Цветы для профессора Петрова. Сокращённая версия

  "Раз, два, три..." - поднимаюсь я по ступенькам. "Четыре, пять, шесть..." - по ступенькам большого многоэтажного дома, в котором мы теперь будем жить.
  Поднимаюсь и считаю.
  Наконец мы с мамой останавливаемся на площадке перед нашей новой квартирой. Мама открывает дверь, а я сразу подбегаю к окну и смотрю вниз.
 - Ух, как высоко! - кричу я. - А видно далеко-о! Волгу видно, мама. Там идёт пароход.
 - Саня, потом всё посмотрим, - говорит мама. - Пойдём разгружать машину.
 - Иду, иду, - говорю я, но всё же сначала заглядываю на кухню и в ванную, а потом уже бегу вниз.
  Папа с грузчиками снимает с машины книжный шкаф. А я беру стул. Наша квартира быстро заполняется. Вот и самая тяжёлая вещь, пианино, показалась в дверях.
  Мы забираем последние узлы, и грузовик сигналит нам на прощанье.
  На другой день я проснулся и сразу вспомнил, что мы в новой квартире. На меня светило яркое солнышко. Подушка так нагрелась, словно солнышко сидело на окошке.
  Вдруг за дверью послышалось мяуканье. На цыпочках, чтобы никого не разбудить, я подошёл и выглянул. На площадке большой рыжий кот царапал соседнюю дверь.
 - Здравствуй, кот, - сказал я. - Мы с тобой соседи. У тебя никого нет дома, а ты хочешь есть? Сейчас буду тебя угощать.
  Я хотел сбегать на кухню за колбасой для кота, но тут дверь приоткрылась, и из неё высунулась бородатая голова.
 - Здравствуйте, дедушка, - сказал я.
 - Что-о? - страшно вытаращила глаза бородатая голова.
  Я попятился, но бородатый взял меня за руку и тихо, почти шёпотом сказал:
 - А впрочем... а впрочем... милости просим.
  И он затащил меня в комнату. Я остался стоять у двери, а старик схватился руками за спину и, шаркая шлёпанцами, пошёл к столу. Он шарил по столу и приговаривал:
 - Куда я, старый, дел очки? Новый сосед познакомился с моим котом. А я не привык знакомиться без очков.
  Не найдя очков, он опустился на табуретку и грустно сказал:
 - Вот всегда так. Ничего не помню.
 - Да вы не переживайте, дедушка, всё найдётся, - утешил я его.
 - Ты думаешь? - недоверчиво поглядел он на меня и вдруг расхохотался.
  Я испугался. Старик, верно, сумасшедший. А он, продолжая хохотать, сдёрнул парик и бороду и спросил уже другим, молодым голосом:
 - Получается?
  Я стоял, разинув рот.
 - Это моя новая роль, понимаешь?
 - Понимаю, - ответил я, приходя в себя.
 - Давай знакомится, - протянул он руку. - Игорь Игнатьевич. А тебя как звать?
 - Саней.
  Когда он узнал, что мой папа хирург, то очень обрадовался.
 - Это же здорово, - сказал Игорь Игнатьевич. - Он мне так нужен!
 - Вы что, болеете? - спросил я.
 - Нет, - сказал Игорь Игнатьевич. - Он мне нужен как консультант для моей новой роли. Он как, ничего? Разговорчивый?
 - Ничего, - ответил я.
  Когда я уходил, Игорь Игнатьевич попросил познакомить его с папой.
  Других знакомых у меня не было, и несколько дней я скучал. Но однажды увидел девочку, которая каталась на карусели. Одной ногой она стояла на доске, а другой отталкивалась от земли. Я подошёл, взялся за раму и начал быстро крутить карусель.
 - Я знаю, в каком подъезде ты живёшь, - улыбнулась девочка. - Хочешь, пойдём к нам.
  Я согласился.
  Девочку звали Таней. Она показала мне свои куклы, игрушки. Потом мы смотрели книжки. Я сказал, чтобы и Таня приходила ко мне. У меня тоже много интересных книжек. Она может взять их почитать.
  Таня пришла. Увидев пианино, спросила:
 - Ты умеешь играть?
  Я ответил, что буду поступать в музыкальную школу, а пока занимаюсь дома с учительницей. Ириной Васильевной.
 - Сыграй что-нибудь, - попросила Таня.
  И я играл всё, что умел. Так мы подружились.
