замотался. Личных детей некогда воспитывать. Дачу недосуг завести. Ремонта в квартире не могу произвести. Не высыпаюсь. Дел много, приходится все самому. Недавно с Большим Директором К. на рыбалке был. И червей накопай, и снасти приготовь. На самой рыбалке -  уху свари…
И далее интимным голосом сообщил пикантное известие:
- После тарелку ему помой, такой весь он из себя – нипочем не станет ее мыть. Приходится мне…
Тут народ переглянулся. К чему такие подробности?..
- Да и в бане тоже достается, пока всех перепаришь собственными руками. Машешь, машешь веником, невмоготу уже, а тут следующий на полок ложится. Ну и его, а там уже очередь. Отвыкли сами веником махать. Избаловал я их, а куда деваться. Хорошо, сердце у меня крепкое, терпит этот жар. А они только и знают в шутку кричать – « давай, пианист, жми на клавиши»! По-доброму так меня называют. Полюбили, черти. Вчера, к примеру, завгороно пожаловал с делегацией директоров и директрис школ. Все осанистые, крупные, особенно тетки, и каждого отхлещи будь здоров. Пивка холодного хлебнешь и снова в парилку вахту нести…
Народ опять переглянется. Кто и плечами пожмет. После планерки обсудит информацию:
- И вправду, от нашего Роди веником банным несет постоянно. Весь пропах, никакой одеколон тот запашок не перебьет. Глаза вечно красные. Как бы не сгорел на такой работе…
А директор с утра снова с визитами, то там мелькнет, то в другом уголке городишки его видели…
Может оно и хорошо, что директор Родион Петрович на месте не сидит, не лезет в каждую мелочь. Главное, чтобы руководитель не мешал людям работать. Не стоял бы над душой. Особенно над творческой массой.
Есть такое золотое правило руководства, знаем.
Еще что хорошо, Родион Петрович отходчив был. За это его почти что любили. Побурчит за упущение, а потом буркнет « да ладно», улыбнется. И подчиненный подумает – « душа человек»…
Мы в те годы с ним знались помаленьку. Пару раз на рыбалке пересекались. Или еще где случайно встретимся – поболтаем. Он все про свою загруженность. Выслушаем его, головой покиваем – « да, сочувствуем, мол». В основном, он и говорил. А мы слушали да слушали.
Все говорят нам, что слушатель из нас замечательный. В самом деле – мы любим послушать человека, потом материал тот отложить в голове. Пусть копится, авось пригодится. Может быть, для будущего литературного хлебушка. Глядишь, потом с этого чего-нибудь и накропаем…
Так шли годы. Как-то так случайно получилось, что Родион супругу устроил к себе под крыло на работу, своим замом. Завучем по успеваемости. Не беда, что диплом у нее был совсем не по профилю. На языке юристов это называется «мелкая коррупция».
Теперь его симпатичная мадам блюла – что в коллективе творится? Она себя сразу поставила на нужную высоту и с той высоты смотрела на этих музыкальных педагогов с их маленькой зарплатой. Серьезная дамочка была. Официальная.
А Родион вращался в кругах повыше. Все было ровно, жизнь катилась себе понемногу.
На этом первую часть нашего рассказа можно закончить…
Но вот наступили новые времена. Новый режим. С капиталистическим уклоном. Начались всякие реформы. Перетрубации. Оптимизации. Перестановки. Новые кадры. И прочее.
Объекты культуры не знали, куда пристроить. То туда их сунут, то сюда. То объединят. То размельчат. Или начнут с них требовать, чтобы они сами себе деньги зарабатывали. Слышали такое слово – рентабельность? То-то и оно. Тяжелое слово.
И вот однажды в очередной раз в нашем городишке все объединили. Все-все учреждения культуры в один кулак. Сюда же приписали спорт. Гостиницы. Стрелковые тиры. Туристские клубы. Даже водный клуб моржей и общество ветеранов. Женский хор в количестве двадцати пяти человек.
Дали всему этому объединению мудреное название. 
И поставили над всем этим колхозом генерального директора. Приезжего персонажа с грубостью в душе, чтобы он тут никого не знал, и всех бы заставил ходить по струнке. Чтобы закрутил гайки. Армейского отставника в чине майора.
А Родион – он расслабился, видимо, чересчур. Не уловил веяний времени. Подумал, скорее всего, так:
- Ишь, какой крендель выискался. Сводить его в баню, что ли…
Но не успел.
Родиона Петровича супруга подвела. Она за последние годы в раж вошла. Царицей себя стала ощущать.
