Глава 1 Расплата

Городок, в котором жил Егор Павлович, был небольшой, местный люд бегал, как муравьи, с раннего утра до позднего вечера. Через городок проходили железнодорожные пути и протекала река, видимо, поэтому его и назвали – Межпутное. Корабли и баржи проплывали довольно часто, так что припортовая жизнь в здешних местах бурлила. Межпутное было расположено на очень отдаленном расстоянии от областного центра, и проверок в разных сферах жизнедеятельности оно не видело давно. Директора мелких и крупных фирм, баз, производств и тому подобных организаций с рабочим людом поступали так, как им заблагорассудится. Так было и с Егором Павловичем…
Егор работал на рынке помощником директора. Собирал месячную плату с арендаторов рынка, а их было немало. Выполнял также мелкую работу: чинил крыши рыночных вагончиков, латал ямы в проходах рядов, был сантехником, слесарем, то есть всем тем, что подлежало ремонту, заведовал он. С одной стороны, он работал на рынке с утра до ночи, но с другой, как работник рынка не числился, и уже долгие годы. Как и всем, Егору приходилось забирать свои заработанные деньги с огромным скандалом, а порой задолженности доходили до целого года.
Егору было уже за сорок. Жил он сам, семьи не было. Все время проводил на работе, ночевал в вагончике – это было его рабочее место. Но свое жилье Егор имел. Выходные чаще всего проводил дома. Родных и родственников у Егора в городке и округе не было. Мать умерла давно… Отец по образованию был археологом. Егор почти не помнил его, да и мало знал о нем. Мать с отцом разошлись, когда мальчику исполнилось только четыре года. Понять несмышленому ребенку, почему навсегда ушел отец, было трудно, да и мама вовсе не пыталась что-то объяснить сыну. Долгие годы об отце ничего не было слышно. И лишь, когда Егор вырос, возмужал, переступил порог во взрослую, самостоятельную, порой опасную жизнь, ему передали неприятную новость от старого маминого приятеля, когда-то дружившего с его отцом – «где-то пропал в экспедиции на севере». На что Егор в тот момент никак не отреагировал. Из родственников был еще родной дядя, работал вместе с отцом, но о нем также он ничего не слышал.
          В детстве и юности Егор был романтиком. Посещал кружок по рисованию. Рисовал довольно-таки неплохо, у него было своеобразное видение мира и свой взгляд на вещи. Но после окончания школы мать не разрешила поступать в художественное училище, не хотела, чтобы ее чадо находилось далеко от нее. На этой почве между ними возникали частые ссоры, но постепенно все забылось, и он забросил свое любимое дело. Горечь нереализованного таланта засела внутри Егора надолго. И в моменты, когда эта горечь вырывалась наружу, он глушил ее бутылкой «огненной воды» – так называл водку в моменты слабости и глупости. Пришлось Егору выпить и в этот весенний вечер.
В конце рабочей недели Егор всегда шел домой. И сегодня, собрав со всех углов вагончика вещи в рюкзак, помощник директора направился к выходу. Дверь внезапно отворилась:
- Здоров, начальничек, – на пороге стоял Фомич, дворник с соседней базы. Он окинув с ног до головы Егора презрительным, бегающим взглядом.
- Э-э… Егорушка, а ты куда!? Нельзя, пятница, да и почти конец месяца! – преградив дорогу Егору, слегка уже выпивший дворник поднял руку с пакетом, - а у меня есть!
- Фомич!? Ну как же так!? – хотел было возразить Егор.
- Да, да, есть у меня, есть! – закрыв за собой дверь, Фомич увлек за собой Егора. Начальника не пришлось долго уговаривать. Отворив старую дверь холодильника, он достал из него все съедобное. Очередное застолье началось, как и всегда, с жалоб на плохую жизнь, скотское отношение начальства и поиска выхода из этих неразрешимых проблем.
         На улице стояла глубокая ночь, во дворе бегала облезшая собачонка. Остановившись напротив единственного окна вагончика, она с любопытством уставилась на машущие руками пьяные силуэты людей. Крики и смех в вагончике к восходу солнца понемногу стихли. Спящие тела дворника и помощника директора находились в полном беспорядке. Егор Павлович почти сполз с лавочки на пол, а вот Фомич устроился поудобнее – голову он положил на стол, правда, под нее подложил пустую бутылку, принесенную вечером, сам сидел на стуле, а вот ноги умудрился как-то взгромоздить на рядом стоящую тумбочку. Со стороны это выглядело так, как будто цирковой акробат замер на миг, выполняя сложный трюк. Казалось, ничто и никто не мог нарушить этого умиротворенного блаженства. Но вот резко со скрипом отворилась дверь, и солнечный свет с утренним свежим воздухом ворвались в это затхлое помещение.
- Ну, так я и знала! Он как всегда на своем рабочем месте. – С иронией прокричала Нина Аркадиевна, бухгалтер рынка. Женщина она была строгая и крупная. Возмущений никаких не терпела.
- Фомич! – ударила ногой по стулу. Фомич с испугу чуть не свалился на пол. – А ну вставай, пошел вон! – прокричала Нина.
Фомич что-то промычал про себя, попытался встать, но стул под ним подкосился, и мужик с грохотом рухнул на пол.
- Твою мать! – выругался он, – Нина, можно хотя бы сегодня спокойствия? – шипел Фомич, пытаясь подняться.
Егор все это время находился в той же позе, слегка повернув голову в противоположную сторону от двери, от яркого пучка света, которое нацелено было ему точно в правый глаз.
- Просыпайтесь, алкоголики, работа не дремлет! – на лице Нины Аркадиевны появилось подобие улыбки.
Со стороны Егора послышался голос.
           - Сегодня же вы-ход-ной! – по слогам прошептал тот, как ученик начального класса читает отрывок из азбуки.
Фомич тем временем поспешно выпал из вагончика, чтобы быстрее скрыться из глаз грозной женщины. Не раз он получал ее тяжелой сумкой по своему старческому позвоночнику. Нина подняла стул, на котором спал дворник:
- Вставай, Егорушка, хватит пыль собирать!
- А в чем собственно дело? – немного оклемавшись, Егор сел на лавочку.
- А в том, мой дорогой, что я пришла тебе сообщить, чтобы в понедельник с утра ты на работе был как огурчик. Договорились?
- В понедельник? – с удивлением переспросил Егор.
- В понедельник, в понедельник! – насмешливо повторила Нина.
- Хм...! А что такого в этот понедельник?
Нина от такой наглости привстала со стула и оперлась о стол двумя руками.
Егор, видя эту тучную грозную фигуру, прижался сильнее к лавочке, у него создалось впечатление, что гора надвигается на него.
- Проверка! Проверка! – прокричала бухгалтер.
- Хорошо! Я понял! – еле слышно произнес Егор.
- Вот и славно! – Нина Аркадиевна выпрямилась во весь рост и без лишних эмоций вышла из вагончика.
Егор некоторое время сидел в полном смятении. У него сильно болела голова. Он не мог понять, что произошло, как очутился на лавочке и где делся Фомич. Просидев еще более получаса и, немного придя в себя, он собрал вещи и поплелся домой. Как дошел до дома, он также смутно помнил. Очнулся от забытья, когда захлопнулась за ним входная дверь, и громкий хлопок ударил по голове. Но дверь внезапно снова отворилась – в проходе стоял сосед.
- Палыч, привет! А мы тебя вчера ждали! – переминаясь с ноги на ногу, сказал Виктор.
- А чего ждали, кому я такой понадобился? – спросил Егор, повернувшись к нему.
- Палыч!? Ну что ты как маленький?
