Прогулка, не ставшая лёгкой

      Июнь, 1941-й год.
      Оберлейтенант Карл Хофманн прошёл со своей ротой почти всю Европу. Он видел вялое сопротивление голландцев, растерянность пленных французов и отчаяние бросающихся в контратаки поляков. Немецкая военная машина на своём пути смяла все их армии, и вот, наконец, настала очередь СССР.
      Но оберлейтенант сразу понял, что в этой стране всё будет по-другому. Превосходство Вермахта было неоспоримо, но русские дрались храбро, и что-то подсказывало Хофманну, что лёгкой прогулки до Москвы, как это обещал им Фюрер, наверняка не получится.
      В тот солнечный летний день оберлейтенант шёл во главе своего подразделения через небольшую белорусскую деревушку. Его рота находилась во втором эшелоне и пока не принимала участия в боях. Возможно, поэтому настроение у Карла было отличное. Все дома в этой деревне были целыми, наверное, война обошла её стороной. Но ни одного человека на улице не было видно, только в нескольких окнах шевелились занавески. Возможно, жители ещё боялись немецких солдат.
      «Ничего, пускай привыкают», - подумал Хофманн, ухмыляясь про себя, и вдруг увидел у следующего дома древнего старика, стоящего возле калитки и глядевшего прямо на него. Длинная седая борода, толстая шерстяная безрукавка, широкие шаровары и кирзовые сапоги. Старик опирался на длинную палку, наверное, ему было трудно стоять.
      - Привет, пролетарий! – весело воскликнул Карл. – Радуйся! Мы принесли тебе новый порядок!
      Солдаты за его спиной дружно заржали, но старик даже не улыбнулся.
      - Он ещё не знает немецкого языка, герр оберлейтенант! – сквозь смех закричал один из его людей, и хохот стал ещё громче.
      В это время Хофманн посмотрел в глаза крестьянину, и улыбка тут же исчезла с его лица. Взгляд старика излучал столько горя, что описать это словами было невозможно. Этот взгляд как будто прожигал насквозь и входил в душу, одновременно как-бы предупреждая о грядущих несчастьях. Оберлейтенант не смог этого выдержать и отвернулся.
      - Хватит скалить зубы! – скомандовал он. – Веселиться будем потом. Шире шаг!
      Смех сразу оборвался, и рота, ускорив движение, промаршировала дальше. Они уже вышли из деревни, но оберлейтенант никак не мог выбросить из головы этого старика, взгляд которого полностью испортил ему настроение до конца сегодняшнего дня.
                ***
      Прошло ровно три года. Оберлейтенант Хофманн со своей сильно поредевшей ротой уныло брёл на Запад в колонне отступающих войск. Как-то на закате дня они вошли в деревню, которую Карл никогда бы не вспомнил, потому что за это время видел десятки или даже сотни таких деревень. Но в самом центре этого населённого пункта, возле одного из домов, стоял старик, которого офицер сразу узнал.
      Дед стоял и смотрел на проходивших мимо солдат точно так же, как три года назад, как будто никуда с тех пор не уходил. Но когда оберлейтенант поравнялся с ним, то, взглянув на его лицо, сразу сильно изумился.
      Лицо старика горело неподдельным счастьем, а глаза светились улыбкой. Такое лицо бывает у человека, испытывающего огромную радость. И старик даже не пытался скрыть это. Он смотрел прямо на Хофманна, и оберлейтенант в этот миг немного растерялся под этим взглядом.
      И тут вдруг прямо около старика резко затормозил мотоциклист. Здоровенный шарфюрер СС спрыгнул с мотоцикла и, выхватив из коляски автомат, подошёл к русскому.
      - Что лыбишься, деревенская сволочь?!! – заорал он и замахнулся автоматом на старика, но Карл вовремя перехватил его руку.
      Эсэсовец обернулся и удивлённо уставился на Хофманна.
      - В чём дело, оберлейтенант?! – воскликнул он, подняв брови.
      - Катись отсюда, пока я тебе голову не отшиб! – ответил Карл.
      - Что?!!! – шарфюрер резко вырвал свою руку и отскочил на два метра назад, выставляя автомат перед собой. – Какой номер части?! Как фамилия?!
      Но за спиной Хофманна уже стояли пятеро его бойцов, сжимая в руках винтовки.
      - Тебе же сказали, проваливай, - спокойно сказал один из них, направив ствол своей винтовки прямо в живот эсэсовца.
      Тот посмотрел на них звериным взглядом и сплюнул на землю.
      - Хорошо же. Ещё встретимся!
      С этими словами шарфюрер вскочил на свой мотоцикл и мгновенно укатил.
      - Эсэсовцы совсем обезумели, - произнёс высокий светловолосый ефрейтор, которого звали Ганс Шмидт.
      - Они всегда были такими, - сказал Хофманн.
      - Если старик так и будет здесь стоять, то его наверняка кто-нибудь пристрелит, - Шмидт покосился на русского. – Если не эсэсы, так полевая жандармерия.
      - Согласен, - кивнул офицер и подошёл к старику вплотную. За три года войны он выучил несколько русских слов.
      - Идь-ите до-мой, дье-дь-юшка, - мягко сказал он, старательно выговаривая чужие слова.
      - Что, сегодня тебе не так весело, как три года назад, Фриц? – ответил старик хриплым голосом. – Никуда я не пойду! Буду стоять и смотреть на ваши спины. Я об этом долго мечтал.
      Карл даже отшатнулся от неожиданности. Неужели старик его узнал?
      - Что он вам сказал, герр оберлейтенант? – спросил Ганс.
      - Послал подальше, - ответил Хофманн.
      - Вот это да! – воскликнул ефрейтор. – Смелый дед.
      - Потому что он на своей земле, - сказал оберлейтенант и тут же скомандовал: - Всё! Театр закончен! Построиться! Шагом марш!
      Солдаты опять собрались на дороге и нестройною толпою двинулись за удалявшейся колонной, а Хофманн остался на месте. Он ещё раз посмотрел на морщинистое лицо крестьянина и покачал головой.
      - Желаю тебе всё-таки остаться сегодня живым, старик, - произнёс Карл, но произнёс он это уже по-немецки, так что русский его вряд ли понял.
      После этого оберлейтенант повернулся и пошёл вслед за своими людьми. Но в этот момент Хофманн уже точно знал, что взгляд этого белорусского крестьянина он не забудет до конца своей жизни.

Иллюстрация с https://pixabay.com/ru по лицензии ССО.