  А к папе несколько раз приходил Игорь Игнатьевич. Это было очень кстати, потому что приближался мой день рождения. И мы заранее пригласили Игоря Игнатьевича, Ирину Васильевну и Таню. А ещё обещала прийти тётя с моими двоюродными сестрёнками.
  В день рождения мама пришла с работы пораньше. Не переодеваясь, надела фартук. Накрыла белой скатертью стол. Мне велела вынуть из сумки покупки, а сама ушла на кухню. Вскоре там забулькало и зашипело.
  Таня пришла первой. Она была в зелёном платье, с белыми бантами в косичках. Таня подарила мне книжку и картинку, которую нарисовала сама. Картинка называлась "Карусель". На карусели стояла девочка, а мальчик крутил карусель.
  Снова позвонили. Я открыл. У двери стояли Игорь Игнатьевич и Ирина Васильевна.
 - Саня, можешь нас не представлять друг другу, - сказал Игорь Игнатьевич. - Мы уже познакомились.
  Мама, раскрасневшаяся, вышла из кухни.
 - Извините, пожалуйста, - сказала она. - Я задержусь на кухне. Будьте как дома.
 - Не волнуйтесь, Елена Ивановна, мы так и сделаем, - сказал Игорь Игнатьевич.
  Он полистал альбом и попросил:
 - Ирина Васильевна, не могли бы вы что-нибудь сыграть?
 - Попробую, - улыбнулась Ирина Васильевна и начала играть вальс.
  А Игорь Игнатьевич подошёл к Тане, поклонился и сказал:
 - Разрешите?
  Таня ужасно покраснела и сказала, что не умеет танцевать.
 - Тогда начинаем учиться, - решительно заявил Игорь Игнатьевич. И они начали танцевать.
  Вскоре пришли папа и тётя с девочками. Мы сели за стол, и все меня поздравляли. А Игорь Игнатьевич так весело подмигнул мне и запел:

- Пусть бегут неуклюже
Пешеходы по лужам,
А вода - по асфальту рекой.
И не ясно прохожим
В этот день непогожий,
Почему я весёлый такой.

  И мы все тоже стали петь про день рожденья. Было весело, и я радовался, что пригласил гостей.
  И можно ли было предположить, какие грустные события последуют за этим счастливым днём!..
  Однажды утром у подъезда я увидел Таню. На руках у неё лежала кукла. Глаза у куклы были закрыты, и вся грудь замотана бинтом.
 - Зачем ты её забинтовала? - засмеялся я.
 - У куклы больное сердце, и ей сделали операцию, - серьёзно сказала Таня.
 - Значит, твоя кукла может умереть, - уверенно сказал я.
 - Нет, не умрёт. Она уже поправляется. - Таня приподняла куклу, и та открыла глаза. - Видишь?
 - Лучше придумай ей другую операцию, - настаивал я. - Уж я-то знаю, что операции на сердце - самые тяжёлые. От них в два счёта можно умереть.
  Тут Таня почему-то вдруг испугалась и закричала:
 - Это неправда! Неправда! Ты врёшь! Уходи отсюда! Я не вожусь больше с тобой. Ты злой!
  Она заплакала, бросила куклу и убежала домой. Я не двигался, словно мне велели замереть.
  "Что это она рассердилась?" - удивился я. - "И плачет. Подумаешь, кукла заболела. Да у куклы и сердца-то вовсе нет!".
  Я хотел пойти отдать Тане куклу, но не решился и унёс её домой. Целый день выбегал я на балкон и глядел, не выйдет ли Таня. Но она не выходила.
  На другой день я понёс ей куклу. Открыла мне Танина бабушка.
 - Тани нет дома, - сказал она.
  Я протянул ей куклу. Лицо бабушки вдруг сморщилось.
 - Всё в доктора играет, - покачала она головой. - Мама у неё давно сердцем мается. А теперь в больницу положили. Говорят, операция нужна. Вот мы и переживаем с Таней.
  Я опустил глаза, повернулся и пошёл домой. Поднимался по лестнице, еле передвигая ноги. Мама говорила, что словом можно убить человека. Теперь я это понял.
  К уроку музыки я должен был учить песенку "Весёлый пастушок", которую надо играть живо, весело. Но на свете ничего весёлого не было. Были только Таня и её мама, которая лежала в больнице у папы, и ей нужна операция на сердце. А я сказал, что от такой операции можно умереть. Зачем я так сказал? Разве стали бы такую операцию делать, если б от неё все умирали?