- Ааа… Ты снова за квартиру?! – почесал затылок Егор, и его холодный взгляд упал на Виктора.
- Ну, нормальные же деньги предлагаем, да и тебя здесь по целым неделям нет! – Виктор повысил голос. В подъезде снизу хлопнула дверь. От этого привычного звука, сосед притих.
- Мне нужно хорошенько подумать! – продолжал Егор.
- Ты уже три года думаешь, ну давай решайся, ну, нормальные же деньги… Чего ты!? Больше никто таких денег тебе не предложит.
- Ну, это… - Егор искал способ избавиться от прилипшего соседа. Да и эти постоянные допросы ему уже изрядно надоели.
- Квартира родителей – это память!
- Ну, перестань, какая память, она уже столько лет пустует! Ладно, Палыч, подумай! – Виктор дружески похлопал Егора по плечу и скрылся за дверью своей обители.
Егор так неподвижно и стоял бы в тишине возле двери на лестничной площадке, если бы не звонкий смех детей, раздавшийся этажом выше.
- Это точно! Ах да! – произнес вслух Егор и, повернувшись к двери, потянул за потертую ручку.
Интерьер его жилища напоминал затхлое убогое помещение середины двадцатого века. В коридоре на стене висел старый советский велосипед. Краска во многих местах облезла, провисшая рваная цепь и слой пыли свидетельствовали о том, что это не предмет передвижения, придуманный человеком, а часть интерьера, смело подобранного архитектором. Стены квартиры покрашены в синий цвет, придающий ей какую-то жгучую холодность и давящую унылость. Единственное, что привлекало внимание – старая резная мебель, врезки деревянной мозаики предавали ей грацию и дорогой вид, но состояние и этого антиквариата желало быть лучшим. Все здесь было устлано толстым слоем пыли. Но хозяина жилища это ничуть не смущало.
Закрыв за собой входную дверь, Егор бросил вещи в угол и, не снимая обуви, прошел прямиком в комнату. Усевшись на диван, он наклонил голову, закрыв ее руками, словно от дождя, тихонько застонал. Головная боль с новой силой нахлынула из неоткуда. Чем дольше он оставался в таком положении, тем нестерпимее было ее выносить. Нахлынувшая в голову кровь создавала избыточное давление, словно незакрытый кран воздушного компрессора, подающий по трубам воздух в колесо машины. Пульсация в висках эхом отдавалась во всех частях тела, делая эту боль еще жгучее и невыносимее.
- В чем дело? – закашлялся Егор и посмотрел на окно. За неделю отсутствия спертый воздух в квартире пропитался запахом плесени, которая просматривалась и в углах, и возле потолка, воняло чем-то старым, не приятным. В окно светило солнце. И хотя Егор находился в тяжелом, болезненном состоянии, так он думал, его заинтриговало увиденное. В комнате, словно в невесомости, парили миллионы пылинок. Одна пылинка дополняла другую и все вместе они образовывали легкую туманность. Егор сразу забыл о боли, всматриваясь в пространство комнаты. Узрев в этом что-то прекрасное, удивительное творение, чего раньше здесь не наблюдал. То, что казалось естественно отвратительным, у него вызвало чувство радости и восхищения. Легким дуновением он запустил миллионное, спиралевидное вращение частиц в комнате, это вызвало у него легкую улыбку. Движущаяся воздушная анимация длилась недолго. От резкого, глубокого вдоха, в горле сильно заскребло, сильный кашель заполонил пространство обители. Кашляя, Егор подошел к окну, с силой потянул ручку форточки, и еще раз … Несколько усилий не дали никакого результата. Засохшая кусками краска, набившаяся между деревянными створками грязь, вода, проникшая в деревянный каркас, препятствовали этому. Наконец  после сильного рывка форточка отворилась, поток свежего воздуха ворвался вовнутрь. Но этого Егору показалось мало. Ухватившись за ручку оконной рамы, он рванул ее. Оторванную ручку бросил на грязный подоконник. Принесенная из коридора стамеска заставила окно распахнуться. Облокотившись на  подоконник, Егор закрыл глаза, глубоко и жадно вдохнул свежий воздух. Головная боль ослабла, ему стало легче. Согнувшись от внезапно появившейся боли в боку, схватился за бок рукой, выругался:
- Чертова лавочка!
Сразу вспомнилась ночь в вагончике. Диван поманил его с новой силой, противиться этому желанию Егор не стал. Рухнув на него, уснул. Время, проведенное на нем, блеснуло яркой вспышкой сна.
Перевернувшись на спину, Егор открыл глаза. Была глубокая ночь, свет от луны хорошо освещал комнату. С трудом поднявшись с дивана, протер глаза. Взгляд Егора невольно привлек диск луны, висящей у окна. Луна  словно манила его к себе. Повернувшись спиной к ней, сел на подоконник. Из левого кармана достал спички и пачку сигарет. Закурил. Глубокими затяжками вдыхал воздух через губительную, ароматную сигарету, наслаждаясь недолгими мгновениями ложного счастья. Повернув голову в сторону стола, он заметил на нем прямоугольный предмет. «Хм… Что это?» - мысль скользнула в уставшем мозгу хозяина. Дотянувшись рукой, взял его сухими, загрубелыми пальцами. Старая фотография из прошлого дохнула ностальгией. «Батя!» - удивился. Отец Егора обнимал родного брата за плечи. «Совсем еще молодые!» - улыбнулся Егор. Положив обратно фото на стол, затянулся сигаретой. Запрокинув голову назад, закрыл глаза. Затянулся, снова взял фотографию. «Откуда она здесь, я ее впервые вижу!?» - сонно удивился он. Перевернул, ожидая, что она подписана, и не ошибся.
«Не бойся потерять то, что имеешь, и ты получишь намного больше, чем можешь себе представить!» - строки, запутавшие его мозг, заставили задуматься. Под таинственными словами, указан адрес, совсем незнакомый Егору. «Как эти слова относятся к людям, изображенным на фото?» -  Сев на диван с сигаретой в одной руке и фотографией в другой, задумался Егор. Потягивая сигарету, периодически просматривал то одну, то другую стороны фото: все те же таинственные строки погружали его в необъяснимую загадку прошлого. Проделывая это в очередной раз, он не заметил, как сигарета выпала из руки на пол.
- О, черт! – произнес Егор. Подняв сигарету, потушил ее в переполненной пепельнице.
Егор снова обратил свой взгляд на луну, его захлестнуло волной размышлений, несвойственных ему.
«А ведь и правда! Мы сооружаем вокруг себя денежные стены и полагаем, что они прочнее железобетонных и делаем это всю свою сознательную жизнь и порой настолько сильно этим всем дорожим, что одна мысль о потере всего этого приводит нас в ужас. То, что нам нравится, то чем мы хотели заниматься после окончания школы или в более старшем возрасте, упускаем, как тоненькую нить от воздушного змея. А потом мы окончательно сдаемся, опускаем руки, работаем лишь бы кем, чтобы заработать на еду, на квартиру, на вещи, которые нам абсолютно не нужны… Зачем!? Это не мое. И впоследствии забываем для чего рождены, что должны сделать… Это какой-то обман, иллюзия, вводим в заблуждение самих себя! Одни находят силы остановиться и изменить в своей жизни все кардинально, а другие живут и не понимают, что уже мертвы. Черт возьми, я же такой же, как и все, как те люди, проходящие мимо меня, ждущие транспорт, чтобы выйти в тысячный раз на одной и той же остановке под названием – Конец. Жизнь сама погружает нас в обыденный круговорот, из которого вырваться могут только единицы. Но, впрочем, с одной стороны – это хорошо и удобно, ты спокойно работаешь, живешь, мелкие заботы и т.д. А с другой стороны – прожив хотя бы половину своей жизни, я или, может, кто-то другой так ничего и не поймет, а быть может, и не хочет понимать, в чем смысл его существования, какая перед ним или мной стояла изначально задача,  что должен был сделать…
Вот взять, к примеру, меня…, – неподвижное, лишенное всякой эмоции, лицо мыслящего уставилось в пространство, - я ничего не видел, нигде не был, только этот городок, этот вонючий город, а что город… я ничего не сделал такого, чем сам мог гордиться, за что себя бы мог уважать. Кто я, кто я такой? – Кричал внутри себя от дикой злости, сильного раздражения и непонятной обиды. Это его отражение в зеркале стало стыдить настоящего Егора, ругать его за бездействие. Оно противилось его эгоизму, слабости и жалости к самому себе.
