Про дождик... Сборник стихотворений

Алексей Уставщиков

Про дождик…

Сборник стихотворений с 1987 г. по 2007 г.

* * *

Эпиграф
(верлибр)

Вот вдали плывёт кораблик.
Чернь. Чернеет чёрный пар.
Дутый на море, пузатый,
Проплывает близ коралл.
«Ал. Аал. Аол. Лю…
Люблю.»
Пискнул Крал,
Младший розовый коралл.
Потянулся по лучам-рукам…
Руками взяв золото…
Золото - ойе!
Большое.
Шелест трав к словам.
Слова.
Спокойны и добры.
Переплетенье суеты от дней ко дням.
Но.
Не сказал тот слов, кто прокричал,
Не дав ушей к часам.
Тик-так, тик-так…
Так:
Чёрно-белое просит пройти.
Куда? И сколько снести?
- Кошелёк доставая, давай монеты в назначенный пост.
Ост…
Остановка…
Доплата
За ключ, чтобы в зеркало войти.
Но.
Входит один.
Не мохнатый и ладный.
Один.
«Кто это?!! -
Кричали рожи, вылезая из кожи -
Этот малец не мудрец!!!"
"Ну и что же?.. - сказало зеркало. -
Мы похожи.
Одна и также проба.
Не пробка на глазах у тех, что схожи..."
Хлопнул замок перед ртом
А потом…
Тихо и слышно, чего и не скажешь шёпотом…:
Сумасшедший взобрался на своды перил…
Тихо рисует на белом листе сереневый мир….
Что это?
Недоумок прыг и сник.
Он не слышит слов,
Он не видит ров,
Где Отражение рисует тростник.
«Вот – одна из трав!
Вот – невидимый свет!»
Но.
Проходит Время, наступив на букет…
И что-то уже стучит по стеклу
Капля за каплей…
Слеза.
Одна стрекоза летает в пространстве неведомых трав…
Насекомое улетает, улетает, улетает…
Он спит.
Он устал.
Считая безумцами тех, кто сказал,
Плюнув в след, в стекло, в зеркало,
Не крестясь прошипел:
«Ты запел рисуя?!
Я, снуя, шипел… Отпел к чертям!
Вот формула к речам:
Вот вдали плывёт кораблик.
Чернь. Чернеет чёрный пар.
Дутый на море, пузатый,
Проплывает близ коралл»

* * *

Я тебе расскажу
Как колышется время,
Как у каждой кровати,
Когда не до сна,
Расстилает ковер
Золотистое бремя,
И прекрасной тоски
Оживает страна.

* * *

В этих старых домах
Много зла и добра...
И прожилки камней
Копят жизни смолу.
И так хочется мне,
Пусть на птичьих правах,
Пусть, как гость, - до утра,
Приживаться в углу.

А распаренный день
Среди редких берез,
Среди бравых старух
И поджаристых баб
Пусть поведает вслух
О давлении вен,
О давлении слез
На ржавеющий скарб.

Ну а вечер и ночь...
Уж то мне горевать?!
Все - смеяться пора,
А не тешить луну:
То, что было вчера
Расползается прочь...
И приходится ждать
Оправдание сну.

* * *

Все заснуло, замолчало.
Ночь и осень, на дворе:
Как-то легче побежало
Время в милой конуре.

Даже мысли зажурчали.
Поднялся над кружкой пар.
Слово за слово. Печали
Унялся гнетущий жар.

Все-улыбка. И дремоты
Покрывало на тебе.
"Ах, ma chere..." И от зевоты
Сразу как-то по себе.

* * *

Закоптили окна:
Дым от сигарет,
Тонкие волокна
Кухонных бесед,
Суеты и смуты
Радиовожди,
Тяжкие минуты,
Вялые дожди,
Жуткие метели,
Кружева пурги,
Талые недели,
Тихие шаги,
Неудач дремота,
Хвори немота,
Мутная зевота
Маленького рта…

* * *

Опустили руки
Тополя от скуки;
Дождь-проныра звуки
Нудные поет;
И свисают грузом
Под обвисшим пузом
Старые наносы
Городских забот.

