Две банки тушенки ценою в жизнь

70 лет после войны – давнее это или вчерашнее прошлое? Для истории срок небольшой и еще живы очевидцы этого страшного кровопролития. Много сказано, написано и снято фильмов про войну, но чем дальше в прошлое удаляются те времена, тем больше возникает вопросов, на которых пока нет однозначных ответов. Много написано о героизме рядовых фронтовиков, офицеров... Подвиг их бесспорен. Помним, конечно, и матерей, спасающих своих детей от голодной смерти, бомбежек, порой ценой собственной жизни. Память хранит рассказы родных, знакомых, учителей.

На уроке «русичка», воевавшая на фронте, и оставшись инвалидом, сохранила активную жизненную позицию. Расхаживая среди наших парт на костылях (ногу потеряла на войне) она рассказала трагическую историю одной матери. Мы тогда, перебивая друг друга, доказывали, что предательству нет прощения. И все мы, конечно, верили, что подвиг Зои Космодемьянской или Александра Матросова – единственное, чем можно восхищаться. Нами руководил юношеский максимализм.

– Что вы, знаете о тех днях, чтобы судить кого-либо? – едко спросила она нас.

– Когда пришлось оставить Одессу, – продолжала учительница, – в ней осталась одна моя очень хорошая знакомая, у нее было двое детей. Муж на фронте. После Победы я вернулась в родной город, и уже не застала ее. Ее постигла горькая участь. Оккупанты захватили город, вокруг царил страх и безысходность. Кроме того, начался голод. К моей знакомой комендатура подселила двух гитлеровцев. Наступил день, когда еды у нее совсем не стало. Она обратилась к своим «постояльцам» помочь ей, но те лишь изводили ее насмешками. Поздно вечером к ней пришел один и предложил ей две банки тушенки... если она проведет с ним ночь:

– Ты думай, деты твои тогда голодать...

Мы слушали. Такая тема редко поднималась в наше время.

– И она пошла к немцу. На утро ее нашли мертвой в петле на чердаке дома.
В классе наступила тишина.

– Я к чему рассказала вам об этом, – прервала молчание учительница. – Жизнь намного сложнее на самом деле.

Был еще случай в Одессе во время оккупации, в нашем доме жила многодетная еврейская семья. К счастью, их не уничтожили. Или не успели это сделать. Близилось освобождение Одессы. Мать работала на хлебзаводе, и взяла там для детей, семьи, пару буханок хлеба.

– Но надо было прокормиться. Детей-то она накормила, но на нее донесла золовка. Для чего? Непонятно. Женщину расстреляли за воровство. Я повстречала как-то внучку казненной женщины, она сказала, что дед так и не простил сестре этот поступок и до конца дней не желал видеть ее.

Знак равенства между поступками в военные годы ставился, увы, чаще всего однозначно. И лишь спустя время людям дано понять и оценить происшедшие тогда события.