Хмель с новой, яростной силой ударил в голову, совсем по-иному. Он схватился руками за голову и зашипел, как змея. Крик, переходящий в рев, наполнил убогое помещение. Две половины одной личности боролись друг с другом, и личность Егора не заметила, как стала разговаривать сама с собой.
- Посмотри на себя, ты посмотри, во что ты превратился!? Ты пьяница, ничтожество, ты малая часть планктона, которую съедят и не заметят, что тебя съели! – рычал Егор, смотря в пустую, темную стену.
- Замолчи! Ты слышишь меня, замолчи! Закрой свой тухлый, ржавый рот! – пыталась вторая половина подсознания отбиться от своей сильной, прямолинейной половины устами Егора.
- Ну, ответь мне, кто ты, ну кто? Ты же сама понимаешь, что ты пыль и тебе не устоять! Покинь хозяина, перестань отравлять его жизнь, его богатую внутреннюю сущность! – твердила первая, чистая, настойчивая часть подсознания.
- Я никто! А ты кто, что ты сделала? А я тебе отвечу – ничего! – Рассмеялась слабая сторона. Дикий смех Егора прорезал сдавленный воздух помещения. За гримасой Егора наблюдал безликий, невидимый в комнате зритель, аплодируя и восхищаясь.
- Замолчите оба! – Яростный, душераздирающий крик Егора прекратил эту трогательную беседу двух половин одного целого.
Все повисло в воздухе: пыль, молчание, безмолвное поражение обеих сторон одной сущности. Тишина окутала все.
Егор взялся руками за голову, потом закрыл руками лицо. Медленно пальцами стал ощупывать неровности, бугорки и впадины, изучая строение своего очень знакомого лица, продолжал:
- Ах, ведь какая у меня была мечта, хм! Я, вроде, неплохо рисовал! Но, да ладно… - как бы оправдывал себя.
- И вот я, что сделал, что видел, чего достиг… Ничего! Сам никому не нужен! Да и правду говорит сосед: «Зачем мне эта квартира?» Зачем? Зачем я сюда прихожу, зачем? Для чего мне это все!? – поток мыслей все больше и больше набирал обороты. Его мысли принимали хаотичный характер, порой, Егор сам абсолютно не понимал о чем они, зачем бегут в этой пустой голове».
На улице все также было темно. Луна светила не так ярко. То слышны где-то вдалеке пьяные крики, то лай собаки эхом ударялся в соседнюю стену многоэтажного дома. Легкий ветерок приводил в движения листья на деревьях, создавая монотонную мелодию кратковременности жизни, мелодию, располагающую к медитации. Егор на мгновение забыл обо всем, лег на диван и прислушался  к этому манящему за собой шелесту природы.
«Как все прекрасно!» – подсказало ему подсознание. Он лежал и слушал, проникаясь каждым незнакомым звуком, каждым отрезком мелодии, так непохожим на остальные. Егор был похож на йога, не по принятой позе в момент медитации, а по состоянию души, отсутствию мыслей и по постепенному созданию картины прекрасного, высокого. Медленно погружаясь в сон, его подсознание рисовало поля, деревья, реки – настолько идеальный ландшафт, сказочный, дикий, нетронутый людьми, что он был прекрасен. Ему, парящему над всем этим, оставалось только восхищаться, он лишь касался своим взглядом и продолжал свое движение вперед. Прекрасные пастбища, величественные горы с падающими вниз водопадами вырастали перед ним, словно кисть гениального творца рождала шедевры. Взмахом рук он поднимался выше, к облакам, так легко ему еще никогда не было. Продвигался вперед: одна картина сменялась другой, совсем не похожей на предыдущую.
И вот снова Егор в комнате, в темном углу. На фоне окна силуэт человека. «Кто он?» - мелькнула мысль сквозь сон. Руки того опущены в карманы, пристальный взгляд режет стекло окна, унося его мысли далеко. «С чем он боролся в эту минуту?» - этот вопрос волновал Егора так сильно, словно жизненный вопрос. Вопрос, из-за которого менялась его судьба, над которой он сам палач. «Но кто он? Кто? Кто?» - во сне сухие губы повторяли одно и тоже.
***
Было уже утро. Семья Виктора, соседа Егора Павловича, по обыкновению, в это время находилась на кухне. По количеству человек она была небольшой, но потребность в дополнительной жилой площади имелась, так как они уже давно планировали зачать еще одного ребенка. Желание приобрести соседскую квартиру была огромное, но до сих пор упрямого соседа уговорить не удалось. Они уже было отчаялись, не веря, что это может когда-то произойти. Но несколько недель назад из почтового ящика Виктор достал обычное письмо, но его содержание оказалось довольно странным. Муж с женой в разговоре друг с другом решили, что это чья-то злая шутка. Но когда через несколько дней глухой звук в дверь разбудил их и человек, абсолютно ничем не выделявшийся из толпы, стоя на пороге квартиры, передал пакет с деньгами, как было указано в письме, их мнение изменилось. Вдохнув свежий глоток надежды, после встречи с незнакомцем Виктор, наспех одевшись, сломя голову выбежал из подъезда и направился совсем в противоположную, нежели всегда, сторону. После того случая прошло полторы недели.
В дверь постучали. Виктор, вытирая полотенцем руки, поспешил отворить дверь. На пороге стоял Егор. Виктор удивился, его сосед никогда к ним не заходил.
- Здравствуй, Палыч! Ты что-то хотел? – настороженно спросил Виктор, понимая, что это письмо внесло значительные коррективы не только в его жизнь, но и в судьбу недоброжелательного соседа.
- Можно?
- Да, конечно, заходи!
В квартире соседа Егор был впервые. Осматриваясь по сторонам, он на мгновение забыл, зачем пришел. Жилище Виктора выглядело совсем по-другому, нежели его. Нельзя сказать, что здесь было что-то дорогое и изысканное – нет. Все было просто, каждая вещь находилась там, где ей и положено находиться. «Видно, что в этой квартире есть хозяин, не то, что в моей!» - улыбнулся Егор. Молчание прервал Виктор.
- Ты что-то хотел?
- Ах да, разговор есть срочный.
- Проходи в кухню. – указал рукой Виктор.
- Привет, Егор, садись! – предложила доброжелательная хозяйка.
- Солнышко, пойди в комнату, поиграй! – Попросила она дочку. Девочка убежала, что-то напевая.
- М…м, даже не знаю, как начать!? – после недолгой паузы, - я согласен!
- Что сог..., - Виктор прервал сам себя, супруги переглянулись между собой.
Егор продолжал:
- Ну, я на счет квартиры… Вы не передумали?
- Конечно, нет! Все в силе! – протараторил Виктор, который с трудом верил словам соседа.
- Я согласен на ту цену, которую ты мне предложил.
