***

Палач, разработавший бактерии смерти, ласково гладит розу. Роза придает свежесть лицу палача. На его лице странная улыбка. Глаза безумные. И всё же он даровит.  Но даровитость эта неотделимо слита с истреблением всего живого. Таких, как он,  выращивают  в обезьяннике, набитом слитками золота и мешками валюты. Из них получилась - бешеная одаренность, непонятно куда рвущаяся – как разоренная оранжерея, у которой  весной сквозь выбитые стекла проглядывает  все: и мусор разоренья, и то, что в почве еще уцелело от редкостных клеток – колючки, сорняки…
Пасмурно. Птицы кувыркаются над безразличными шляпами прохожих. Никому нет дела до того, что птица села на памятник Гоголю. Никому нет дела до того, что на земле тесно от адвокатов, бездомных, уголовников.
Пасмурно. Старики не могут без солнца, дети не могут без солнца. Осень умирает на камнях Благовещенского собора. Осень умирает на дорогих иномарках депутатов, на их лживых законах.
Осень умрет.
Палач, разработавший бактерии, ласково гладит розу. Роза придает свежесть лицу палача. На его лице  всё та же странная улыбка, всё те же безумные глаза.
 Адвокаты и судьи запахнулись черными крыльями мантий. Пасмурно. Птицы продолжают кувыркаться над безразличными шляпами прохожих. Одна из птиц несет под крылом бледное тело умершего дня. Другая несет в клюве золотой луч. Он отнимет у палача розу - она завянет в его руках, а сам палач сгорит. Правда, правда! Александр Блок писал: "...как долго ждать и как трудно дождаться". Но мы дождёмся обязательно!