Зряшная дороженька

ЗРЯШНАЯ ДОРОЖЕНЬКА

ПУТЬ ПРЯМОЙ БЫЛ, ДА ЧЁРТ УЗЕЛКОМ СКРУТИЛ

   В доме Чубушковых суета с раннего, очень раннего утра. Чуть забрезжил рассвет жена и тёща стали собирать, давать наказы и выпроваживать, почти выталкивая сонного ещё Макара Чубушкова. Он якобы глава семейства, но таковым, скорее всего не являющегося, в большое районное село на рынок, отправляли.
   Макар сопротивлялся нажиму, как мог:
 - Да дайте мене хоть рожу умыть, бабы! Водицы корец хлебнуть позвольтя, горлу промочить.
 - Неча, неча, поспешай,- связывая скрученные пустые мешки тесёмками, назидательно ворчала тёща, - ноне овёс по сходнаму закупу, а завтря, аль на той няделе будить в цене, не укупишь.
 - Ноне проваландаисси, посля втридорога станить, - вторила жена, поддакивая матери,- торгуйси тама как следваить. Пять мяшков бяри фуражного, а коль дёшево, то и все десять, лишне не будить. Скотину порадваим, и лошаде самый смак, а и нам всем надоть, мяшок. Уж будь добёр! Мучицы намелим, толоконца тожа.
 - Да я чаво, рази ж я глупой, не петрю штоль, ты мене здеся разжёвываишь,- беззлобно бухтел Макар, обматывая ноги портянками и засовывая их в сапоги,- я ж рази супротив? Вы ба мене ещё пянчищи под зад дали, неуёмныя обеи.
 - А и дадим, коль надоть будить,- тут же отозвалась тёща,- допросисси.
   Таким «макаром» Макара выпроводили из избы, и пока он усаживался на телегу и распутывал вожжи, всё напоминали:
 - Малым робятёнкам петушков возьми, на палочках, Кланюшке книжку с картинками. Там под навесом мужик стоить, продаёть книжки-та. Маклавиц парочку, мелу тожа, печь надоть бялить да боров не мешало ба, погляди тама чугун обливной снутря, с полведра, не боле,- наставляла Макара жена.
 - Да пару махоток, не запамятуй уж, горе луковоя,- супя брови, напоминала тёща.
 - Да помню я, отвяжитеся,- не выдержал Макар,- уж неделю талдычитя, спасу нету.
 - Но-о-о, родимая,- крикнул Макар, и лошадь, тоже поди устав от разговоров и колготы резво взяла с места, чуть не вприпрыжку.
   Бабы, стоя на ступеньках крыльца, перекрестили путника во след, чтобы добрым был путь. Однако к своему ужасу увидали, что едва скрывшись за углом, повозка возвращается обратно. Матерь Божья, какого рожна-та?
   Лихо подкатив к крылечку, Макар привстав с колен прокричал жене:
 - Заколготили вы мене, курево забыл, тудыть твою в качелю! Тащи кисет, тама на окне и спички.
 - А ну-кась, - взревела тёща,- дуй отседа, разгильдяй чёртов! Счас отхожу табе оглоблею, стервеца. Обойдёсси без курева. Вона уж святаить, а ён всё трёца здеся!
   Поняв, что курева не получит Макар дёрнул вожжи и скоренько убрался с глаз долой от напора баб, рассуждая:
 - Ну што за ведьмы на мою голову свалилися? Ни воды испить, ни пожрать не дали и курева лишили. Как я таперя буду? Боля десятка вёрст без курева, ядрит твою налево!
   А бабы, всё продолжая возмущаться, не заметили, как рядом возникла фигура. Это соседка через три двора, Мотя. Она вела двух своих козочек на лужок. В руках держала концы передника, в котором несла два колышка и молоток.
 - Путя не будить таперя,- шмыгнув носом, важно, со знанием дела, заявила она,- впустуя поехал Макарка. Тока лошадь прогоняить заздря.
 - Да уж чуем, што так и будить,- согласилась тёща,- рази ж можна с пол путя возвяртаца-та, и-ех!
