Вьюк разлук

Виктор Матюк

Вьюк разлук

Ну, что ты, мой друг, оставил на узкой стезе вьюк давно пережитых разлук?
От них остался только пустой звук, он лишил рук и ног тот жалкий островок,
Что ещё оставался в хрупкой груди, едва набекрень не свихнулись мозги, темень впереди,
Я же тоской влеком, становлюсь брюзжащим стариком, чтобы потом уйти тайком, бог весть куда,
Потухла путеводная звезда на небе ночном, душу прошлое жжёт огнём, крики и стон
Ломятся в дверной проём! На плечи давит вьюк былых и нынешних разлук, о них забудь,
Хотя бы на пять или десять минут, они дискомфорт тебе создают и покоя душе не дают!
Пришлось зайти в винный погребок, чтоб после бокала вина прошёл озноб,
Судьбы подвох вызвал в душе ощутимый потоп, да и гороскоп напомнил о себе,
О роке и судьбе,  и о мирской суете, стареющий жлоб сказал себе: «Стоп! С меня хватит!
Пусть судьба за твои пороки жалкие гроши платит, хотя она делает вид, что никогда не согрешит,
Но пустившись в галоп, заставляет обновить свой старый гардероб, завял цветок любви,
Осталась только толика страсти в груди! Там только пламя вздоха моего и больше нет ничего!»
Тоской любви влеком, случайно зашёл в старый и заброшенный дом, когда-то в нём
Пыль стояла столбом, но потом жизнь пошла на излом, потускнел никель и хром,
Тьма сгустилась за окном, только вьюк разлук издаёт скрежет, он режет слух,
Не попадает зуб на зуб, всё валится с рук, плоть охвачена огнём,
Душа скорбит о горе чужом! Её взор зорок, она слышит каждый шорох листвы,
Видит движения пожухлой травы, едва оторвавшей колосья свои от промёрзшей земли!
Не жалею ни о чём, вхожу в остывший дом через дверной проём, сразу отметил заметный штрих:
Здесь я - чужой среди своих, мысли идут вразнобой по булыжной мостовой, жалкий изгой
Повернулся к ним сгорбленной спиной, только тополь молодой
Клонится к судьбе зелёной головой! Я же тащу вьюк с разлукой
Даже ночной порой, терпеливо и тупо читаю молитву «За упокой»,
Святое Писание всегда под рукой! Тот вьюк  когда-то предвещал грешнику каюк,
Но не сбылось чужое пророчество, не осуществилось его высочество, всё потому что случай
Вторгся в душу невзначай, ведь тело обесточено хотя и временно, но одиночество, как явь
Сдавливает грудь, как огромный удав! Удар судьбы, безропотно приняв, его к груди прижав,
Ничего до конца не поняв, не давал ему я клятв вместе выступать на рать, в глазах рябь,
За спиной - бесценный скарб, неслыханный масштаб грехов не пугает олухов и стариков,
На обочине старый вяз дымным порохом пропах, он в стельку пьян, стоку на грудь приняв,
Он молодую берёзу обнял, к её стану прильнул, но от обязательства жениться мигом увильнул!
Мигом северный ветер подул,  под ним шатнулся старенький стул, через него старик легко
Перешагнул, плюнул через левое плечо, но не услышал и не увидел ничего,
Та, что целовала его плечо страстно и горячо, ушла далёко, не видит око
Чужие пороки, нет лишней мороки, боли и тревоги,
А так взаимные упрёки, розни и склоки стоят на пороге
И зрят, когда же тебя злопыхатели казнят? Тебе нет пути назад,
Истоки любви – жестоки, и они в том не одиноки!
В минуты тревоги мы – одиноки, ахи и вздохи
Не в силах что-то изменить, когда земля горит под ногами,
Мир жестокий полон противоречий, едва шевелю губами,
Грех прячется за высокими кустами, расправив плечи,
Приняв облик человечий, зажигаю свечи в святом углу,
Долго ждать истину не могу, в эзотерическом кругу
Мечется мысль, на одном месте не стоит будничная жизнь!
Так что не торопись свои годы прожить без любви,
Пусть они забудь все ошибки мои, а для души напомнят молитвы,
Произносимые во время  вечерней мессы, авось местные повесы
Изменят сценарий собственной пьесы! Этого никого удивлять не должно,
Пламя горя моего всю родню стремглав обожгло, но сладостный стих
В горестный миг напомнил о летах лихих, ветер перемен давно уже затих,
Ветер летит над заснеженными полями, люди меняются ролями, и только в храме
Один и тот же сценарий, митрополит старый, немощный и усталый  едва говорит,
Его голос немного хрипит, ему всю ночь снились кошмары, а удары судьбы
Наносили комиссары, многие кварталы охватили полыхающие пожары,
Сердце пронизывающий стон был жарким вздохом уходящих времён добела раскалён!