А тут этот председатель колхоза к ним заглянул. Порядки наводить. И она его одернула по какому-то мелкому поводу. Мол, я тут в короне, а ты кто таков. Щегол залетный.
Возник конфликт на тему: кто есть кто?
Супруг, само собой, взялся защищать ее. С пылом и жаром.
Так Родион со своей царицей стали безработными. Ему, правда, в порядке милосердия предложили:
- Вы говорите, что были в прошлой пензенской жизни великим педагогом, дадим вам шанс проявить себя еще раз на ниве музыкального преподавателя. С общепринятой зарплатой. Педагогов нехватка, молодежь не идет в эту отрасль, вакансий тут много.
Но он отказался. После директорского кресла идти в рядовые. Дудки!
Походил по друзьям-руководителям:
- Вот, пострадал невинно и все такое прочее. Выручайте, братцы! Нет ли у кого какой свободной руководящей должности?
Такая должность нашлась. Тот самый Большой Директор К., который не любил за собой мыть тарелки, пристроил Родю под свое крыло. Порученцем. Официально - начальником подсобной службы, в которой состояли сторожа и уборщицы. Пятнадцать человек.
И Родион Петрович добродушно справлялся с этой публикой. Тем более – она была менее амбициозна, чем прошлый коллектив. На прежнем месте, как вспомнишь, всякое было: ухмылки, отстаивание собственного мнения, полемики разные… А тут все тихо. Народ малограмотный, тихий, какие тут полемики. Старичье одно.
Благодать. Тем более, в той конторе тоже имелась баня с бильярдом. Как пятница, так с Большим Директором в баню. Кости греть, пиво пить, байки травить, планы на рыбалку-охоту строить. Еще обсуждали ремонт европейский в коттедже директорском. Родион за это дело ответственным был: материалы добывал, следил за качеством работ…
Мы с Родионом в те времена редко пересекались. Он пешком перестал ходить, все ездил на служебном транспорте, само собой. А мы любители ногами двигать, личная машина неделями в гараже нетронутая стоит. А городишко такой, что за двадцать минут его из конца в конец пройдешь. Так что случайных встреч меньше стало.
Но как-то в ту пору встретились. Разговорились. То да се:
- Эх – он вздыхает – королевство маловато. Вырос я в руководящем плане в последнее время. Качественный скачок. Под крылом К. поработал, много чему научился. Чувствую, что хоть чем, хоть кем могу руководить…
Мы, ясное дело, киваем. Понятная проблема роста человека.
Еще про охоту он нам похвастался:
- Теперь – только на вертолетах в тайгу. С Большим Директором, поскольку я теперь у него самая правая рука.
Про мытье тарелок мы у него не стали спрашивать. Неудобно.
Потом Родион еще выше поднялся, стал заместителем Большого Директора К. по каким-то там общим вопросам.
Чтобы вы поняли – это он стал фигурой в нашем городишке. Кем-то вроде младшего генерала. Размах крыльев стал ого-го! Лети – не хочу!
Тут наши встречи с Родионом Петровичем совсем прекратились. О чем ему с нами говорить. Если и мелькнет где рядом, то просто кивнет головкой. Некогда остановиться, в самом деле. Высокие сферы зовут.
Только однажды нам поучение сделал. Менторским тоном:
- Неправильно живешь. Тебе пятьдесят лет уже, а среди высокого начальства дружбу и покровителей все не заведешь. Услуг не оказываешь. А если и общаешься с кем из них, то никаких должностей и коврижек не просишь. Пользы тебе с этого никакой.
   Наверное, еще хотел добавить « дурак ты, братец». Мы не знаем.
Выслушали мы его. С почтением, наклонив голову. А сами подумали:
- Чудак ты, Родиошка. Нам и в рядовом звании хорошо живется. Фактически в роли свободного художника. Что хотим, то и воротим. Сами себе хозяин. Потребности мыть чужие тарелки у нас нет. Командовать не хотим, да и не умеем. Мы это еще в армейской службе поняли. Командовали в качестве сержанта. Неохотно. Не нравилось. Ерунда это – иметь подчиненную публику. Щеки надувать. Брови хмурить. Подчиненным головомойки устраивать, с этим вообще труба, стеснялись, краснели при тех процедурах…
Тут второй части рассказа конец, в которой был его путь наверх через бани, бильярд, охоту и тарелки...
Дальше – падение. И его судорожные телодвижения в этом процессе.
Случилась обычная история. Большого Директора К. отправили на пенсию. С определенным почетом.