Парочки танцуют,
Под окном гарцуют;
Ножка ножку моет,
Капельки трясет;
Кавалер бляфует
И, как черт, смакует!:
Достает цигарку,
Дамочке дает.

Здесь - лябовь, там - плачут,
Ну, а дождь дурачит:
Созывая мокнуть,
Душеньку жует;
И свисают грузом
Под обвисшим пузом
Старые наносы
Городских забот.

Мне приснилась осень.
И мне странно очень,
Что, смеясь и плача,
В нас душа поет,
И, что холод истин
Сладостно-убийствен,
Что свершают листья
Свой круговорот.

* * *

По зонтам и по бульварам,
По носам и тротуарам
Хлещет дождь, а, может, снег, –
Мёрзнет бедный человек.

Вскользь минуты и приюты,
Фуги-буги-лилипуты…
Облупившаяся грязь
Облепила точно бязь.

Запыхавшаяся осень
Ткёт свою тугую просинь,
Размывая все следы
Человеческой среды.

И бегут «цари природы»
Непонятной ей породы
По тропинкам суеты
И болтливой пустоты.

И просевает осень
Трели квакающих дёсен,
Собирая по пятам
Рифмы к тонущим стихам.

Здравствуй, Осень! Я родился!
Я в дремоте растворился!
Я твой верный гражданин
Средь лысеющих осин!

* * *

Размытой мокрою щекой
Ночь прикоснулась к фразе новой.
Всё, что разжевано душой
За день ссутулилось подковой.

В листах блуждает карандаш,
Шепча слова слепой бумаге.
За что купил, за что продашь
Его запутанность о благе?

Течёт графитовая речь
О мире, скомканном в банкнотах.
Шипит в окаменевших сотах
Тоской ошпаренная печь.

Следит обритый карандаш
За тенью словоплётной мухи.
За что купил – за то продашь
Её отравленные слухи.

Всё распадается в дыму
Забытой в пальцах сигареты.
А, если так, то ни к чему
Вопросы, паузы, ответы.

Залив вином стакан пустой
Взгляд спотыкается о лужу,
В которой тонет криков стужа
Дождём объятой мостовой.

Пора. Окончено шептанье.
Настанет день – что делать в нём
Поэту с явным заплетаньем?
Пора. Забудемся. Уснём.

Размытой мокрою щекой
Ночь прикоснулась к фразе новой.
Всё, что разжевано душой
За день ссутулилось подковой…

* * *

Я иду. Бульвар лоснится.
Чу! Чечетка башмаков!
Ночь над городом кружится.
Люд запрятан за засов.

Вот иду, иду по небу…
Спите, граждане, во сне
Пусть приснятся на потребу
Пополнения в казне.

«Рыба, девки, сигарета…»:
Мысли галькой по мозгам.
Как бесплатная газета
Мне дается этот хлам.

Что ж иду, «читаю», дую –
Запиваю новизну.
Этикеточка… Ликую!
«Буль!» в бутылке… Что ж хлебну!

Мне фонарь кивает шляпой.
Светофор, как постовой,
Бросив взгляд свой грубоватый,
Поздоровался со мной.

- Здрасьте, денди-великаны,
Петербуржские князья!
Ваших дам гранитны станы
Уж давно подметил я!

- Эх, просторное селенье,
Что ж ты вышло на парад?!
Не поверю в наважденье.
Что за лондонский наряд?!

Эх, смешная ты чудачка,
Русь – нелепицы страна!
Я боюсь тебя, морячка,
Ты смешною мне страшна…

* * *

Неровен час, пробьют часы двенадцать.
И время, одурманенное вновь,
Заставит мысли монотонно бряцать,
И опьянять бессонницею кровь.

