Дело было в Харькове. Глава I

                I. Мы едем в Харьков

      Как-то раз, пересматривая свой домашний архив, я наткнулся на старый авиационный билет Аэрофлота с датой вылета 31 августа 1975 года из Ашхабада в Киев.
      Билет как билет, скажем так – артефакт из советского прошлого. Людям бывалым будет приятно вспомнить, а интересующимся историей молодым людям любопытно на него поглядеть. Но я почесал затылок: откуда он у меня?

      И я припомнил, что это мой билет, когда я возвращался на учебу после каникул. Одно меня удивило: с чего это вдруг в билете отмечен сданный багаж с необъяснимым весом в двадцать восемь килограммов?! Я ведь всегда садился в самолет с небольшой сумкой, и в багаж ничего не сдавал, ибо все мои вещи не первый год находились в студенческом общежитии...

      Пришлось задуматься. Перед глазами начала со скрипом разворачиваться хронология того лета. Была летняя сессия... Потом свадьба нашего одногруппника в ресторане «Лейпциг»... А потом? Практика в Харькове... А там что?
      И в памяти начали постепенно проявляться подробности харьковской летней истории. Вот где начало – с практики! Отсюда и начну разматывать клубок с сюжетом...

      Итак, в июле 1975 года мы собрались в Харьков на первую в своей жизни практику. Мы – это студенты из Киева, будущие инженеры гражданской авиации. Учебный план нашего института предусматривал устроить нам здесь производственную практику. А это означает, что нам предлагалось посмотреть авиационный завод изнутри.
      Нас готовили к работе в аэропортах, то есть, эксплуатировать авиационную технику, но знать, как и что происходит на авиазаводе, мы были обязаны. А иначе, какие же мы авиационные инженеры?

      В Харькове тогда выпускали популярный среднемагистральный самолет Ту-134, в то время один из самых красивых и комфортабельных самолетов. Но он по-настоящему выглядел очень впечатляюще, – будто не пассажирский самолет, а истребитель в увеличенных размерах, – настолько он был устремлен в небо. Как птица в момент отрыва от земли. Недаром иностранцы окрестили его “Crusty”, что обозначает «резкий».
    
      
      И вот одним июльским вечером компания из полутора десятков студентов загрузилась в вагон поезда Киев-Харьков. Настроение было прекрасное. Сессию мы успешно сдали, начиналась беззаботная летняя пора, а какая-то практика нам помехой не будет.
 
      Группа образовалась сборная, но основной костяк был из двенадцатой группы третьекурсников, где учился и я. С первого курса меня однокашники нарекли Шурой, и я это звание воспринял как кличку. Вообще-то, меня раньше и домашние, и друзья в школе называли Сашей или Саней, но теперь, хоть и диковато звучит, придется быть Шурой...

      Впрочем, почти каждый из нашей компании имел свое «погоняло».
      Кузык, Гросс, Федька, Карпо, Сруль, Карась... Истины ради, надо сказать, что мы никогда не усердствовали с кличками. Бывали периоды послабления и наши герои ходили под своими мирскими именами.

      Так, например, носитель старинного еврейского имени Сруль являлся Игорем, а Гросс в миру числился Ванькой. Федька и Карпо вообще не имели права возмущаться своими псевдонимами, потому что это были производные от их собственных фамилий. А так они именовались Серегой и Мишкой. Кузык сам напросился на такое прозвище, потому что он всех подряд именовал «кузыками». Вот с Карасем-Толиком за время практики произошла интересная пертурбация, но об этом позже.

      Были с нами и обладатели истинных имен – Витя и Рамиз. Ну, и я не в обиде, поскольку формально Шура тот же Саша, только на другой лад. Псевдонародный…

      Но все без исключения были милейшими людьми, хотя каждый имел некие особенности, за которые часто подвергались, мягко говоря, «дружеской» критике. Но без рукоприкладства.
      В этом месте смеюсь раскатисто и громко. В общем, хорошая компания подобралась.

      Сейчас это звучит неправдоподобно, но тогда, в 1975 году, в нашей группе было два друга, и оба выходца из Азербайджана. Они прошли армию, и возраст имели на шесть лет старший от нас остальных, поступивших в институт сразу после школы.

      Так вот, один из них был армянином из Баку, это Исмаил, Кузык то бишь, а другой, Рамиз, азербайджанец из Евлаха. И дружили они крепко, поскольку общих интересов было много. И даже выручали друг друга в драматических ситуациях, в которые попадали в силу своих необузданных восточных характеров.
      А сейчас как дружат армяне с азербайджанцами?.. Что произошло и происходит?.. Но не это будет темой моего рассказа. Сегодня о прошлом: веселом и счастливом.
    
      В вагоне, как и полагается, мы отметили окончание сессии и начало практики, которая судя по составу группы, должна стать приятным завершением третьего курса. Ну, и чтобы сплотиться с небольшой кучкой представителей другой группы.
      Иначе говоря, намекнуть им, что они будут у нас подшефными и должны на нас равняться. Шутка, конечно: дедовщины никакой не было, и многих из них мы знали очень хорошо по общежитию и совместным стройотрядам, дружили и играли в футбол.

      Нашу уверенность в собственном главенстве еще подкреплял тот факт, что руководитель практики, Валентином Васильевичем его звали, являлся куратором нашей группы. Вот тут-то мы серьезно просчитались...

      Как оказалось, этот факт в конечном итоге был не в нашу пользу. Он и в поезде настороженно косился на нас, когда из купе раздавались смех и веселые возгласы счастливых по факту уже четверокурсников.
      Валентин пока никак не реагировал, а терпеливо сносил наше шумное веселье. Но вероятно в голове у него затаилась мысль, что у него легкой прогулки в Харьков не получится: уж очень буйные студенты ему достались, чего он никак не ожидал…

      Продолжение в http://proza.ru/2020/12/04/593