- Хорошо! – счастливому Виктору оставалось только соглашаться со словами Егора. Муж с женой не могли поверить в это. Продолжая переглядываться, они не знали, что им делать, плакать или смеяться от нахлынувшей радости.
- Нууу… - продолжал Егор Павлович, - тогда давайте за оформление договоримся.
Виктор, было, открыл рот, но сосед его перебил.
- Я могу завтра, с самого утра! Да, только с утра! Я к вам в восемь зайду!
- Может, чаю? – предложила женщина.
- Да не надо, у меня еще дела! – отказался Егор, направляясь к двери.
- До завтра! – расслабленной походкой Егор покинул уютную, но унылую, как ему показалось, квартиру Виктора. На пороге он резко остановился и обернулся, не для рукопожатия, а для того, чтобы увидеть каплю радости в чужих глазах. Счастливый сосед по взгляду Егора все понял. В его глазах были видны благодарность и упрек за то, что Егор мог осчастливить семью, приняв положительное решение раньше.
***
После визита к соседям, Егор направился на пристань. Друг детства, которого Егор уже лет пять не видел, управлял буксиром. И сейчас он Егору понадобился…. В этом небольшом, компактном городке была одна центральная улица. Начиналась она на железнодорожном вокзале, а заканчивалась на речном. Если на один из этих вокзалов товар привозили, то с другого его отправляли дальше и наоборот. И только самая малая часть оставалась в городе. Город служил перевалочной базой. За счет этого он и существовал.
Каждый день, с утра и до позднего вечера, толпы народу шныряли возле речного вокзала. Суматоха и постоянные крики были неотъемлемой частью этого места. Егор Павлович шел по узкому переулку среди двухэтажных, старых деревянных домов. Первые этажи – это были мелкие магазинчики и дешевые пивнушки, а на вторых жили сами хозяева. Рекламные вывески мелькали перед глазами, словно слайд шоу из далекого детства. Мысли о той фотографии не покидали его с самого утра. Первое, чего он не мог понять – откуда она появилась на столе, так как прежде он ее никогда не видел. «Прямо таки мистика…» - с ухмылкой повторял про себя Егор, минуя очередную лавку. А второе – то, что одна лишь старая фотография в один момент повернула его мысли в иное русло; из-за нее он направлялся в порт.
Повернув на центральную улицу, направился вниз к вокзалу. Но, не доходя пару кварталов, снова свернул налево в переулок. Почему-то боялся и остерегался этого места, в это время не хотел встретить кого-то из своих бывших друзей или знакомых. Да и не нужно было идти ему туда. Буксир Антона, так звали его друга, находился на крайнем причале, где не было такой массы людей, только случайные зеваки захаживали поглазеть на различный водный транспорт, а его здесь было большое количество и разнообразие. Переулок, в который свернул Егор, вел прямо к пирсу, где был причален старенький, подлатанный буксир. Надеясь застать его там, Егор ускорил шаг.
Плавательное средство медленно покачивалось со стороны в сторону. Мелкие волны били о бетонную перегородку суши и водного транспорта, издавая глухие хлопки. Шныряющие вдоль берега чайки перекликались между собой. Стоя у трапа,  очередной подошедший зевака наблюдал со спины работу моряка, который в грязной, потертой гимнастерке тщательно драил палубу.
- Эй, мужик, ты долго будешь ее драить!? – с иронией крикнул Егор.
 - Пошел вон! Надоели уже за целый день! – продолжая свое дело, дерзко ответил моряк.
Егор ожидал услышать далеко не такой ответ друга. Словно чайка ударила его клювом в темя.
- Антоха, привет! – поднимался  по трапу Егор.
Антон резко повернул голову:
- Ооо, черт! Егор! Ты что здесь делаешь? – бросив машку на палубу, так называют швабру матросы, и, вытирая мокрые руки об рубаху, - извини, туристы за целый день замучили: одни глазеют, другие вопросами засыпают.
- А как ты хотел, место здесь всегда людное было!
Друзья обнялись рукопожатием.
- Ты просто, или зашел по делу? Я судно готовлю к завтрашнему отплытию.
- По делу! – перешел на серьезный тон Егор, - а во сколько ты завтра отплываешь?
- Проходи в рубку, поговорим!
Разговор друзей с самого начала принял серьезный, деловой тон. За рюмкой друзья разговорились. Антон пообещал Егору помочь, но его новость сильно огорчила моряка. На самом деле – это было минутное удивление и огорчение. После жизнь каждого из них ляжет в свое русло со своими заботами, желаниями и проблемами.
Ты – маленькая пылинка, резкое дуновение ветра -  и твоя судьба во власти более могучего противника. Рядом с подобной пылинкой движутся такие же какое-то время, а в определенный момент их дороги расходятся, но след близости, помощи, духовного родства  остается.
Было еще светло.  Еще раз уточнив все моменты и нюансы о завтрашнем дне, Егор покинул друга и ушел с пристани тем же путем, пытаясь остаться незамеченным.
Нина Аркадьевна любила прогуливаться после покупки рыбы у местных рыбаков по длинной набережной. Нервная и тяжелая работа требовала хотя бы какого-то уединения и покоя. Вода ей очень помогала в этом. Крик чаек, легкий ветерок и глухие удары волн о прибрежные строения, все это в какой-то мере расслабляло, успокаивало прогуливающийся люд. Один просто наслаждался природой, водной гладью, другой – расставлял в своей голове ступенчато жизненные приоритеты, а третий, после природной медитации понимал, что проблема, возникшая перед ним, всего лишь следующая ступень, на которую нужно поднять и поставить ногу. Третий – худощавого телосложения человек, не думал ни о чем, лишь тяжело пыхтя, тянул огромную тачку со множеством правильно  уложенных картонных коробок.
Нина облокотилась на ржавые металлические перила пристани, наслаждаясь копошением моряков на небольших судах. Разбор улова рыбаков также привлек ее. Ветерок заворачивал воротник плаща вперед, но Нину совсем это не тревожило. Снующие позади нее туристы абсолютно ее не интересовали, как вроде бы их и не было. Ее внимание привлек мужчина, спускающийся с буксира по трапу. Его силуэт показался ей довольно знакомым. Мужчина смешался с толпой, и женщина его быстро потеряла. Не придав этому большого значения, она тут же забыла о нем.
Подранная, затертая дверь, обтянутая искусственной кожей, отворилась. Егор, пока еще  в роли хозяина, вошел в квартиру. Не теряя времени, он собрал документы и вещи в походный рюкзак, найденный в шкафу, о существовании которого Егор ранее и не догадывался. Сразу же после сборов, он направился на работу. Чтобы не вызывать подозрения утром, ему пришлось спрятать рюкзак в вагончике сейчас.
Близился вечер. Егор Павлович прогуливался по переулкам города как человек, попавший в него впервые. Останавливался возле пестрых магазинчиков, рассматривал фасады зданий, украшенных изощренной лепниной прошлого века, любовался изгибами улиц, наблюдал за прохожими, за всем тем, чего не замечал или попросту игнорировал ранее. Ему стало грустно от того, что, быть может, больше никогда не увидит своих друзей, знакомых, этот по-своему интересный городок. Достав сигарету, закурил. Продолжая свою вечернюю прогулку, он остановился возле неприметного магазинчика. Вывеска в виде огромного ботинка висела прямо над головой Егора. Взглянув на нее, он, не раздумывая, бросил окурок в урну и вошел в магазин. Его всегда восхищали те люди, которые носили хорошую, дорогую обувь. Егор к таким не относился. Дверь магазина открылась, колокольчик зазвенел. К посетителю сразу подбежал продавец.