И по привычке встанет полуночник,
И побредет по пыльной мостовой
Квартирной площади, стареющий погромщик,
Или судьбы своей бессменный постовой.

А за окном так странно снег кружится,
И устилает зимнюю кровать,
Что, кажется, мир заново родится;
И время повернется вспять.

И по привычке, словом не измерив,
Ложится снег на ветви у стекла.
Неровен час. И, чувствам не поверив,
Маячит тень уставшего чела.

* * *

Тихо все. На двери колокольчик
Не услышит немую печаль.
Этой ночью жизни подстрочник
Мне листает осенняя даль.

За окном деревья качают
Не меня, меня... Что с того,
Что мне сердце дожди изнуряют
И одетое тело наго.

И как-будто не в дом, а из дому
Я ушел, иль сбежал - не пойму.
Я устал. И душевную кому
Мне невмочь делить одному.

* * *

Храни меня, моя печаль!
Храни минувших дней узоры;
Храни, пронзающие даль,
Очаровательные взоры!

Храни, скупясь, мою мечту,
Храни, не веря пастве злобной...
Я неприкаянную чту...
Печаль, не будь, молю, удобной.

Храни меня, моя печаль!
Хоть, может быть, того не стою:
Ведь грешен я, но чист душою.
Храни меня, моя печаль!

Пусть будет так, пусть ждет, грозя,
Невыносимой муки сталь
И одиночества стезя...
Храни меня, моя печаль.

* * *

Услада осени и парка немота;
Обмякших птиц блаженная дремота.
Печали миг и тихая вода…
Колышет прядь унылая забота.

Сутулый дождь тугие вензеля
Выводит в сумрачном бессилии природы.
Озябший взгляд коснулся, не деля
Былую стать, оградовой свободы.
На что прохладой сдавленная грудь
По-детски прячется за ширмою плаща.
Ну как же здесь к тоске не преминуть,
И одиночество испить не трепеща?!

А осень сыплется. И милое лицо
Стареет медленно в красе невыразимой.
И что умрет, попав под колесо,
Смешав мечту с раздавленною глиной?
Быть может музыка, усталости сонет,
Иль вьюга та, что мимо пронеслась?
Почем нам знать?! И кто нам даст ответ?
Кто видел жизнь, которая спаслась?

Ну, вот и дождь замедлил скользкий шаг,
И пруд опять натянут, точно кожа
На литаврической основе передряг,
И вновь блестит беседочная ложа...

* * *

Любовь, спасительная мука
И богородица греха,
И чувств и разума разлука,
В своем страдании глуха,
Слепа, но ослепляет верой,
Что обретет свой рай душа,
Что ей воздастся щедрой мерой
Тишайшей ночью, чуть дыша...

* * *

Краски дня и сумрак ночи.
Я один и ты одна.
Кто, скажи, нам напророчил
Чашу горького вина?
Листопад в дожде растаял.
Травы шепчут чуть дыша.
Все вокруг живёт не зная,
Что молчит моя душа.

* * *

Я забываю, как назло,
Без мук привычных и томленья,
Без суеты и отчужденья
Все, что меня к тебе вело.

Но тех минут немая связь
Еще покоится в природе.
Я рад, что в этой непогоде
Ты неземною родилась.

* * *

Завела и закружила
Осень пьяные тетради.
Слякоть в душу накрошила.
И опять за «Христа ради»
Я пою и веселюся,
И звенит в бокальной келье:
«Ты прости меня, Иисусе,
За осеннее похмелье.

Слово рвется и затишье,
Растворенное в вине,
Поползло подобно мыши
По скукоженной спине.
Бормоча сухие звуки,
Тело сжалось калачом…
Напросился на поруки,
Изуродованный ком?!

Неприглядная зазноба
У дверного косяка
На бутылку смотрит в оба,
Что в ручищах синяка.
Много нас здесь бесшабашных
Непредвзятых мудрецов.
Поит осень всех незваных,
В стельку пьяных мертвецов.

