Где найдешь, где потеряешь...

I АКТ

Пустынная площадь базара. Раннее летнее утро... На скамейке притулился нищий. Он прикрылся поношенным пальто, но, несмотря на это — его знобит, чуткий сон его недолог — контузия, полученная на Первой Мировой дает о себе знать. Ранние морщины бороздят его лицо.

Но вот суетливо сходится торговый люд... Бойкая Кацапка-виноделка сгоняет его со скамьи. Тот уходит. А Она деловито раскладывает свой товар: живая птица, разные пряности и домашнее вино на разлив.
И базар наполнился разноголосием. В нем слышны многоликие наречия, диалекты и иноземная речь...

Проходит какое-то время...

День в разгаре. Время — около полудня. Небо нахмурилось, по нему ползут свинцовые тучи.

Видимо будет ливень...

Нищий бродит просят на краюху хлеба:

— Люди добрые, подайте Христа ради...

Но все так заняты, что не обращают на него внимания... И просьба его становится все тише, и голос начинает дрожать... Слышен женский смех. Так смеяться может только Хохолка. Вот она идет: лицо сияет счастьем, душа нараспашку. Она обращается ко всем и ни к кому:

— Гой! Чоловік мій, як пішов батрачити на Волгу, так i не повернувся. А сусіди мені донесли, що він підманул мене... (В глазах у нее мелькнула обида). Балакають, що найшов coбі якусь молодку, та й залишився з нею. Да нічого, як-небудь без нього жити буду. Він був ледащий, а в мене к Різдву буде дитина. Ой, бабонькі, мені щось так на огірки потягнуло!

И опять доносится среди гомона голодный голос Нищего...
— Христа ради...

Другая Хохолка остановилась недалеко от него, пытаясь выторговать что подешевле. На лице ее лежит тяготы женской заботы. Не солоно хлебавши, она отходит от торгового ряда, неся свой нехитрый скарб. В глаза ей бросается нищий, она приостанавливается, глядя ему вслед... Вздыхает, роется в карманах юбки, но вспомнив, что ее ждет к обеденному столу семья, поспешно уходит.

II АКТ

Двое: отец и сын бродят по базару. Малыш останавливается и указывает пальцем на нищего. Отец одергивает его руку со словами:

— Пойдем, сына, шить обувку, чтобы нам не плести потом лапти, да не просить подаяния.
При этих словах, сказанных громче, чем надо, женщина на сносях вскидывает взгляд в сторону Нищего...

Нищий останавливается возле женщины, торгующей вином на разлив:

— Подай, молодка... С утра во рту маковой росинки не было. Век молиться за тебя буду...
Не успевает договорить, как Виноделка грубым жестом отталкивает его от своего добра:

— Їи звідси! Пущай Бог подає...

Нищий покачнулся, но опершись на палку, выровнялся — лишь плечи остались согбенными, краской стыда покрылись его морщины. В глазах его пронеслись военные годы, где он что греха — таить был молодцом... и неслышно прозвучала его молитва:
— Стыдно-то, как Господи... Доколе мне так мучиться?

Раздались первые звуки грозы: поднялся ветер, поднимая вокруг клубы пыли, унося с собой оберточную бумагу...

Нищего легко тронула за плечо брошенная мужем бабенка:
— Підемо зі мною, голуб, мені в хозяйстві потрібен чоловік. Житимеш в мене як у Бога за пазухою...

И грянул ливень... Торговцы и купцы спешат покинуть базарную площадь: кто бежит с поклажей, кто быстро свертывает товар. Площадь быстро пустеет... И лишь виноделка ругаясь и плача, пытается закрыть от ливня переполненные бокалы вина, смешанные с дождем...