А вместо него из Москвы прислали Другого Директора. И тот возьми, да приедь со своей командой заместителей. Все молодые, нахальные. Всем прежним заместителям дали отставку, как отстающим личностям в деле капиталистического развития. Им сказали:
- Идите на вольные хлеба. Мы сами с усами.
Ну, они и подались. Кто куда. Родион Петрович в нашем городишке ничего для себя не нашел, никакого кресла. В соседнем городке, который рядышком, в получасе езды, сделал обход среди друзей по бильярду. Нашлось местечко. Увы, с понижением в статусе. Среднего уровня. В коммунальном хозяйстве. Править сантехниками, дворниками.
Чтобы понятнее было – это он слетел с младшего генерала в капитаны.
Обидно.
Тут он снова начал около нашей персоны останавливаться. Изливать душу:
- Вот какие пироги. Москвичи залетные. С небес на землю. Но ничего – подыщу себе со временем местечко покруче. А то снова королевство маловато. Негде размахнуться руководящему таланту. Пока приходится жалобы населения рассматривать про протечку труб. Про гололед на тротуарах. С сантехниками общаться, ихнее пьянство разбирать. Дворники, те же подлецы, норовят спать до обеда. Метелок на них не напасешься, жуют они их, что ли…
Тяжело вздыхал. Глядел в небеса. Помощи, что ли, оттуда ждал.
Не дождался. А тут новая беда. В коммунальном хозяйстве реформы, все в частные руки отдали. Снова перестановки, как на шахматной доске. И в тех перестановках Родион опять не у дел оказался.
Снова пошел по друзьям. Хотя был вариант в педагоги вернуться. Пенсия уже шла, иди, подрабатывай на рояле. Спокойно. О душе думай.
Но руководящая работа захватила. Стал искать. Нашел. Теперь – по линии безопасности.
У нас тут ПТУ имеется, при одном промышленном гиганте. И его директор, старый друг по бильярду Родиона Петровича, взял его под свое крылышко. Придумал, что позарез нужна такая фигура – заместитель директора по безопасности. Ввел такую должность, сократив преподавательский персонал. Где-то в верхах завел рака за камень, да провернул такое дельце. Мол, терроризм может проникнуть в стены училища. Наркотики. Идейные шатания. Измена.
Значит, уселся Родиошка в новый кабинет. Хорошо! Да и в глазах своих вырос, как минимум – майором стал по собственной шкале.
Полгода сидел, придумывал – что же ему делать в этой синекуре. Какую такую безопасность развивать.
Зарплата идет, он думает. Но с первых дней понял, что надо таинственности на себя больше напустить. Мол, всех насквозь вижу.
По заведению идет, руки в карманы – все от него врассыпную. И студенты, и преподаватели. Ну, как на заметку возьмет.
Литературу изучал. Зрение тренировал, чтобы взгляд был сверлящим, жестким и неподкупным. Как у Дзержинского. Подойдет к зеркалу и давай мимику отрабатывать.
Хотел себе пистолет завести, это уже старческие пенсионерские маразмы прорастать стали. Седьмой десяток годков ведь шел уже. Но в полиции добро не дали. Жаловался нам на это, на полицию:
- Не понимают люди, что в любой момент могу попасть в ситуацию. Вдруг погоня. Или покушение на меня.
А мы поддакиваем:
- Да, да, да…
А сами двулично думаем:
- Да кому ты нужен, покушаться на тебя… Клоун пензенский
Небось, упрекнете нас в той самой двуличности. Но с больными так только и можно говорить. Сами знаете, доктора не всегда правду говорят. Чтобы больному легче было. Вот и нам по той дорожке приходится идти… Так что, извините…
Самое главное, спустя какое-то время, Родион Петрович и вправду стал себя чекистом считать. Студентов вербовал в осведомители. Или к преподавателю какому придет и давай того мурыжить по поводу морального облика окружающих.
Потом вообще стал к себе в кабинет вызывать. Лампу настольную включит, да ставит так, чтобы она на посетителя светила. Чтоб как в кино, где допросы показывают.
Директор училища урезонивает его:
- Родион, уймись ты. Жалуется народ на тебя. Где и подшучивает, издевается. Сиди себе, зарплату получай. Бумажки пиши для отвода глаз… На работу даже пореже ходи, вроде как много объектов у тебя, где наблюдение ведешь…
Только Родиошка в раж вошел. Хотя, напомним, уже пенсионерский возраст у него.
Скорее всего, это болезнь такая есть у чекистов, мы про это много читали. Подозревать всех. Крамолу искать. Шить дела.