Осень плачет и смеется –
Снова жизни меры нет!
Ночь балтийская. Поется
Песня выблеванных лет.
Пляшет братия хмельная!
Сердце рвется на куски!
Костылями загребая,
Завывая от тоски!

Завела и закружила
Осень пьяные тетради.
Слякоть в душу накрошила.
И опять за «Христа ради»
Я пою и веселюся,
И звенит в бокальной келье:
«Ты прости меня, Иисусе,
За осеннее похмелье.

* * *

Осень свесила громады
Опротивевших ветвей.
Как мочало листья сжаты
Жалкой щупалкой твоей.

Капли с кепки на нос льются,
И, как падаль, плащ клюют,
К языку заразой жмутся,
Разъедают грудь и жгут.

Каблуки о камни чешут
Щеки пройденных дорог.
Брызги луж по сердцу режут-
Салютуют в честь тревог.

Проходимец ветер свищет
Между ставен этажей.
Как убийца, жертву ищет
Грохот кровельных ножей.

Мерзость липнет мимоходом,
Кожу дрожью изведя.
Кто же я? Откуда родом
В этом омуте дождя?

Что ж, ликуй, нытья хозяйка,
Тридремучая вдова:
Эх, раскисшая нагайка,
Мокну в тине колдовства.

* * *

Присутствие людей и прочая тревога;
Кричащая тоска; поющая пурга;
Скорняжьи чаянья; в тиши - моленья Бога:
Худая осень свесилась в снега.

* * *

Я рабочий (романс)

Я рабочий. Работаю я на работе.
И судьбу мою вам легко угадать.
Раскроите мне плащ из мешков с огорода -
Я в одеждах страды пойду помирать.

Вот я древко объял. Замахнулся железом.
Утонули печаль и мои сапоги.
Ах ты, поле моё, с этим женским разрезом,
Ты печаль в две стопы – в две слезы сбереги.

Я пытался разбить хрусталь половодья.
И урчала душа. Чавкал в такт "Экосез".
Я бы чёрту бы отдал вот эти поводья,
Что со смертью всю жизнь вели под венец!

Мы что хошь наворотим под совместную песню.
Мы родим новый гимн среди белых ночей.
Променяем мы Невский на Красную Пресню,
Только б нам не смотреть в лица наших детей.

Вдруг навозом запахло. Я очкнулся немного.
Перестал всласть орать и шептать: "Помоги!"
И с тремями дитями стою перед Богом
В рассолёной рубахе; в дыханьи тайги.

Я рабочий!!! Работаю я на работе!!!
И судьбу мою вам легко угадать!
Раскроите мне плащ из мешков с огорода -
Я в одеждах страды пойду помирать.

* * *

Миры неведомы
И чувствам не знакомы.
И как встречать их параллель
Такому тесному сплетенью
Сусек домов,
Вобрав капель
Гармонии,
И быть бездомным,
Без мер всмотревшись в глубь себя?..
Как странно:
В муках мы свободны
И обесценены, любя.

* * *

Бьются звуки
В эти руки.
Чёт и нечет - через ряд.
Тьму разлуки,
Ясность муки
Слышать звуки не хотят.

Эх, фривольное стенанье,-
Торжество, иль наказанье?..
Бьется в струнах, как сверчок,
Заколдованный смычок.

Мир подлунный
Семиструнный,
Что с тобою в эту тишь?
Как безумный
Полоумный,
Ты над пропастью молчишь.

Эх, природная душа,
Отчего ты хороша?!
Только слышу, как смычок
Наезжает на колок.

Мир безумный
Семиструнный,
Где таятся три струны?
Может струнный
Мастер лунный
Их припрятал нам на сны?..

Эх, зачем же ты тревога,
Завываешь у порога?..
Только слышу, чуть дыша,
Мир открылся не спеша...

