Жизнь начинается прямо сейчас

Пара идёт по красивой аллее весеннего парка, мужчина в шляпе, в длинном сером плаще, дама тоже в таком же длинном, молочно-желтом плаще.
Солнце светит каким-то особенным, юным светом.
Она молода ещё, хотя и плохо определяема возрастом, женщины сегодня способны прятать свои годы многими способами, цивилизация беспощадна к мужчинам и в той же мере благосклонна к женщинам.
Он хотя и выглядит молодцевато, но немолод, движения размеренны. Лучистые морщины выдают способность то ли к улыбке, то ли к частому ироническому прищуру.
Она вдруг останавливается, он, пройдя пару шагов, чуть недоуменно оглядывается, терпеливо ждёт, когда она что-нибудь скажет, слегка улыбается, предполагая обыкновенный женский каприз и не ошибается. После некоторой паузы:
– Ты меня любишь?
Мужчина ничуть не смущен этим вопросом, выражение лица не меняется, прикрывает глаза, шумно вдыхает воздух:
– Тут недалеко прелестный итальянский ресторанчик! Хочешь пасты?
Она долго смотрит на него, затем разлепляет губы:
– Ну, я серьёзно тебя спросила...
– Конечно, люблю! Как может быть иначе, если мне нравится твоё общество, если твоё тело делает ватной мою голову, обожаю, когда ты ешь, когда губы твои вымазаны томатным соусом, разве это не любовь? Кстати, ты знаешь, что томатный соус очень идёт твоему лицу?
Она улыбается:
– Что ты несешь?! Как ты любишь ускользать!
– Но самое главное: я люблю запах твоих губ... когда они не накрашены.
– И как же пахнут мои губы?
– Молоком!
– Ох! Я же не пью молоко.
– Это неважно. Так пахли губы моей матери в раннем детстве...
– Так вот в чем дело! Дедушка Фрейд и ничего более!
Она серебряно смеётся.
Как бы чуть издали, из-за большого витринного стекла итальянской пиццерии, движением пальца обмазывает ее губы томатным соусом, она не остается в долгу и рисует свиной пятачок на кончике его носа, собирает глаза в кучку и явно хрюкает, судя по выражению лица.
Немногочисленные наблюдатели в кафе с интересом смотрят на веселящуюся немолодую пару.

Он возится на кухне, делает кофе, оттуда доносятся характерные для эспрессо-машины звуки.
Она сидит у приоткрытого окна спальни, надев его пижаму с мужской  символикой, подперев спину подушкой, вытянув ноги. Курит, выдувая дым в оконную щель.
Вообще-то она предпочитает кофе, сваренный в турке, но друг сердешный обыкновенно не желает возиться с джезвами, пропуская мимо ушей ее просьбы. Он в халате, входит с подносом, на нем две чашки кофе, одну ставит на прикроватный столик:
– Пей. Курить после секса вредно.
 Она слегка недоуменно поднимает бровь:
– Почему?
– Потому что курить вообще вредно!
– Да ну тебя!
– Тем более, что хороший, крепкий кофе монтируется только с сигарой. С толстой, пахучей кубинской сигарой.
– А ты откуда знаешь? Ты же не куришь?
– Ну...Курил когда-то.
– Ты описал эту сигару так... сексуально!
Слегка недоуменно воздел глаза к потолку:
– Да?! Наверное. Я не думал об этом. Женские аллюзии вообще отличаются от мужских!
– Чем же?
Улыбается лукаво:
– Ну как чем? Свежестью! Оригинальностью. Неожиданными параллелями!
– Прямо таки неожиданными?! Кокетничаешь?
Он не ответил, только захихикал тихонько, удобно усаживаясь в мягкое кресло.
– Милый, подай мне чашку.
– Я же поставил. Вон она.
Улыбнулась, слегка покачав головой:
–  Почему ты за мной не ухаживаешь?
Получила в ответ улыбку:
– Ухаживаю. Вот кофе тебе сделал! Всегда подаю руку при выходе из авто.
Картинно скривилась:
– Не юродствуй. Я говорю в глубинном смысле.
Задумался лукаво:
– Мне неизвестен глубинный смысл ухаживания.
