Моя Лолита. 2. 1

Теперь о второй нашей встрече...
Я же должен продолжить эту историю. Хочу продолжить.
Хотя я в растерянных чувствах. Энергетика, знаете ли...

Вчерашнего моего запала-настроения-состояния как не бывало...
Вот и хочу разобраться и в том, почему-как-что на меня влияет, и в том, как вернуть-управлять - состояниям своим собственным...

- Просто пиши-описывай-выписывай факты - и внутренние, и внешние, объективные факты. И, знаешь ли, это как раз хорошо, что нет "состояния-настроения". Например, твоего вчерашнего. Мне вот лично эти все розовые твои эйфории не нравятся. Вот тебе и ответ на твой вечный вопрос, чем Проза отличается от Стихов. Стихи, да, они в возбуждении, в поэтическом ознобе и жару пусть делаются, слив и прилив эмоциональный - это туда. А проза, она и есть проза. Проза пусть с холодной головой делается - больше пользы получится.

- Вот моя любовь!
Да, как я воскликнул тогда при всех, когда Машенька зашла в спальню. Все прочие - я это сейчас чувствую - отметили если сомнительность сего моего клича, но так как это было вот так открыто-публично, то прокатывало за праздничную шутливость... Во всяком случае, прикольность-оригинальность моего возгласа этого. Машенька, кажется, чуть улыбнулась... - кажется, ей такое понравилось...

Итак, та встреча отбылась. Можно было бы и забыть про образ Её - мало ли кругом образов. Я вполне делово умел сублимировать возвышенно-возбуждённое в практическое - уже знал за собой этот процесс, когда куклы впитывают мои личные от живых людей непокои.

А Новый, 1992 год бы должны были - всей нашей стороной родственной - праздновать у их стороны родственной. Это был милый частно-домишковый Воскресенск... Сколько я потом мимо него проносился на электричках и поездах - вот эта грусть моя светло-замечательная (да, но ней, по Машеньке) - она же свидетель чистоты описываемого явления-события...

И вот мы у них в Доме - комнаты, комнатки - всё такое многих десятилетий свидетельства... половицы и двери, столы, буфеты - не помню, конечно, деталей... И зима... И тепло жара - ощущение печное... Особое это ощущение - обаятельного сочетания патриархального - зимы-домов под снегом - и тепла-уюта внутренностей человеческого жилья скромного...

А ведь самый крутой праздник же - Новый же год - кухонные эти ароматы, посудные перезвоны, стол накрывающийся... ёлка, видимо... Телевизор каминным уютом светит-мерцает, щебечет своё эйфорическое... Хотя жуть, как интересно было бы мне теперь вникнуть, что 31 декабря 1991 года-то было в телевизоре... Ведь то было сдвигом эпох невероятным, то время... Я уже следующую книжку для того же издательства делал - вполне радужно настроен я был...

Вот, что я вам скажу про Машеньку там там-тогда...
Вот ведь где случился пик моего счастья...
И скажу я вам так: я вот прям сейчас не знаю, что счастливее у меня было ли в жизни-то? чем те часы, когда мы к ним приехали...

Если бы я писал роман, я бы позволил бы себе присочинить... Это не было бы неправдой по своей сути, но нужны детали и я бы вырисовывал бы из своего ощущения, в котором туман...
Я не только про чисто интерьерно-атмосферные детали... Я про то, как кто чего сказал и сделал...
Вот так, видимо, и получается писательство - оно вымысел, но оно и правда...

Я бы нарисовал, как Машенька ещё в холодных их, но обширных сенях глазками своими вдруг всё показала мне... а я притворился перед собой, что не заметил, не понял... Она радостно всех обнимала - как давних-давних, родных-преродных... И меня обхватила - ещё мы в верхних морозных наших одеждах, а они, она - в домашнем в чём-то - и вот она меня держит своими милыми ручками - и крепко так, и долго так - и понятно тут всё должно уже быть...

Мне ж неловко перед окружающими... и я хорошо знаю эти глаза свидетелей - людские эти глаза, когда они понимают, что у этой пары что-то того-этого - что-то более, чем... И люди склонны оставлять такие пары наедине... говор людской умолкает, зато глаза наполняются всегда одной и той хитрой мудростью... Понимают, может, такие глаза, что тут кто-то счастлив, как бы нам оно ни было противно...
 
Тут всё под тройной защитой: и ко всем она тепло-радостно-обнимашково (а не только ко мне), и вообще ведь ребёнок - чего вы, мол, хотите, бог с вами, какие любови! - ну, и на глазах же у всех, а не где-то тайком, где никто не видит "их"...
 
Я думаю, что вижу сейчас те объятия Машенькины... Я почему-то вижу наших этих двух главных героев в той холодной прихожей - сени я назвал её, эту комнату, патриархальная архитектура потому что, чудно-древняя среда...
 
То есть, я про то, что вполне возможно, не было ничего такого, а оно мне сейчас мерещится... Я говорю, что позволяю себе по-писательски эдак, отдаться своему воображению... извините меня факты, если что...
 
Мы там в какой-то комнатке сидели - крошечной такой, что почти только одна кровать в ней и помещалась - мы на этой кровати... мы - нас несколько, - Света, наверное... может, Ира... Какие-то щебетания разговорные о мелочах... Предполагаю, что Ира-то там уже была-находилась в том их доме - изначально, а Света из группы гостей приехавших и у сестёр обычное дело поотчитываться-поболтать о многом за прошедшие недели-месяцы... Но я-то о Машеньке. Машенька уселась выразительно со мной - то есть, заметно неслучайно...
 
Здесь надо подробнее...
Это была уже другая Машенька. Как ну, совсем другая девочка, чем в первый раз...