Бьются звуки
В эти руки.
Души звездами горят.
Тьму разлуки,
Ясность муки
Слышат души и... молчат.

* * *

В миг луна осиротела.
Ни звезды. Пустеет дом.
Выпь всенощную запела.
Я за праздничным столом.
Пламя тихое хмельное
Вьется в чаше вековой.
Ржанье слышится гнедое.
Веет дальнею рекой.

За спиною тени пляшут.
"Скрип" да "скрип" от фонаря.
Мысли тоненькую вяжут
Думу-думушку, коря.
Время, крадучись, шагает
В староверческих часах;
И незримое пугает
И шарашится в углах.

То ли волей я неволен,
То ль тоска - владыка мне?!
Я до ужаса спокоен
В опьяняющем огне.
Будет, будет мне похмелье:
Дальний путь и светлый край;
Ошалелое веселье;
И бубенчиковый рай.

* * *

Толи слово то сказано шепотом,
Толи мысль та сдавлена ропотом,
Только всей земле, до окраины,
Суждено претерпеть муки Каина.

Эх ты, песнь моя перезвонная.
Эх ты, жизнь моя подпогонная:
Генерал по тебе, как по семечку...
Ходит-бродит болтливое времечко.
Все приютом пугают пугливые,
Все "винтами" шалят шаловливые...
А по мне так - по Сеньке шапчоночка...
Да двуколка, ежли ты бабеночка.
А ежли на тебе подвенечное,
То, конечно, судьба тебе вечная.
От судьбы не уйдешь, не открестишься,
Ну а ежли соврешь, так пометишься,
А за правду пойдешь, так отмоешься,
Токмо кровью чужою умоешься,
Да башки своей не останется,
Только на ...она?! пусть валяется...
Да вот дети-то, дети красивые.
Все в отца-сорванца молчаливые.
Копят силы для дела ненастного,
Да воруют тихонько у праздного.
Нищета. Голод чешет под ребрышком,
А братва за околицей "перышком".
И над Волгою млеет предание,
Но проклятие скрыло то знание.
Толи слово то сказано шепотом,
Толи мысль та сдавлена ропотом,
Только всей земле, до окраины,
Суждено претерпеть муки Каина.
И несет в себе речка домыслие
Да догадки Руси больно кислые...

Эх ты, песнь моя перезвонная.
Эх ты, жизнь моя подпогонная.

* * *

Пой, моя соловушка,
веселись, головушка...
Ветер наше горюшко
в поле унесет.

На просторе тамошнем
ведьма загулялая
лебеду повыкосит
да венки сплетет.

По широкой реченьке
цветики-бубенчики...
Разнесутся по миру
беды наперед.

Пой, моя соловушка,
веселись, головушка...
Ветер наше горюшко
в поле унесет…

* * *

Расскажи мне, дорога, где отец мой и мать,
Расскажи, кто застелет мне чистым кровать,
Расскажи мне про ветер, про судьбы канитель.
Расскажи, почему в моём сердце апрель?!
Расскажи мне, дорога,- я хочу знать.

Расскажи мне дорога про тоску и печаль,
Расскажи про любовь и пьянящую даль,
Расскажи про дожди и родившийся век.
Расскажи, почему я ещё человек?!
Расскажи мне, дорога,- я хочу знать.

Расскажи мне, дорога, почему всё не так?!
Почему я меняю талант на пятак?!
Почему я иду в сплошной темноте,
Где эти не эти, а эти не те?
Расскажи мне, дорога,- я хочу знать.

Почему по тебе от зари до зари,
Пыль, глотая с песком, бредут звонари?
Расскажи про покой, про домашний уют,
Расскажи про друзей, что меня предают.
Расскажи мне, дорога,- я хочу знать.

* * *

Разлилась по сердцу как река
Тоска…
Распахнула душу без труда
Беда…
Опустело слово.
Стелется метель.
Метель.