–Добрый вечер! – вежливо протараторил молодой человек.
 – Вам помочь в выборе модели? Пристальный взгляд его врезался в Егора.
- Мне самую лучшую обувь!
- Для чего вам, на каждый день, прогулки или спортивную…?
- Длительные прогулки…
- Для походов, хорошо! – перебил его работник.
- Да, походы, именно это! – с улыбкой согласился Егор Павлович.
- Присаживайтесь! Для вас у нас есть специальное предложение. – Он указал на пуфик, стоявший посредине помещения. Через несколько минут пара сапог с высокой шнуровкой стояли перед посетителем. Это были кожаные туристические сапоги с толстой подошвой. Примерив их, Егор удивился, они оказались очень легкие и очень хорошо сидели на ноге. Расплатившись за покупку, Егор вышел из магазина. С улыбкой опустил пакет со старой обувью в урну и немного уставший, но в довольно бодром расположении духа направился домой.
***
После продажи квартиры, которая прошла успешно, и посещения банка, Егор Павлович, освободившись от одной проблемы – так он думал, явился к обеду на работу. По приходу он сразу же направился в бухгалтерию.
Утренняя проверка особенно тяжело отразилась на Нине Аркадьевне. Наклонившись к столу, она искала успокоительные, так как проверка не принесла ничего положительного, а только одно разочарование и гнев со стороны директора. Дверь со скрипом отворилась, и силуэт Егора расплылся в глазах Нины. Она медленно поднялась со стула и оперлась о стол. Он заметил меняющееся лицо Нины, хотя и не смотрел на нее, боялся. Уверенным шагом подошел к столу за бланками – сбор аренды.
- Ооо… явился! И где мы это были? – прошипела.
Егор, стоя возле стола, пересчитывал бланки, как будто не замечая ее:
- Дела!
- Какие могут быть дела!? Все здесь в мыле от проверки, а у него дела! - повышенным тоном, переходящим в крик, принялась атаковать Нина Аркадьевна.
- Все нормально? Обошлось? – равнодушно спросил Егор.
- Какое обошлось… Нам столько штрафов навесили, что дай бог расплатиться месячной арендой.
- Расплатитесь! – так же равнодушно продолжал Егор.
- Расплатиться, то расплатимся! Только зарплаты нам долго не видеть!
- Так мы ее и так давно не видели! – досчитав бланки, положил определенное число в карман и уверенной походкой направился к двери.
- И еще, зайди срочно к шефу, он уж очень хотел тебя видеть, – с язвительной улыбкой она провожала Егора со своего кабинета.
 – Погоди, а что значит расплатитесь!? – Нина Аркадьевна остановила у двери вопросом Егора, на что тот, уставившись в потертую дверь, негромко ответил:
- А то и значит!
***
На дорогом ковре в самом центре кабинета директора стоял Егор Павлович. Спокойно, с полным равнодушием ко всему, смотрел в окно, а вокруг него бегал невысокого роста, толстоватый мужичок – тот самый директор рынка, которым всегда пугала Нина Аркадьевна персонал. Практически все сотрудники рынка знали, что директор на ковер приглашает с одной целью – обругать, облить словесной грязью, но ни в коем случае не решить ту или иную проблему. Возражать и перечить – это подписать себе увольнительную и остаться без зарплаты. Постоянно поправляя незастегнутый пиджак на животе, директор кругами ходил вокруг Егора, поучая, как нужно работать, и, в который раз напоминая о его обязанностях. Только изредка, когда шеф стоял перед ним, Егор Павлович кивал головой, в знак того, что он соглашается с его поучительными наставлениями. Милая беседа длилась минут двадцать. У провинившегося работника от стойки смирно – затекли ноги. Закончив свой монолог, толстяк достал с правого кармана платок и вытер вспотевший лоб. Этим жестом выговор сотрудникам заканчивался. Директор упал в кресло, и Егор впервые, пока находился в его кабинете, взглянул на маленькое тело, развалившееся в большом, кожаном кресле.
- Ну что, мой дорогой! Из-за ваших оплошностей зарплаты вам, как минимум, два месяца не видать.
На что Егор ответил презрительной улыбкой, чем сильно задел хозяина рынка:
- Он еще и ухмыляется! Тебе смешно?
- А, что мне еще остается делать! – позволил дерзить директору подчиненный.
- Ах ты нахал! Пошел вон отсюда! – вскипел маленький, толстый мужичок, вскочив с кресла. Этот кабинет подобной дерзости от подчиненных не видел ни разу. Никто не смел хамить этому человеку, занимающему в этом городе значимое положение.
 - Бери охранника и чтобы к вечеру все деньги были собраны и сданы в бухгалтерию, ты понял меня? –  приказал  Егору. Тот в ответ кивнул головой.
- Вот и хорошо, а теперь иди!
Дверь за Егором закрылась. Он чувствовал, что мог сорваться в любую минуту. То, что накопилось у него внутри, могло вырваться фонтаном ярости. У него хватило сил сдержать себя. Из-за одной ошибки он мог погубить весь, точно рассчитанный им, план дальнейших действий.
Егор Павлович впервые в жизни решил все кардинально изменить, впервые заставил себя подчиниться своим же планам, не давая тем самым, себе ни грамма расслабления, ни капли отдыха. И, может быть, он в эти мгновения гордился б, что смог себя перебороть, пересилить, убедить. Но гордиться не было времени. Только изредка в его голове проносились обрывки мыслей: «А смогу ли выдержать это испытание до конца. Получится ли все…» Эти слова, вопросы, эти недавно появившиеся мысли могли нарушить планы совсем другого Егора, разрушить, поломать все его внутреннее желание, больное стремление. Впервые за всю свою серую жизнь возникло желание изменить свое мышление, ведущее к гибели сознания и самого себя. Допустить, конечно же, этого он не мог.
У входа в здание администрации его ждал охранник, с которым Егор Павлович отправился по торговым рядам. Сбор денег проходил как обычно. Егор выписывал квитанцию, арендатор расписывался в учетной книге и деньги Егор клал в карман, конечно же, временно. Охранник находился все время возле Егора. Так было и в этот раз.
Все шло своим чередом, по порядку, пока в одном кармане не закончились бланки. Опустив руку в другой карман с бланками, Егор остановился. В мозгу у серого работника рынка мелькнула внезапно зловещая мысль.
- Принеси  из бухгалтерии еще квитанции, у меня закончились! Чего-то я не досчитался… - заполняя последнюю квитанцию, искоса поглядывая на охранника, попросил Егор.
- Не положено! – отрапортовал тот.
- То, что не положено, это ты правильно говоришь, но уже заканчивается рабочий день, ты сам видишь, что народ расходится, – показал рукой по сторонам рынка, – а деньги я сегодня должен все собрать. Михалыч (так звали директора) нас с тобой по головке не погладит, – настаивал на своем Егор.
Охранник нехотя согласился и направился в сторону бухгалтерии. Егор ему вслед:
- Давай быстрее!
- Да иду я, иду! Загоняли все, вроде мальчик я им! – недовольно процедил тот. Как только охранник скрылся за углом, Егор моментально направился к вагончику. Быстрый шаг резко перешел в бег. Завернув за угол, Егор ускорил свой темп бега; так как до вагончика оставалось приличное расстояние еще ускорился, собрав всю волю и силы. Внезапно дорогу бегущему преградил высокий мужик крупного телосложения:
- Эээ… Палыч, куда ты так спешишь?
- Пропусти, спешу! – пытался отмахнуться Егор, глотая большими порциями воздух.
- Нет, Павлович! Ты мне сегодня обещал отремонтировать дверь.