Не меня ли они поучали, как, не пошевелив мозгами, находясь в пьяном угаре,
Жить подобно божьей твари в паре с бабой той, что блещет своей красотой,
А над ней повис туман густой, сердце любви хочет, его червь сомнения точит,
Сердечная рана уже давно кровоточит, потому что дородный мужик продолжает грешить!
Старый идиот по накатанной стезе идёт уже который год,
При встрече с тропы не свернёт и своё лицо не отвернёт,
Пусть глаза искрятся, а сапоги продолжают о стезю спотыкаться,
Мне начинает казаться холодной порой, что в миг любой
Дождь проливной прольётся над седой головой! Немощный и больной,
Он укротил норов свой, теперь едва живой сидит с перевязанной головой 
На трухлявом пне, и пристально смотрит на отражённый лунный свет в окне,
Мысли о прошлом, наивные, строгие и дотошные напоминают о суете сует,
Они приносят душе и плоти непоправимый вред, ими только мозг согрет,
В том и весь секрет происходящего, когда нет будущего и настоящего,
От них не осталось уже ничего, только больное и немощное естество!
Тяжёлый вьюк слышит стук в грешную душу, кто-то покой его нагло рушит,
Но сдюжит ли он всё то, что было и что прошло, и о нём уже не помнит здесь никто! 
Кое-кто в тот  миг удивлён, даже огромный небосвод издал протяжный стон,
Словно попавший в сети слон! Мужик согнулся, до земли прогнулся,
Криво судьбе улыбнулся и ужаснулся тому,
Что намедни померещилось во тьме ему!
В голове спутались числа, имена и даты,
Но небо ни в чём не виновато, когда-то оно
Было в молодого и талантливого грешника по уши влюблено,
Но время прошло, и забвения сладчайший яд, издав благоуханный аромат,
Прельстил к себе к себе статных баб, они молчат, не кричат, делают вид, что спят!
Не трудно понять, что их прельщает вьюк разлук, огромный тюк лежит на проторённой стезе,
Но ней ходили грешники все, ближе к весне топтали траву, мочили ноги об утреннюю росу,
Надев ботинки на босу ногу, били тревогу, звали бога себе на подмогу, но в итоге 
Не смогли свои желания разделить на слоги, остановились на пороге, изодрав до крови ноги,
Дабы утихомирить страсти свои, и уверенность в себе вновь обрести!
Все грехи замешаны на мёртвой воде, это выяснится только на нравственном суде,
Драгоценный пламень жизни будет гореть в тебя до самой тризны, вздох капризный
Сладкий стон прервал, яркое огниво движется по небесам, оно скользит по чужим следам,
Не досаждая грешникам и их наглым приспешникам! Они вынуждены делать крюк,
Чтобы вновь не сесть на сук, на котором сидят, и память о былых утехах хранят!
Скромен их наряд, в них ядовитые стрелы летят, но они тайну хранят,
Боясь потерять всё, что нажито непосильным трудом, можно оказаться за бортом,
Не думай о пережитом, бутылка с коньком стоит под столом,
Надо двадцать капель принять перед сном,
Это закон и его надлежит чётко исполнять,
Чтобы на одни и те же грабли не наступать!
Во тьме тоскуя, бреду на поводу я у судьбы,
Вот если бы рядом не было разношерстной толпы,
Тогда бы ежедневного греха масштабы
Не коснулись бы ни сильных, ни слабых!
Их сердце от любви не защищено,
Ведь в груди темно, но тепло,
Хотя чего таить греха, когда ветер и пурга
Сводят разум с ума, душа желает увидеть Бога живого,
Только бы не лишиться самого дорогого! У грешника любого иногда
Наземь капает горькая слеза, а душа сгорает от стыда, порок – не наносит вреда,
Он, как талая вода уходит в зыбучий песок, а людская молва наоборот набирает вес и рост!
Вправду ли, всерьёз ли грешники друг к другу долго привыкали, не было у них любви в идеале,
Распри и скандалы затмевали небесные дали, особо не внимая в мелкие детали земного бытия,
Грешен я не только в словах, но и в делах, без греха бы баловень судьбы зачах!
Он об этом говорил своим друзьям не раз, о, сколько среди них продажных сук?