Крестовина темного окна.
Нет сна.
День разбавил ночь мою водой
Хмельной.
Черные засовы.
И молчит свирель.
Свирель.

Знать, не буду больше одинок,
Мой друг.
Знать не буду больше я дорог,
Но вдруг:
Застучат подковы,
Зазвенит капель.
Капель.

И расправят крылья дурака
Века...
Будет он кормить их рассыпной
Землей.
Вздох родится новый.
Закружит апрель.
Апрель.

Разлилась по сердцу как река
Тоска…
Распахнула душу без труда
Беда…
Опустело слово.
Стелется метель.
Метель.

* * *

Сегодня снег - лебяжий пух
Ложится медленно в ладошку.
Я подожду еще немножко
Переведу свой грешный дух.

Прогнозы жалуют метели
И холода в конце зимы,
Но вот уже как три недели
Покою радуемся мы.

Невесть откуда все кругом,
Вдруг, ослепительно искрится;
И оживает снега ком,
И снег в проталины ложится.

И пешеходные дорожки
Чисты. Проворен детский шаг.
И дам изящные сапожки
Не ждут пороши, передряг.

Не надо думать и гадать -
Снег ослепительно простужен;
И смысл ему, увы, не нужен:
Болеет мира благодать.

* * *

За потемневшими памяти днями
Шорох обид и стыда.
Что-то, как прежде, брошено нами.
Совесть разъели года.
Глупости жизни нас одолели.
Радость не в радость. Одна
Осень листает мороку недели
Всем предлагая вина.

Дождь промывает костные лица,
Сутулая льёт ворожба!
Пропиты вскользь годы-крупицы,
Святость надежд… И только мольба
Каждого века корчится в стужу,
Мямлит еле дыша…
Точно простуженная осень в луже
Молится воя душа.

Ветер качает ветви истомы,
Каждого дня эшафот,
Стены на стены ползут в полудреме;
Подъездный харкает рот…
И, как известно, к дождю муравейник
Не виден, не слышен. И вот…
Бьется сердечко в тельце квартирном,
И безнадега блюет.

* * *

Когда я буду просто жить,
Я перестану умирать,
Я перестану много пить,
Я перестану «убивать»,
Я перестану так орать,
Я познакомлюсь с тишиной,
Я буду просто тихо жрать,
Пикантный завтрак с ветчиной,
Тогда я буду …
Вот тогда я буду… просто жить.

Когда я буду просто жить,
Когда мне станет все равно,
Когда я буду кем-то быть,
Меняя «вольво» на «рено»,
Когда я буду не один -
Здесь домочадцы, здесь друзья,
Когда я буду господин,
Без свиты, брат, никак нельзя,
Тогда я буду …
Вот тогда я буду… просто жить.

Когда я буду просто жить,
Я перестану умирать,
Я постараюсь позабыть,
О том, что должен проорать.
Я перестану вам дарить
Цветы, что дарит мне душа,
Я буду, буду просто жить,
Когда в душе нет ни шиша,
Тогда я буду …
Вот тогда я буду… просто жить.

* * *

Вместо поэмы о театре...

Итак, признав, что не вольны
Мы в круговерти воспаленной
России-матушки, нетленной
Мечте останемся верны.
От боли суетной бежим.
В обмане сладостном забыться
Поможет трагик, одержим,
И вдохновенная страница.

Трубят рога семейных уз,
И напевает флирт Россини.
На "тройку" с "джокером" в уныньи
Скосился всеми чтимый "туз".
Кто положеньем тяготится,
Кто моложавостью юнца...
Сверкает зал! Сияют лица!..
И взгляд искрится мудреца.

А там, смотри-ка, толчея...
Мелькают бабочки-программки...
И, боже! чувствую уж я:
То - встреча знатной иностранки!
Жеманность леди больше меры...
А лысоватый старичок,
Как в поле скошенном сверчок,
Стрекочет мирно у портьеры.