  Я не выдержал, пошёл к Игорю Игнатьевичу и всё ему рассказал. Вечером, когда я уже лежал в постели, к нам пришёл Игорь Игнатьевич. Они с папой долго разговаривали. Игорь Игнатьевич рассказывал о своей новой роли врача, а папа говорил о профессоре Петрове, который замечательно делает операции на сердце.
  Утром я проснулся, когда уже никого не было дома. На папином столе лежала толстая книга. "Операции на сердце", - прочитал я. А наверху мелкими буквами - "Н. Г. Петров".
  Я взял сумку и пошёл в магазин за хлебом. На площадке встретился с Игорем Игнатьевичем.
 - К Тане? - спросил он.
 - Зачем? - сказал я.
 - Как зачем? - удивился он. - Надо сказать, что операцию её маме будут делать профессор Петров и твой папа.
 - Сам профессор Петров?!
 - Да, знаменитый профессор Петров. Разве ты не слышал, что вчера говорил папа? Иди и скажи Тане, чтобы не переживала. Всё будет в порядке.
  Я помчался к Тане и всё-всё рассказал ей о профессоре Петрове.
 - После его операций люди становятся совсем здоровыми, - доказывал я.
  И Таня повеселела.
  Я несколько раз звонил папе. Хотел спросить о профессоре Петрове. Но папа всё время был занят.
  Вдруг телефон сам зазвонил.
 - Папа, это ты?
 - Саня, это я, Танина бабушка, - услышал я, и сердце у меня прямо остановилось. А бабушка продолжала: - Сбегай, милок, к Танечке. Скажи, что операцию маме сделали. Всё благополучно. Ты меня слышишь?
 - Слышу, слышу! - закричал я и бросился к Тане.
  На другой день Таня пошла в больницу с огромным букетом цветов.
 - Куда столько? - удивился я.
 - Маме, профессору Петрову и твоему папе.
  Я сел за пианино, и песенка "Весёлый пастушок" зазвучала теперь как положено.
  Но вскоре пришла Танина бабушка. В руках у неё тоже были цветы.
 - Что, профессор Петров не взял цветы?
 - Ох, - махнула рукой бабушка. - Попали мы с этим профессором впросак.
 - В какой просак? - спросил я.
  И бабушка рассказала:
 - Пришла Танечка в палату. Цветы маме в стакан поставила. Тут и папа твой подошёл к нам. Таня отдаёт ему цветы и говорит: "Дмитрий Иваныч, это цветы профессору Петрову и вам". "Какому профессору Петрову?" - удивился Дмитрий Иваныч. "А тому, что операцию маме делал вместе с вами". ""Что ты, Танечка", - говорит ей мама. - "Мне Дмитрий Иваныч операцию делал. Никакого профессора не было". "Как не было?" - засмущалась Таня. - "Мне же Саня сказал... Профессор Петров живёт в Москве. Он написал много книг...". "А-а, вот в чём дело", - сказал тогда твой папа. - "Верно, Танюша. Есть такой профессор. Саня всё правильно сказал. Я когда-то у него учился. А теперь всегда его книгами пользуюсь. Вот и получается, что я советуюсь с профессором Петровым. Вроде не один операцию делаю, а вместе с ним". Стоит Таня и не знает, как с цветами ей быть. А Дмитрий Иваныч говорит: "За цветы спасибо. Я возьму. А те, что профессору Петрову предназначались, мы в палаты раздадим. Ты согласна?" - спросил он Таню. "Согласна", - повеселела она.
  Бабушка отдала мне цветы, которые Таня принесла папе. А я стоял с опущенной головой и был сам не свой. Ведь Таня назвала меня злым, а теперь скажет, что я ещё и лгун.
 - А ты чего такой хмурый? - спросила бабушка.
  И я рассказал ей, как мы с Игорем Игнатьевичем солгали Тане о профессоре.
 - И хорошо сделали, - неожиданно сказал бабушка. - В трудную минуту успокоили девочку. Ложь-то, Саня, бывает разной. Одна человека больным сделать может, а другая порой беду предотвратит.
  Бабушка ушла. Вазу с цветами я поставил на папин стол, где лежала книга профессора Петрова.
  Я глядел на книгу и думал о профессоре. Если бы я знал его адрес, то написал бы ему письмо. Я бы написал: "Здравствуйте, дорогой профессор Петров! Вы даже не представляете, какую хорошую операцию на сердце сделали Вы вчера вместе с моим папой. Большое Вам спасибо! Вы спасли Танину маму. И Таня подарила Вам цветы".