- Я сделаю, сделаю! Давай завтра!? – умоляюще твердил Егор.
- Сегодня и никаких завтра! – строго сказал мужик, весь напрягшийся от злости и раздражения.
У Егора совсем не было времени для дальнейших переговоров, так как он считал, что уже должен был вернуться охранник, и тогда было бы уже поздно осуществлять свой опасный план. Резким ударом двумя руками в грудь заставил мужика упасть на выносной прилавок с калошами и дешёвой обувью. Прилавок перевернулся. Не раздумывая, Егор продолжил свой марафон к вагончику. Лежащий среди обуви мужик что-то кричал ему вслед и грозил кулаком. Влетев в вагончик, Егор отдышался, схватил рюкзак, выбежал, не закрыв за собой дверь. За вагончиком тянулся деревянный старый забор, во многих местах доски отходили настолько, что пролезть не составляло труда. Егор воспользовался этим. Пробираясь по тесным улочкам, глухим переулкам, не привлекая к себе внимания, он несся к пристани. Ему казалось, что весь центральный рынок мчался за ним, и с каждой минутой толпа разъяренных людей увеличивалась. Страх рос внутри него, будто снежный ком, катящийся с горы. Эта надуманная угроза придавала ему сил, впрыскивая очередную дозу адреналина в кровь.
В свою очередь, охранник сработал оперативно. По словам свидетелей и по доводам Нины Аркадьевны, которая вдруг вспомнила, кому принадлежал тот силуэт на причале, преступник, в лице Егора Павловича, направился именно туда.
Большая черная машина ворвалась на пристань, разгоняя людей по сторонам, будто волны, удаляющиеся по бокам от плывущего вперед корабля. Резко затормозив, машина медленно катилась вдоль пристани. Сидящие внутри ее всматривались в причаленные корабли и другие плавательные средства, но ничего подозрительного они не обнаружили. Тогда машина направилась вверх по набережной, против течения реки, так как большинство судов уходило именно в ту сторону.
Егор выбежал из переулка на набережную, ему оставалось метров двести до буксира, но силы были на исходе. Прямо на него мчался джип директора, его он мог отличить от тысячи других, подобных машин в Межпутном не было. Раздумывать было некогда. Он бросился бежать, ноги подкашивались, острая боль в боку затрудняла продвижение к намеченной цели. Расстояние между бегущим и машиной быстро сокращалось. Вбежав на деревянный помост, Егор что есть силы закричал:
- Отчаливай! Отчаливай! Отч…
Внезапно доска под ним с треском ломается, и правая нога уходит вниз. Егор падает на помост. Оглядываясь назад, ухватившись руками за доски впереди себя,  пытается подтянуться, но зажатая нога, словно попавшая в капкан, не дает ему это сделать. Выскочивший с машины охранник, крича и ругаясь, бросился бежать к лежащему Егору:
- Попался гнида!
- Ааа… черт! – в гневе рычал Егор. – Только не сейчас!
Поднявшись с помоста, он ухватился за часть сломанной доски, пытаясь ее вырвать. Но это оказалось не так-то просто, гвозди крепко были зажаты древесиной. Охранник уже вбежал на помост, до Егора оставалось считанные метры. Резким рывком изо всех сил он рванул доску вверх. Под натиском гвозди поддались и, издав скрипучий звук, оставили свое долгое место пребывания. Охранник, подбегая к сидевшему на помосте Егору, замахнулся было ногой. Освобождая в этот момент ногу, Егору показалось, что это все. Спланированный побег не удался, не хватило самого малого. Егор не выпускал доску из рук, конец одного из торчащих гвоздей блеснул от упавшего на него луча солнца. Но в следующий момент резкий удар в живот поверг Егора на помост.
- Получи! Вот ты и попался! Сюда, сюда, я поймал его, – повернув голову в сторону машины, кричал охранник.
Егор мельком увидел, как буксир медленно начал отчаливать и, забыв про свою боль, отбросив все мысли о неудаче, сильным взмахом доски, ударил по ноге противника. Ржавые гвозди вонзились внутрь человеческой плоти. С громким ревом охранник упал, уцепившись руками в доску. Два металлических острых предмета нашли новое место пребывания – ногу охранника. К ним уже бежали директор и Нина что-то крича. Егор поднялся, схватил рюкзак и, не оглядываясь, двинул к уходящему буксиру. До конца пирса оставались метры. Антон дал задний ход, но расстояние от буксира до пирса не на много сократилось, и бегущему другу все равно нужно было прыгать. Приближаясь к буксиру, Егор замахнулся и бросил рюкзак на палубу. До этого момента он бы побоялся сделать такой рискованный трюк, как для Егора – это было слишком, но сейчас он сделал это не раздумывая. В конце дистанции последовало ускорение, и в следующий момент Егор висел на планшире – верхней часть фальшборта. Антон пытался помочь другу, но тот кричал:
- Вперед! Вперед! Я в порядке!
Через минуту Егор сидел на палубе, оглядываясь на пристань. Вдалеке слышна была какая-то ругань, крики. Буксир спокойно разрезал гладь воды, медленно набирая скорость.
***
Постоянные изгибы реки напоминали извивающую змею, ползающую между камней. На многих поворотах в нее врезались небольшие каменистые гребни. Постепенно обтачиваемые водой, они с веками исчезали из виду, оставляя небольшой зализанный выступ. За каменистыми валами, словно ковер, была устлана степь, которая изредка переходила в небольшие леса, будто оазисы в бескрайней пустыне, островки живительной влаги и источники жизни. Степь плавно окутывала каменистые валуны у берега, образуя маленькие бухточки.
Егор сидел на лавке в рубке и наблюдал за этой красотой. Немного расслабившись, он только теперь почувствовал, как усталость стала заполнять все его тело. Тяжелые, свинцовые веки медленно закрывались и, упершись боком в рюкзак, Егор Павлович погрузился в глубокий сон. Антон, стоя у штурвала, изредка поглядывал на друга. Жалость и сострадание мелькнули в его глазах. Он не пытался узнать, в какой водоворот событий попал Егор и не выискивал морали, так как сам прекрасно понимал, что жизнь в этом городишке была несносной. Каждый ее обитатель любыми способами боролся за свое существование. У кого-то хватало сил и энергии сбежать с этого заключения, кто окончательно не был сломлен – был счастливчиком. Капитан плывущего буксира считал Егора таковым. Чуть заметная улыбка играла на лице Антона, но в глубине души корабельная, якорная цепь морским узлом была обвита вокруг его второй половины сознания, свободного, не привязанного к этому старому буксиру.
Егор спал и не думал, что только один человек, искренне и безвозмездно помогает ему. Если бы не Антон – друг детства, то у него, Егора, ничего бы не получилось, и этот переломный момент в его жизни оказался бы для него губительным, смертельным. В этот момент жизни, все-таки нашелся человек, который сделал больше, чем все остальные, дорогие его сердцу люди за всю прожитую жизнь. Конечно, Антон тем самым подставлял под удар собственную грудь, но этот риск был оправдан. Он был не из тех, кто завидовал чужим достижениям и успехам, он просто наблюдал и радовался. Он подавал руку помощи тем, кому его помощь необходима. Антон знал, что они – слабые, и погибнут без его помощи. Но свою добродетель этот моряк проявлял не ко всем. С легкостью и точностью он определял, чье нутро вшивое и грязное, а чье чистое. Он ввинчивал в собеседника свой пронзительный взгляд с опцией глубокого сканирования. Взгляд, который не содержал фальши, который нес свет. Для чистых и честных людей, он не жалел ничего. Все кардинально менялось, если Антон слышал, хотя бы малейший запах лжи или понимал, что с ним пытаются играть. Таковым был этот речной волк.
