Последний шанс

Однажды Петров обнаружил себя дряхлым стариком в пыльном углу, некогда сдаваемом районными снабженцами под склад пищепродукта. Теперь, в отсутствие хозяев, угол пустовал, и кроме скрипучей раскладушки здесь стоял лишь колченогий шуфлядный стол, на коем Петров хранил необходимые в быту предметы: газовую горелку, кастрюлю, накрытое крышкой цинковое ведро, кружку, ложку, нож и скромные рыболовные снасти.

Петров погляделся в отражение на лезвии ножа, принялся оскребать трёхдневную щетину, остановил у горла, малость подержал. Решил сегодня же подточить острие на ближайшей СТО. Снял с ведра крышку и выудил в кастрюлю вчерашний улов: три карася, пять подлещиков и невзрачную краснопёрку с золотистым отливом на чешуе.

Петров вытаскивал рыбу за хвост, прикидывал вес, одобрительно присвистывал, однако соображая совсем другие мысли. Ему виделись сети, забитые плотвой, щукой и сомом, виделись чаны серебристого анчоуса, полосатика и тюльки, представлялась рыба красная, рыба белая и рыба радужная, зрелись тонны чёрной икры и миллионы мидий, креветок, устриц. Взяв за хвост краснопёрку, Петров заскучал.

- Не вари меня, Петров, - произнесла вдруг краснопёрка. – Любое твоё желание исполню, но лишь одно единственное, самое заветное.

Петров будто того и ждал, щёлкнул пальцами и погрузился в мысль, напевая про себя что-то из Салодупы:

«Та-ак... Можно заказать жратвы побольше, как мечталось, тоннами… - Петров представил себе горы вонючей тюльки посреди бесхозного двора, представил, как эту тюльку будут раздирать паршивые собаки, и решил: - А сколько за раз съем-то? Где хранить? Во дворе сгниёт за три дня – не зимой… Холодильник попросить… - Петров представил себе пустые полки, вид коих изрядно надоел. - Что хранить тогда? Попросить холодильник, полный жратвы? Масштаб не тот, не генеральский… Можно бы и денег километр, да знает ли рыба, что такое деньги? Пару кубометров золота… - Петров представил, как он терзает ножовкой драгоценные брикеты, как сносит в ювелирные лавки и как ему не везёт. -  Сбыть не смогу: или завалят, или просто отберут. Кто я для них? Слабый захребетный синяк. Масштаб не тот, не генеральский. - Петров прикинул на свои плечи звездистые погоны, проверил вертикаль власти и ответственности на прочность, пораскинул так и этак и решил: - Просил бы генерала, да характером не вышел. Отставят. Масштаб не в руку. Работу какую попроще да повыгоднее? Ну, допустим, выучит меня рыба премудростям… - Петров почесал измождённые ноги, хрустящие плечи, артритные пальцы. -  Так ведь здоровье уже не то, не сдюжу, да и бухло это… Могу стать трезвым и здоровым! Вновь стать молодым! - Петров прикинул, как он проходит весь жизненный путь от подающего надежды канавщика до бездомного алкоголика, прослезился и махнул рукой. - Да что с того? Повторять свою поганую судьбу? Кончу так же, тем больше теперь; в девяностых лучше было… Могу отмотать время! Но мотать вперёд - не пойдёт: кто знает, вдруг там хуже. Назад – смотря на сколько. - Петров представил себя в девяностые и позже, брезгливо сморщился и решил: -  Лучшие мои годы – детство, но взрослеть и стареть прежним делом осточертело. Хотелось бы в семидесятые, когда меня ещё не наметили… - Петров вспомнил рассказы отца, улыбнулся, затем резко насупил бровь: -  Там за мой образ жизни сажали, да и кем я стану? Бандитом? Проходили, масштаб не тот. Попросить себе участок и женщину? - Петров представил себе сочный терем и красавицу жену, её чёрный локон и лошадиную челюсть, точно как у покойницы Петровой. - Первый развалится, вторая сбежит: не хозяин… Выпросить для себя хозяйские качества! Стать терпеливым, волевым и решительным! – Петров вообразил, как он по старости тянет лямку неизвестно чего ради, и ему сделалось дурно. – Тут жизни-то с гулькин осталось, не свершить мечтаний…»

Наконец Петров собрал всю мысль в кулак и выдохнул:

-Хочу сдохнуть!

Одного Петров не учёл. Не учёл, что смерть смерти рознь. Сквозь муки и страданья, навсегда распрощавшись с дном жизни, он пылающей головнёй прибыл в ад, где обрёл неоспоримое и нестерпимое бессмертие.