Чудо

                Ирине В.

Я не верил в чудеса. Напрасно!
Даже чудо, что спасло меня,
Мне казалось случаем прекрасным
На восходе пасмурного дня.

Промелькнувшей золотинкой солнца.
Почему? Откуда? Для чего?
Тяжесть неба. Дождь пока не льётся.
И внезапно – чисто и светло.

Ноября тридцатого, поутру,
Осени последнего числа,
По привычке запустив компьютер,
Изготовился для ремесла.

Дописать рассказец несерьёзный
(О весне-красе, о том о сём) -
Впал легко в излюбленные грёзы
И тихонько думал ни о чём.

Постепенно мозг мой просыпался.
Понемногу слух обостревал.
Монитор со мной разогревался,
Не спешил и спросыпу мерцал.

Творческое недосовершенство!
Сладостная творческая лень!
Предвкушение и предблаженство!
Чувственная авторская хрень!

Но анапест подменяет дактиль.
То и дело плавает размер.
Так обычно графоманы в акте
Совокупных и блажных манер

Зачинают колоссальных дурней,
Безразмерных, с заиканьем рифм…
Впрочем, я о чуде и об утре,
Мне его явившем. Не о них.

Захотелось просто присобачить
Популярный краткий референс,
Что относят к Пушкинской удаче
В череде Онегинских словес.

Письмецо Татьяны – вдруг о моде!
О свободе – тут же о балах!
То о русском святошном народе –
То какой он, Пушкин, вертопрах!

Замечательный приём поэта:
Не закабалять, а завлекать.
Увлеклись? Остановлюсь на этом
И о чуде стану продолжать.

Цифровое око пробудилось.
Интервью заполнило экран.
Из айтишных джунглей появилось
Длинноносо, хитро, как варан,

Говорливо, как ручей журчащий,
Обтекаемое, как яйцо,
Лысевато, сухо и ледаще,
Важное беззубое лицо.

Говорили о «Битлах», «Дип Пёрпл»,
Карле Юнге и Мамардике* ,
О кино в Америке, в Европе,
О Сокуровской эстетике.
 
Сценарист блажил о белом свете,
Канифолил... Вдруг я услыхал:
Старикан заговорил о смерти,
Как однажды сам он умирал

От одной чудовищной болезни.
Доктора сказали, не жилец.
Продолжения не будет песни.
Протрубит архангел - и конец!
 
Но одна подруга обещала
Сценаристу, что он не умрет,
Что она  волшебнику писала,
И волшебник бедного спасет.

Из Канады Индус правоверный
Передал загадочную мысль:
Доберись скорей до красной церкви,
До ближайшей к дому, и молись. 

Где Москва и где Канада? Бредни!
Но больной не сдался. И зимой
В Свиблове дошёл до красной церкви
Во дворе соседнем. Сам не свой

Он вошёл в храмину, и за дверью
Увидал притвора синий цвет.
А индус твердил: за красной церквью
Голубой тебя омоет свет!

Прочитай молитвы, сколько сможешь.
Медитируй, кланяйся, крестись.
Не поймёшь - но сам себе поможешь,
Если хочешь истинно спастись!

Журналист прищурился: «- Молились?
- Да. – И только?  - Только. – Что потом?
- Все диагнозы не подтвердились.
Я живой, как видите. – Дурдом!»
         
Посмеялись. Покивали. Молча
Посидели.  За окном снег шёл.
Тут старик добавил и так точно   
В перекрестье твёрдо пальцы свёл:

«Чудеса околоземной сферы
Берегут нас в ходе жития.         
В одной точке сходятся все веры
На том верхнем слое Бытия».

Я очнулся. Дрогнул. Разозлился.
В голове как вихрем пронеслось:
На фига ты в церкви той молился?
Нам живётся так же, как жилось!

Почему же рано гаснет свечка
Жизней лучших? Где же помощь сфер?
Чёрная зачем разлита речка?
Револьвер подложен? «Англетер»?

Колыма? Наркотики? Инфаркты?
Униженья? Водка? Дурачьё?
Господи! Спасись от катаракты
Глаза своего! Ведь мы ничьё

Недосущество и горстка праха.
Мы ничто! Мы чёрта барахло!..
Показалось, серой вдруг запахло!
Никого?.. Конечно, никого.

Ноября последний день. Компьютер.
Белизной заснежено окно.
Мне, как солнца золотинка, утром
Было откровение дано.

Два десятка лет сошлись крест-накрест.
Скука. Одиночество. Болезнь.
(Заменился дактилем анапест?
Уходи, чертяка, и не лезь!)

Что осталось от рубахи-парня
К рубежу шестидесяти лет?
Самого себя грызня на псарне
Меланхолий и свирепых бед.

Размышленья о самоубийстве.
Самоотравленье. Не шучу!
И признание в ночном витийстве:
«Помогите! Страшно! Не хочу!»
…………………………………….
За спиною голос осторожный
Драгоценной женщины моей:
«Поцелую незаметно, можно?
Сочиняй, а я уйду скорей».

Откровение… Христос… Иуда...
Передача... Женщина… И вдруг
Понял: эта Женщина - есть Чудо
Из Божественных незримых рук.

В тонком слое Бытия надмирном
Наши судьбы с ней пересеклись.
Перестань страдать о себе, жирном!
На Неё и на Любовь молись!

Я запомнил, как в тот день с экранов
Чудом заглянул ко мне гонец.
Юрий Николаевич Арабов,
Современный стоик и мудрец.

Ничего не вечно, кроме Чуда.
Женских чувств. Любви. Мужчин ума.
Предо мной снегов накрыли блюдо.
Началась Чудесная Зима.


                2-3 декабря 2020,
                Саморядово




*Мераб Мамардашвили - философ, учёный, писатель

………………………………………………………………………
На фото: Юрий Арабов, российский поэт, прозаик, сценарист