За очередным поворотом реки на правом берегу Антон увидел несущийся джип, тот самый, который поднимал пыль за бегущим Егором.
- Егор! Егор! Вставай! Быстрее! Егор! – тормошил он спящего друга. Тот не понимая, что случилось, резко открыл глаза:
- В чем дело, что?
- Смотри! Наверху! – указывая рукой на берег, по которому, поднимая пыль, подпрыгивая на ухабах, мчалась машина. Сон быстро прошел и Егор, сидя в той же позе, наблюдал молчаливо за джипом. В рубке повисла тишина, каждый боялся нарушить ее.
- Я тебя подставил! Теперь они за тобой будут охотиться!? – подавленно сказал Егор.
- Перестань! Меня не так просто найти! И тебе тоже вчера повезло, что ты меня на пирсе нашел. Я теперь у вас в городе редко бываю! Ах да, теперь… - Антон посмотрел на друга, и они оба рассмеялись.
В рубке опять повисло молчание, только двигатель плавательного средства монотонно скреб в головах плывущих. Это молчание прервал Антон.
- За следующим поворотом будет железнодорожный мост. Я тебя высажу напротив того валуна, - он указал рукой на земляной вал, - нас из-за него не будет видно, так что ты сможешь незаметно уйти. Пройдешь поле, там увидишь железнодорожную станцию, но будь осторожен. Я на ней не был, но по слухам, она какая-то необычная…
Остатки сна окончательно покинули Егора. Он подошел к другу, доверительно положив ему руку на плечо:
- Спасибо тебе!
- Да брось! Все нормально! – Антон смотрел на старого друга и продолжал, - то, о чем мечтал я, сделал ты. Не важно, кто тебе в этом помог, какими правдами и неправдами тебе это удалось. Но главное, что у тебя все получилось. И еще, - Антон придвинулся к Егору еще ближе, но что-то заставило прервать свою речь.
В глазах речного волка мелькнула грусть, но он понимал, что они еще встретятся, хотя до этого поворота событий они не виделись очень долгое время. Но людей сближают не вечерние посиделки, а помощь в экстремальных ситуациях, когда под удар попадают все. И главное то, что никто не считает, какую каждый вынесет для себя пользу.
Слова Антона очень сильно повлияли на Егора в дальнейшем, придали внутреннюю уверенность, стойкость перед лицом сложных ситуаций. За долгие годы это первый человек, который сказал ему, что он сделал все правильно.
Буксир подошел к берегу насколько мог, чтобы не сесть на мель. Друзья крепко обнялись.
- Давай, давай, тебе нужно спешить! – подгонял друга Антон.
Егор прыгнул в воду, моряк подал ему рюкзак. Держа рюкзак над головой, Егор поплыл к берегу.
Выжимая на берегу мокрую рубаху, смотрел вслед за уходящим буксиром, красиво разрезающим водную гладь. Рубаха быстро высохла на Егоре, солнце и легкий ветерок этому поспособствовали. К станции Егор добрался очень быстро, так ему показалось. Мысли о родном крае сменялись мыслями о расставании с другом.
***
Темнело. Молодая луна стала прорезаться сквозь медленно плывущие облака. Легкий ветерок обдувал обветренное лицо Егора, сидящего в высокой траве неподалеку от длинной бетонной стены, огороженной сверху колючей проволокой. «Ну, вот тебе и станция…» - подумал тот и лег в траву.
Прежде чем устроится на ночлег под открытым небом, Егор исследовал воинскую часть, как потом оказалось. Почему она находилась именно здесь, вдалеке от населенных пунктов, Егору было непонятно, но этот вопрос он отбросил моментально. С северо-востока в часть врезались полотна железнодорожных путей, в ней они и заканчивались. С приходом сумерек путник более тщательно исследовал место. Недалеко, между путями и металлическими воротами, он увидел состав во главе с локомотивом. Солдаты не спеша загружали вагоны деревянными ящиками. Сделав вывод, что состав завтра или послезавтра двинется в путь, Егор расположился неподалеку от воинской части в высокой траве рядом с путями, чтобы в случае движения поезда незаметно вскочить в него.
Как только голова Егора коснулась рюкзака, он крепко уснул.
Прерывистое пение птиц вывело его из спящего состояния, но открывать глаза Егору не хотелось. Исходящая теплота от земли напоминала лежащему в траве теплоту мягкой постели, домашний уют прошлого. Где-то вдалеке послышался лай собаки, по-видимому, за стеной части. Скрип ворот и медленный, правильно чередующийся стук железных колес окончательно вывели Егора из сонного состояния. Подняв голову выше травы, он увидел, как состав из восьми вагонов миновал черту воинской части. Набирая скорость, он двигался вперед, в сторону находящегося в укрытии Егора. Ухватив рюкзак, тот пополз в сторону путей. Всматриваясь поочередно в каждый вагон, он искал поручень, ступеньку, за которую смог бы уцепиться и продолжить свой путь впервые в своей жизни таким способом. Улыбка мелькнула на грязном лице путника, когда тот заметил открытые двери последнего вагона. Когда локомотив медленно проплыл мимо Егора, он, поднявшись на ноги, присел, словно готовясь морально и физически к старту  спринтерской дистанции. В момент, когда предпоследний вагон поравнялся с ним, Егор рванул, что было сил. Скорость поезда была уже приличной, последний вагон уверенно догонял бегущего впереди него Егора. Импульсивно оборачиваясь, чтобы не пропустить открытые двери, Егор бежал, не смотря под ноги. Еще несколько шагов, цепляясь за что-то твердое левой ногой, он падает, но его взгляд остается приклеенным к открытому проему вагона. Времени на выяснение причины падения у него не было. Ухватив упавший рюкзак, Егор двинул вперед за удаляющимся вагоном. Сосредоточив все свои силы на заданной цели, ускорился, тем самым сокращая расстояние между собой и дверью. Мгновение и вслед брошенному рюкзаку в открытый проем вагона влезает и сам Егор. Лежа на грубом, деревянном настиле вагона, Егор тяжело, часто дышал. Грудь сдавило, во рту пересохло. Откашлявшись и успокоившись, он сел, наблюдая плавно меняющийся вид за дверью вагона. У него получилось, он смог. Резкий, истерический смех переплетался со стуком колес о бесконечные металлические рельсы. Смех сидящего в вагоне был похож на смех психически больного человека. Пронизывающие ноты болезненно въедались в уши стоящего в дальнем темном углу солдата. Смех так же резко закончился, как и начался. Взгляд Егора приклеился к видам родной природы, он погрузился полностью в созерцание живописных картин, и совсем не заметил, как тень из дальнего угла выплыла на яркий свет. Щелкнувший затвор автомата вывел из забытья любовавшегося видами человека. Медленно повернув голову, он увидел рядом стоявшего солдата с автоматом в руках.
- У нас нежданный гость! – сообщил солдат по рации.
Через час тусклый свет, исходящий из небольшого окна темного, просто оборудованного помещения, падал на лицо понурого Егора. Перед ним за столом сидел майор военной части, той самой части, из которой час назад выехал состав. Позже его остановили и подозреваемого Егора отправили назад.
Пронизывающий убийственный взгляд майора ввинчивался в лицо сидящего напротив Егора. Правильные, резкие черты лица человека в пагонах, выступающий вперед мощный подбородок выказывали в нем сильный, волевой характер. Широкие плечи, худощавое телосложение и проницательный взгляд выдавали в нем истинного военного и отличного исполнителя.