 - Главно, штоба в добавок гроши хоть ба не посеял, чудила,- поддержала и жена, - ну не вязёть нам по дешёвке-та скупиться, с таким увальнем.
 - С яво станица, можить и гроши посеять иде,- тяжело вздохнула тёща.
 - Вота моя сношенница давеча шкап, посудник, надумалася приобресть,- решила рассказать Мотя,- мужик с Брехуновки дюже ловка мастерить их, шкапы етии. Главна узоры режить, прям что бухвет выходить барскай и берёт терпимо за яво. Ну, сговорилися оне, по рукам вдарили. Ждали покуда сделаить всю лето. А чаво ж, колготно-о-о! Он им передал чрез людей, мол, забирайтя! Ну, те спярва старый выкинули, негоднай уж, разломали яво прежде. На другой день угол разбирали, так до вечера куньдёпалися. Посля мыли, скрябли, штоба, значить, в чистоту поставить новый-та шкап. А уж на третий день отправилися. А как отъехали вярсты две, поди, тута сношенница и заколготилася - цап-лап сабе по карманам, за пазуху руку сунула, по бокам похлопала, а гроши-та осталися в избе на комоде. Вота чаво! Закрутилася да и запамятовала, дурёха. Спешка нужна при ловле блох, а так-та ни к чаму она. Возвярнулися конешно, а как приехали в Брехуновку, ко двору етава мужука, видють, а с дверей уж другия тащАт шкап тот! Вота чаво. Не-е-е, точна путя не будить у Макарки, знамо дело,- выдохнула сочувственно Мотя и проследовала дальше, оставив баб в разочаровании и досаде. Ни на что хорошее они уже не рассчитывали. Да так оно, в общем-то, и вышло.
   Ехал Макар и одной мыслью себя тешил, что кого-то да встретит, дадут одну закрутку, а уж на рынке разживётся. Как на зло - ни души! Когда по своей деревне ехал, думал, может у знакомцев кого возьмёт табачку взаймы. Так спят! Выехал на дорогу, увидал бредущих нищих. Обогнал, просить у них не стал, да и курево для таких, блажь, хоть бы на жратву подали и то ладно. Дальше по дороге шли кучно бабы пешие да трое стариков с ними. Эти шли на покос, с литовками, да горбушами на плечах. Макар у них всё же спросил.
 - Неколи нам дым пущать,- ответили старики,- так гляди всё профукаишь.
   А одна молодуха крикнула во след Макару:
 - Нашенския мужуки, да старики не курилки зряшныя, косари на вес золота!
 - Староверы, поди, - решил Макар,- етии не курють и не пьють,- хмыкнул, вспомнив: «Хто не курить и не пьёть, сто годочков проживёть». А мене стока и не надоть вовси. С такими бабами, не дай, не приведи Господи!
   Проехав вёрст с пяток или чуть больше, страдая, жуя травинку, отвлекаясь от тяги закурить, приметил не далеко от поворота на большой луговине, пастбище. А на пастбище, рядом со стадом пастух и подпасок. Пастух, повесив на плечо кнут, дымил цигаркою так, что Макар, увидев это, чуть слюной не подавился. Вот у кого сейчас уж точно разживётся куревом! Без раздумий резко повернул лошадь к съезду с основной дороги, да видать неудачно повернул. Там, на съезде, лежало несколько каменюк. Колесо наскочило на одну из них, в ступице что-то глухо, но явственно, хрумкнуло и телегу тут же перекособочило.
   Невезуха, не судьба! Зряшная дороженька вышла! Табачком он конечно разжился у пастуха того, да радости и наслаждения это не принесло, перегорел в своих желаниях уже. А от баб домашних предполагал страшный тарарам и разборки, да и домой попадёт он не скоро теперь, надо полагать.
   Телега ж не трёхколёсный велосипед, попотеть придётся мужику. И-и-и-эх!