Не обошлось и без пародий:
Отвесив "жирный" комплимент,
В толпе плывет, донельзя строгий,
Последний наш интеллигент.
О, мандельштамовсий пассаж!
Да где же Блока семиструнность?
Где пастернаковская умность?..
Все - северянинская блажь.

Веселье нам куда дороже:
Ах, милый, сытый шум и гам!
Ползет сумятится прихожей
В жилище муз и вечных драм…

* * *

Счастливцам оплеуха,
Сидит он предо мной
Зловонный и косматый
С прокисшей бородой.

Одетый в плащ-скворечник,
Скроенный из дыр.
В руке пустая сетка.
Жует прогорклый сыр.

Кто рукавом, платочком,
Кто пальцем мнет ноздрю,
А я, боясь раздеться,
В свое окно смотрю.

* * *

Как страшно:
Жить сознаньем выжить;
Дурея, пить, чтоб, вроде, быть;
С крестом на шее черта слышать:
И голос матери забыть;
Рыдать от судорог младенца,
Смерть повстречавшего в толпе,
Несущейся по зову сердца
К шикарно сшитой скорлупе;
Стареть от шепота старухи,
Считает старость медяки;
И сатанеть от глаз разрухи
И от надломленной клюки.

* * *

Тоска, одетая в парчу,
Глядит кошачьими глазами;
И расставаясь с именами,
Я память горечью лечу;
Из чисел времени песок
На сито глаз моих сочится;
И в самый темный уголок
Ложится белая страница.

* * *

Растаяли деньги в руке…
Как тихо в моём уголке.
Нет мысли о смерти:
Тибальте, Лаэрте…
Как тихо в моём уголке.

Как тихо в моём уголке…
Колышется рябь вдалеке:
Обшарпанной ванны
Я вижу изъяны…
Как тихо в моём уголке.

Как тихо в моём уголке.
Желудок опять налегке.
О запах экстаза! –
Несут мимо зразы!…
Как тихо в моём уголке.
Как тихо…

* * *

Весною травы пахнут кровью.
Весною талая душа
Спешит, напичканная болью,
К забытой тени, чуть дыша.

Весною травит жизнь надеждой.
Витает утренний туман.
Все тело чует под одеждой
Надежд предательский обман.

* * *

Надежды взгляд. Мученья тень.
Секунда - час, минута - день.
А ночью, точно роженица,
Кричит районная больница.

Плетется старец, мутен взгляд.
Хирурги курят и молчат...

Здесь время не цепляют стрелки:
Воткнули шприц, иль сняли мерки,
Иль тихо капает слеза
На дно больничного таза-
Все своевременно и точно:
- На стол! под нож! Конечно, срочно!

Сестричка миленькая, "уп-п",
Взяла на ручки свежий труп...

Расстался вечер с фонарями.
И ночь уж бредит упырями.
В глазницах сумерки одни.
Глюкоза... красные огни.
И вот, уж, Господи прости,
Я начинаю бред нести...

* * *

Что с тобою, старый друг?
Бросил ты своих подруг?
Бросил встречи-расставанья,
Мимолётные свиданья?
Что с тобою, зверь косматый,
Непричесанный, предвзятый?
Как тебя мне уберечь?
Как вернуть былую речь,
Хохот, глупости, пирушки,
Захмелевшие макушки,
Разговоры по душам,
Драки только из-за дам?
Умер друг, оставил пренья.
Я один.

* * *

Смерти скамья так хороша,
Когда дождь вперемешку с жасмином!
Музыканту в трубу пепел падает мира,
Набивает табак желтых листьев страна.

Он с мелодией ветра до одури дружен:
Ноты ищутся сами в саду у пруда.
Белый клык тормошит саван таящих кружев,
И вонзается в лед серебристая мгла.