– Я женщина. Всегда думала, что мужчина должен быть более внимателен к той, с кем спит.
– Дык! Я внимателен! Знаешь как внимателен, когда чувствую тебя... глубинным смыслом!
Заулыбалась, воздев глаза к потолку, чуть покачав головой из стороны в сторону:
– Ну, я серьезно!
Мужчина вздохнул, начал жестким тоном:
– Детка, мне кажется, ты сильно ошибаешься.
– И в чем же я ошибаюсь?
– Тебе сорок два года. Мне пятьдесят девять. Разница в семнадцать лет.
– И что?
– И всё!
– Не поняла!
– Что конкретно тебе непонятно?
– При чем тут возраст?
– Это основа отношений.
Улыбнулась:
– Гонишь. Гонщик! Это чепуха, основа отношений...внимание.
Тоном учителя:
– То, что тебе кажется чепухой, может ею и не быть.
– Не занудствуй.
Развел руками:
– Не я начал этот разговор.
– Хорошо. Объясни.
Немного подумал, помахал в воздухе рукой:
– Объясняю... Есть основополагающий алгоритм жизни... Юнцы в двадцатилетнем возрасте не думают ни о чем, главное найти ту, которая раздвинет ноги. То есть, именно у девушек гигантский выбор. Но девушки выбирают не половых партнеров.
– Ха! Сюрприз! А мы то с девицами и не знали! А оно вон как!
– Девушка выбирает себе отца будущего ребенка.
– Говоришь так уверенно, будто ты женщина!
– Ты дослушай, раз уж спросила.
Иронично вздернула носик:
– Слушаю.
– Когда мужчине переваливает за полтинник, всё меняется с точностью до наоборот: женщине нужен мужчина гораздо больше, чем она ему.
С ехидцей:
– То есть, тебе уже не нужна женщина?
Ответил слегка раздраженно, разделяя слова:
– Я этого не говорил! Не передергивай...
Улыбаясь, с вызовом, склонив голову чуть набок:
– Ну, извини!
С ироничной улыбкой он принимает вызов:
– Ладно... раз уж пошла такая пьянка, слушай до конца. Ты вступила в опасный, очень опасный возраст, секс нужен тебе как воздух.
– Допустим...
– Ты не можешь без него. В отличие от юности.
– Откуда ты знаешь, как у меня было в юности?
– Конечно, не знаю. Только догадываюсь. Твоя дочь живёт отдельно со своим молодым человеком и не интересуется мамой. Твоя жизнь потеряла естественный природный смысл, а потому сейчас тебе не надо ничего, кроме секса. Он компенсация своего рода, попытка воссоздать следующий жизненный цикл. Только в сорок лет это сделать гораздо сложнее. А вот мужчина в эту пору относится к сексу уже спокойно: так... природа устроена.
Сделал паузу, чуть значительно:
– Роли поменялись.
Собеседница блестит глазами, улыбается:
– Ну, допустим. И что из этого следует?
– А то следует, дорогая моя, что ты в свои сорок лет подходишь ко мне с мерками восемнадцатилетней девушки.
– Вот те раз! А как я еще могу подходить?!
Развел руками, иронично улыбаясь:
– С мерками сорокалетней, как минимум...
– Мда... тебе надо бы в психотерапевты...
– Возможно. Хотя и поздно. Но... давай-ка я тебя лучше...
прищурил один глаз:
– Поцелую!
Сделал лицо бабы-яги, скрипучим голосом:
– Не-е-ежно! Я-ягодка!
Она чуть прикрыла глаза, подражая мерцательной полуулыбке Моники Витти:
– Я буду холодна как мрамор... в мои восемнадцать лет!
Сделал лицо с оттенком дурашливой, напускной наглости, которая иногда так нравится женщинам, чуть выпятил глаза, грубовато позвал к себе ладонью:
– Иди сюда!
Ее глаза загораются весельем и превкушением удовольствий:
– Не-а!
– Я сказал, иди сюда, сука!
– Я не сука!
– Ты самая сладкая сука на свете! Красная Шапочка, иди ко мне, я тебя съем!
– Подавишься, волк!