Тишина давила на сидящего Егора. Громкие шаги солдатских сапог по бетонному полу усиливали внутреннее напряжение. Майор с допросом не спешил, он чего-то выжидал, высматривал то самое важное, что при разговоре понять было трудно.
Искоса поглядывая на человека в пагонах, Егор понимал, почему этот военный тянет с допросом. И вдруг спокойный голос начал:
- Какие твои мотивы, Егор? С какой целью проник на движущийся военный состав?
- Добраться до ближайшей железнодорожной узловой станции, вот мой мотив, а она, я думаю, далеко отсюда!
- Это ты правильно думаешь! Но ты понимаешь, что проник на военный объект и это может быть расценено, как проникновение с целью кражи военных секретов или техники!
- Да вы что! Мне это абсолютно не нужно! – убеждал Егор.
- Куда ты направляешься? – с обжигающим холодом в голосе спросил начальник.
- На север, хочу найти отца! У меня во внутреннем кармане фотография, – ответил подозреваемый и кивком головы указал, в какой именно стороне пиджака находится фото.
- Показывай!
Егор запустил руку во внутренний карман. Но к своему удивлению ничего там не обнаружил. После этого он стал обыскивать все карманы пиджака и штанов. Удивление отразилось на лице Егора.
- Оказывается, нет и фото! Единственного доказательства, – спокойным голосом сказал военный.
- Я вас уверяю, оно было! – стал оправдываться подозреваемый.
Майор тяжело вздохнул, достал сигарету из выдвижного ящика стола, закурил. Клубы дыма грациозно заиграли в лучах солнца, проникающих через небольшое оконце. Массивная решетка на нем придавала этому месту жестокую реальность.
- Ну, что ж Егор Павлович… Я обязан передать это дело военному суду, - подозреваемый понуро опустил глаза в пол, майор продолжал, – вы проникли на засекреченный военный объект…
- Да не проникал я!
- Не перебивайте меня! – грубо сказал военный, – так вот…
Вдруг массивная металлическая дверь заскрипела, и в помещение вошел военный более высоко ранга, чем майор.
- Товарищ подполковник… – вскочил со стула майор и хотел было докладывать.
- Сиди майор, – махнул рукой военный, плотного телосложения, среднего роста, – что здесь?
- Проник в движущийся состав!
- Да это я знаю! Откуда ты? – обратился подполковник к сидящему Егору.
- Межпутное, – глядя на подполковника, ответил тот.
- А-а, наслышан я об этом городишке… Неподалеку отсюда. Люди бегут из него, словно муравьи из горящего муравейника, – подполковник в упор посмотрел на Егора.
- Я один из них! – спокойно ответил тот.
Подполковник посмотрел на майора:
- Вы вещи его проверяли, что-то подозрительное нашли?
- Проверяли, но ничего такого…
Подполковник стоял молча, заложив руки в карманы штанов. Пронизывающий взгляд военного обжигал сидящего подозреваемого.
- Конвойный! – громко произнес подполковник. Голос эхом ударился о голые, кирпичные стены. Дверь отворилась, – увести подозреваемого!
- Встать! На выход! – скомандовал конвойный.
Дверь захлопнулась, и шаги двух идущих людей затихли в глубине коридора.
Переведя взгляд с двери на майора, подполковник произнес:
- Слышь, майор, ты человек новый, у нас здесь таких беглецов много… если бы мы по каждому дело открывали, то ты сам понимаешь, нас бы сверху по головке не погладили за это! Нужно отпустить его, тем более у нас завтра состав прибывает, дел по горло!
- Ну… - затянул военный на стуле, - что нам с ним делать?
- Вместе с этим составом до первой станции под надзором конвоя поезда пусть и едет! Это и в наших интересах, чтобы он вокруг нашей части не околачивался и не вынюхивал ничего!
- Хорошо, как скажете, товарищ подполковник! – неуверенно ответил майор.
Сырая, мрачная камера-одиночка навеяла на Егора грусть. «А так все хорошо начиналось! Все шло по плану, и тут…», – оборвал себя на мысли Егор, когда в противоположном темном углу услышал шорох.
- Кто здесь? – тихо спросил он.
В углу шорох повторился сильнее.
- Рядовой Соловейчик! – прозвучал молодой звонкий голос из угла.
- За что в камере? – всматриваясь в темноту, спросил Егор.
- Да так, отлучился с поста!
- А-а…
- А ты кто такой? Я тебя первый раз вижу! – спросил солдат.
- Егор!
- Как ты здесь оказался? Вроде не шпион, - улыбнулся Соловейчик.
- В состав залез, в последний вагон… далеко до ближайшей станции…
- Понятно! Ты такой здесь не первый! Мы таких пассажиров сразу отпускаем, я не понимаю, чего тебя в камеру посадили!?
- Да я и сам не понял! Майор сказал, что у вас здесь все строго, проверка… – еле слышно ответил Егор.
- Ну, если майор… – почесал затылок солдат и продолжил, - слухи ходят, что из-за таких мелких происшествий майор доносы пишет на подполковника! Метит на его место! А подполковник хороший человек, он за своих солдат горой стоит, но и расслабиться никому не дает. Ждут, по-видимому, нас в части перемены… - закончил речь Соловейчик, протяжно вздохнув.
- А чего вы молчите? Сообщите подполковнику!
- Так бояться все, у майора, наверное, крыша сверху имеется…, он выкрутится, а мы… - прервал себя на слове солдат.
- Так, может, я чем могу помочь? – предложил Егор.
- А, что ты… - солдат замолчал и встал с койки, сделал несколько шагов вперед, остановился напротив небольшого оконца, продолжил, - а и вправду, тебя-то отпустят, не сомневайся! Тебе нужно подполковнику передать записку так, чтобы это увидел майор.
- Но сначала нужно записку написать, но на чем?
Соловейчик запустил в карманы штанов руки и из правого достал свернутый клочок бумаги. В свертке находился сухой табак.
- Эх, жалко табачок, сам собирал! – опечалился солдатик. Егор вспомнил, что во внутреннем кармане пиджака во время допроса что-то зашелестело. Запустив руку, он вытянул небольшой целлофановый пакетик с семечками.
- Ну вот, можно сюда табак пересыпать, а семечки съедим! – сказал Егор,  улыбаясь. Лицо солдата тоже озарилось улыбкой.
Начертав небольшим карандашом несколько строк, Егор сложил листок несколько раз и спрятал в кармане штанов.
Через сутки, утром, конвойный вывел Егора к составу поезда. У последнего вагона его ждал майор, который вел допрос. Протягивая ему рюкзак с вещами и документы, майор произнес:
- Хорошей дороги Егор, не попадайся больше! На первой железнодорожной станции сойдешь с поезда!
Егор молча выслушал, и без единого слова в ответ влез в вагон поезда. Подполковника он так и не видел. Состав резко дернулся и покатился вперед. «Жаль, что не удалось передать записку!» – подумал разочарованный пассажир, сидя у открытых дверей вагона. И вдруг рядом с движущимся составом к открытым воротам части шел подполковник. На оклик Егора тот обернулся:
- Товарищ подполковник! Возьмите!
Вагон поравнялся с идущим военным, и пассажир протянул сложенную записку.
- Что это?
- Берите! Здесь важная информация для вас! – сказал Егор. Подполковник взял записку, развернув ее, прочитал, тем временем железнодорожный состав, миновав линию ворот, продолжил свой путь.
«Остерегайтесь майора!
Это опасный, скрытный человек!» – эти две маленькие строчки заставили подполковника остановиться. Подняв голову, он посмотрел вслед уходящему поезду.
Была уже глубокая ночь, когда одинокий путник стоял возле полуоткрытой двери товарного вагона. Вдалеке виднелись огни станции.