* * *

Вышла правда на сцену,
Улыбнулась, уселась
А потом, помолчав,
Потихоньку разделась.
Показала свой зад,
А потом передок,
На пилоне вися,
Подала голосок.

Чувак, это правда!
Голая правда!

Вышла правда на сцену!
Вот ведь голая правда!
Я прикидывал цену
Взглядом склисткого гада.
И сжимал мой кулак
Мои медяки,
И текла моя совесть
По коленке ноги.

Чувак, это правда!
Голая правда!

Ах ты, старая дева
С небритым лицом!
Под каким же ты, стерва,
Сейчас подлецом?!
Ах ты, правда нагая,
Что оскалила зуб?!
Выбираешь, родная,
Кто средь нас тебе люб?!!

Чувак, это правда!
Голая правда!

* * *

В этом городе слез
Нельзя постареть,
Нельзя заблудиться,
Нельзя громко петь;
Здесь у каждого в жизни,
При наличии жизни,
В карманах звенит
Деревянная медь.

Этот город – свобода,
Этот город – тюрьма.
Здесь у власти колода -
Краплёная тьма.
За свёрток зеленых
Здесь каждая «Ять»
Готова с любовью
Последнее снять.

Здесь сырость хватает
За горло меня.
Каналы петляют
В размытости дня.
В саду мертвецы
С воронами вряд…
О смерти кричат,
О жизни молчат.

Я глупая птица.
Я есть здесь и нет.
Исакия лица -
Мой турникет.
Но, когда я иду
По невскому льду…
Я боюсь оступиться
В этом...
В этом городе слез…

* * *

Вчера уже осень была.
Прощались деревья в саду.
Стая по небу плыла,
Мерцая в черном пруду.

Престранно шуршала листва.
У ног моих что-то шептала.
Печально сошла синева,
Осени скрыв покрывало.


* * *

Вот и лето. Третий день
От жары изнемогая,
Солнцем брошенная тень
Дремлет, мысли собирая;
И пронырливый июнь
Вялит сало на телеге;
Вяло тело в липкой неге;
Шатко чувство, только дунь.
Боже праведный, дождя!
Тщетно. Душу изведя,
Шар висит на небосклоне,
Точно прыщ. Хмельные кони
Плачут, тропку бороздя...
Ветра б, милые, дождя...

* * *

Когда-нибудь во дни веселий
Я позабуду о былом:
Забуду голод, боль похмелий
И униженье похорон.

Когда-нибудь я буду фатом
Иль скандалистом –
Мне с руки изображать себя приматом,
Чуть обезумевшем с тоски.

И кто-то просто плюнет в душу
И кто-то скажет мне тогда,
Что я покой его нарушил.
Я все приму! Ах, господа!

Когда-нибудь от наслажденья,
Что слово с делом наравне,
Я улыбнусь, и проведенье
Подарит радость жизни мне.

Я позабуду про огрехи,
Я позабуду про грехи,
Что собирал я на орехи
Как потускневшие стихи.

Когда-нибудь во дни веселий
Я буду помнить лишь одно:
Я был заложником мистерий
Как в чаше красное вино.

* * *

На меня покой и мгла,
Да бессонница напали.
Днем душа моя спала.
Сети быта пеленали
Пообветренную суть,
Муку, счастье и печали,
Бессеребряную муть,
Одурманившие дали.
И сегодня, как и прежде,
Я у темного стекла
Отдаюсь пустой надежде:
Бросить тщетные дела.
Но кормилица ночная,
Ветви, спутав в желтизне,
Неприкрытая, нагая
На меня глядит извне.
И опять, в который раз,
Точно совесть, я встречаю
Черно-желтый мира глаз
И в испуге замираю.


ВНИМАНИЕ! Все авторские права сохраняются!
Ксерокопирование стихотворений возможно только с письменного согласия автора!
© Алексей Уставщиков
© Aleksey Ustavshikov
© Анастасия Кардаш, эскиз
Контакты: aleust@mail.ru