Нищее нутро от них не может быть защищено, у него есть желание одно:
Ему не всё равно, когда; где и с кем, но зачем? Всё – тлен, всё – суета,
Темнота мы, темнота, жизнь читаем с чистого листа,
Но не доживаем до нравственного суда! Каждый выбирает сам,
Когда обратиться к небесам и зачем? Как избавиться им от проблем?
Не им принадлежит сердце моё, им уготовано жалкое жильё,
Унижением полнится житьё, святость покинула его и что?
Ничего страшного не произошло, нутро уже давно свободно от страстей,
Благодаря душе своей я стал жить намного скромней, чем в те давние времена,
Когда плоть была искушений полна! Это не её вина! Как осенний лист дрожу,
Не знаю, доживу или нет, чтобы спокойно встретить в душе рассвет?
Появился просвет в конце тоннеля, впереди Страстная неделя,
Никто грешнику не поверит, что он любит и верит, однако не ту,
Что затеяла мышиную возню! Судьбу не тороплю, складываюсь с алкашами по рублю,
Которые прилежно втайне коплю, на чём стоял, на том стою, и тяжкий вьюк на себе везу!
Дрожит лист сухой, он осыпается над седой головой, тополь молодой насмехается надо мной,
Если бы судьба была со мной нежнее, тогда бы сокровенные идеи не гнали грешника в шею,
Не смогу, не сумею, перестрадаю, переболею, всё преодолею, но отстою высокую идею!
Если она сама грешнику на ум пришла, тогда не свободна моя душа от тонкого слоя льда,
Прошлое вороша, слышу скрип заострённого карандаша, он совершает ежедневный ритуал,
Он страсть познал, в честь неё прозвучал старинный хорал, теперь музыка та,
 Что была на всю округу слышна, покрылась желтизной, а душа обрела покой!
Думы бегут вразнобой вдоль булыжной мостовой, им тяжело дышать,
Никто не запрещает им страдать! Я же не в состоянии свои страдания обуздать,
И приговор судьбы без обсуждения принять! Повелевать и миловать - не всем дано,
Это исключено, но в мире достаточно путей, чтоб из многих судеб выбрать ту,
Что стоит на промозглом ветру, питает надежду, что прежде чем душа дождётся перемен,
Ветер разнесёт по полям страждущий прах, душа терпит крах, но зигзаг удачи,
Так или иначе, жизнь мою не переиначит!
Эта весть оставила в душе заметный след,
Что за бред? Что за абсурд? Злостью полнится грудь,
Забудь о ней, пусть святость гуляет по груди твоей, а в ней едва стучит, теряя ритм,
Сердце, изрытое рубцами, общаясь с глупцами оно, себя не превзошло,
Дело с концами, мысли и думы идут своими стезями, они должны святость миру явить,
И капли слёз наземь не пролить! Душа плачет, толпа судачит, что Бог жизнь переиначит,
Но когда? Над головой зависла огромная петля, в кармане не осталось ни рубля,
Мы бы за бумажные рубли своих жён иметь могли от зари и до зари!
Рубли не сберегли, не осталось ни  страсти, ни любви, в голове – одни нули,
Всё остальное подмели под себя пролетающие мимо журавли, они на помине легки,
Зги не видно впереди, а позади – душа изрыта изнутри, року вопреки  сердце зажато в тиски!
Коль она смягчится, быть может, счастье возродится, и небосвод вновь не затмится,
Из сердца никак грусть не изъять, но как её обуздать? Казнить или миловать?
Грустить или ликовать? Быть может, удобного случая подождать,
Чтобы начать зло обличать? Люди все, не задыхайтесь в кромешной тьме,
Дышать не мешайте мне, я живу в тайге и грешу наедине, держу грехи втайне,
Они вовне, чтоб не сгинуть в беспроглядной мгле! Вот-вот лопнет связующая нить,
Мне бы вспомнить и вновь забыть, что карта бита – нечем крыть!
Не стану слёзы напрасно лить, и жуткие слова говорить,
Хочу забыть всё, что было и что прошло, назад не вернётся оно!
На устах лежит молчания печать, не хочу тайну разглашать,
Не стану рисковать и раскрывать планы свои, вблизи звенят ручьи,
Пишутся стихи, нет бурления гормонов в крови, Господи, прости за грех,
Я же – скромный человек, короток моей жизни век, на всём лежит Твой запрет,
У меня же времени нет, чтобы долго ждать, когда своей любви приятный вид предать?!

г. Ржищев
3 декабря 2020 г.
21:00