Хорошо, что те дела директор просто под сукно клал. Ходу им не давал. А то бы…
По ночам Родион спал плохо. А то встанет, бумаги разложит на кухне. Супруга – чего, мол, не спится? А он:
- Тихо, не мешай, мысли пришли. По работе. Факты сопоставляю. Выводы делаю. Связи ищу. Не видишь, беру работу на дом…
Словом, рыл человек, не покладая рук. Дорвался до своей сущности, скорее всего. Нового себя открыл. 
Еще нравилось, что королевство неслабое под ним. Две сотни студентов, да преподаватели, администрация ПТУ. И все под тобой. А ты, вроде как, над ними. И все трепещут.
Наконец, директор узнал, что Родион Петрович и на него дело шьет. С кем директор общается, какие слабости? Где бывает? Что говорит? Куда налево ходит?
Вот до чего дошло. Пригрел змееныша.
Само собой, выгнал его. А должность закрыл вовсе. Чуть не пострадал было из-за дружбы. Себя ослом назвал.
Родиошке напоследок сказал:
- Иди, ищи измену, где хочешь. На общественных началах. Может по линии жены, когда она у тебя молодой была.
По всему тому городку история прогремела. И по нашему тоже. Шила-то в мешке не утаишь. Тетки с ПТУ разнесли… То-то хохоту было. Комментариев. Сплетен.
Но главный герой Родя про это не знал, что весь город нам ним потешается. Ходил, как ни в чем не бывало.
Он снова принялся себе местечко искать. Только многие его друзья боялись с таким фруктом связываться, после его последних делишек. Говорили ему, мол, нет вакансий. Сиди себе на пенсии, дачку купи, в земле ковыряйся. По-доброму говорили, вроде как не знали о его проделках в ПТУ. Выпроводят его за дверь, а потом хохочут.
А он ничего, в самом деле, не подозревал:
- И чего все ко мне охладели. Должностей не дают. В бани и на бильярд не приглашают. На ни охоту. Ни на рыбалку. Странно…
Так он ходил тем самым клоуном, обивал пороги.
И таки нашел себе работенку. Пожалел его один банщик. Пригласил на личную свиноферму работать снабженцем. Вакансию срочно закрыть надо было. Комбикорма привозить хрюшкам некому было.
Смущало Родиона, что должность рядовая. Попросил друга:
- Назови меня заместителем директора фермы по снабжению. Тебе все равно, а мне, старику, вроде как почетнее. Перед друзьями, опять же, надо фасон держать. Не могу жить, если я не руководитель, или не заместитель. Зачахну… Уважь…
- Хорошо, быть тебе в такой должности. Сегодня же приказ подпишу, да на ферму отправлю. Быть посему.
Так-то вот. Интересно, последняя ли это высота Родиона Петровича?
С его приходом на ферме появилась комната с бильярдом. Вот и гоняют с директором той фермы шары целыми днями. Славная жизнь. А в выходной день этой же парочкой на охоту. За зайцами, тут рядышком. На вертолете теперь невпотяг.
Опять же – холодильник дома свининой высшего сорта забит под завязку. А то и зайчатиной. То жаркое со всего этого, то пельмени, то котлетки.
Раздобрел Родион. Потолстел. Одышка мучает.
А так ничего. Главное – на легком труду.
Только тоска берет Родиона Петровича по былым высотам. Нет, нет, да поглядывает в небо. Было, мол, дело, парил под облаками…
Теперь встретим иногда Родиона, общаемся.
Интересный же тип. Дает пищу для развития юмора.
Он проще стал, всего на пять вершков выше нас себя теперь ставит. Пятнадцать минут может нам даже уделить.
Поболтаем о том, о сем. Мы все больше слушаем бывалого человека, киваем головой. Темы находятся. В основном, его жалобы на жизнь. Про справедливость можем поговорить. Как бани надо строить.
Пожалеет он нас иногда:
- Так и не побыл ты в жизни директором. Почитай, биография неудачная. Не свезло тебе. Беда…
Мы оправдываемся. Виновато, само собой:
- Так по специальности, согласно диплома, работаем. Юношеские мечты воплощаем. Ну, и робость определенную имеем, не всем же быть гигантами…
Кивнет он головой – да, не всем. Только избранным. Вот как ему…
Также, само собой, можем с ним поговорить про рыбалку, охоту.
Теперь он нас по части животноводства еще может просветить.
Тоже выслушаем, наклонив голову.
Чтобы двуличную ухмылку скрыть.