Секретики

На том месте, где полагалось бы находиться рогам, у Наума Викторовича была аккуратная, блестящая лысина, которая очень ему шла.

Катя, жена Наума Викторовича, была пятнадцатью годами моложе своего мужа, изменяла ему уже около полугода и намеревалась заниматься этим и дальше. Никаких планов оставить своего супруга она не строила. Любовников не меняла, а имела одного постоянного и хотя она порой говорила ему «я тебя люблю», оба они вполне понимали, что это лишь дань некой традиции и часть игры.



Андрей считал, что кое-что в их отношениях выглядит  несколько странно.



Странным было уже то, что столкнувшись с Катей в вестибюле здания фирмы, они как-то очень быстро познакомились, разговорились и Катя первая предложила вместе поужинать тем же вечером.

Но ведь бывает же?

И разве время задумываться о причинах когда — да вот же, вот! — сидит рядом с тобой эта красивая, молодая женщина и смотрит глазами, в которых вспыхивают блики обещания, и каждый жест, как приглашение, и в каждом слове — двусмысленность.

Этот ужин у них был первым и последним, а странности только нарастали.



Дальше Катя с Андреем встречались исключительно днём, а о том, кто у неё муж, Катя рассказала на третьем свидании.

— Наум Викторович? — переспросил Андрей, а потом, осознав полностью, приподнял голову с подушки и удивлённо посмотрел на Катю.

Та засмеялась и прикрылась до носика одеялом. Будто спрятался нашкодивший ребёнок.



Наум Викторович относился к той породе руководителей, которые не повышали голос на своих подчинённых, не позволяли себе использовать брань, но хорошо умели двумя-тремя вежливыми словами, произнесёнными ледяным, презрительным тоном, указать человеку, что он ничем не выше какого-нибудь насекомого.

Например, таракана.

Наум Викторович владел этим искусством виртуозно и зачастую доводил своих подчинённых до белого каления.

Но зарплаты в фирме были выше средних.



Так, на их третьем свидании, Андрей узнал, что спит с женой своего начальника.



Становилось интересно. Выходило похоже на игру в шпионов и смотреть на лысину Наума Викторовича, мысленно дорисовывая к ней рога, было приятно.

Хотелось с кем-нибудь поделиться тайной, но не настолько сильно, чтобы подставить под удар разом и свою карьеру, и приятность встреч.

А встречи становились всё приятнее, и Андрей вновь отметил их странность.



Однажды Андрей попал под разнос Наума Викторовича и когда он затем курил, сжимая сигарету, чуть подрагивавшими от гнева, пальцами, позвонила Катя.

— Давай прямо сейчас, — услышал Андрей.



Катя стала его призом, его трофеем, столицей врага, взятой приступом и отданной на грабёж и поругание. В тот раз он выместил на ней всё. Весь гнев, который Андрей не мог выплеснуть на мужа, достался жене.

Андрей мял тело Кати так, что на белой коже проступали следы его хватки. Он возил её по смятой постели, грубо наваливался всем телом и наматывал себе на руку её длинные русые волосы.

Позже, когда всё закончилось, Катя в первый раз произнесла это, ничего не значащее, «я тебя люблю».



Встречались они примерно раз в неделю. Как раз такой промежуток и требовался, чтобы дать время Науму Викторовичу придраться к Андрею по какому-нибудь поводу и зарядить его, словно батарею, новой порцией злости и ненависти. И Андрей нёс этот заряд в себе, пока не наступала возможность выпустить его полностью в ту, которая охотно его принимала.

Это была электрическая цепь, по которой вечно бежали электроны страха, вражды и удовольствия, и раз в неделю она замыкалась.

Как-то раз Андрей поймал на лице Кати мимолётное выражение точно такое же, какое он иногда видел на лице у Наума Викторовича и он почувствовал незримое присутствие в их постели третьего.  Выражение мелькнуло и исчезло, а Андрей на секундочку подумал, что уж очень их отношения стали приобретать вид извращения, но что с этого? Если именно этот штришок в их связи делает её такой необычной и приятной, пусть всё так и остаётся.



По истечении шести месяцев накал и не думал спадать.



***

Конец этому положил транзитный грузовик, выскочивший на встречку, где ехала в своём маленьком автомобиле Катя.

Узнав о её смерти Андрей ощутил тоску, пустоту и невольное облегчение, которое испытывает человек, когда молния внезапно ударяет слишком близко с ним и поражает другого. И человек думает, что вот, возьми она чуть в сторону и...



Наум Викторович появился на работе на четвёртый день, выслушал соболезнования сотрудников и до обеда просидел в своём кабинете. Затем он вызвал Андрея, сказал: «Вы мне нужны», и через пять минут они уже ехали куда-то в его машине.

На заднем сиденье лежал большой букет тёмно-красных роз.

— Вы в детстве играли в «секретики»? — спросил Наум Викторович.

— Нет, — ответил Андрей.

Он даже не понял, о какой игре идёт речь.

— А я, знаете ли, любил, — сказал Наум Викторович. — Мы брали цветные фантики от конфет, значки какие-нибудь, блёстки... Выкапывали под деревом неглубокую ямку, устилали её дно и стенки зелёным мхом и складывали внутрь свои «сокровища». А сверху прикрывали осколком стекла и присыпали землёй. В любое время можно было отгрести землю в сторону и любоваться кладом сквозь стекло.

«Он что-то пронюхал», — подумал Андрей.

Машина зашуршала шинами по гравию и замерла на пустой стоянке.

Они приехали на кладбище.

Наум Викторович пргласил Андрея выйти и они направились к кованным воротам, распахнутым настежь. Пройдя в молчании шагов сто по аллее, Наум Викторович остановился и заговорил:

— Я знаю про вас с Катей, — сказал он. — Знал с самого начала. Знал, можно сказать, ещё до того, как у вас всё началось.

Он помолчал, а потом продолжил:

— Вы хорошо скрасили ей последние полгода, но теперь для меня отпала надобность видеть вас каждый день. Надеюсь, вы понимаете, что дальнейшая наша совместная работа ни к чему хорошему не приведёт? Сегодня меня уже не будет на фирме, а вы возвращайтесь. Все документы и выходное пособие уже подготовили, и я советую вам закончить необходимые дела сегодня. С завтрашнего дня вы у нас больше не работаете.

Андрей молча стоял.

Наум Викторович сделал несколько шагов вперёд, обернулся и добавил:

— К могиле вам ходить незачем. Прощайте!

Он повернулся и двинулся вперёд быстрым шагом. Большой букет роз в его руках выделялся неуместным красным пятном на фоне серых, облетевших деревьев.

Андрей так и не произнёс ни одного слова. Дождавшись, пока Наум Викторович отойдёт подальше, Андрей направился обратно к воротам.

«Что же выходит?», — думал он. Если Наум Викторович не просто знал про их отношения, но и предвидел, то не только возможно, но и скорее всего он нарочно приводил Андрея в состояние исступлённости перед его свиданиями с Катей.

Во всём этом Андрею теперь явственно виделась режиссура.

Андрей получал, что хотел, Катя получала, что хотела... А что же получал этот человек? Рассказы жены? Может даже представление в лицах? Радость, что может предоставить ей такое удовольствие?



Это была тайна Наума Викторовича.



И вдруг Андрею стало мерзко, словно он сунул руку в яму под корень дерева и угодил во что-то невидимое, но отвратительное на ощупь.

Он прибавил шаг.

Слева и справа от него лежали умершие когда-то люди. Они лежали засыпанные землёй без ненужной прозрачной прокладки из стекла. И у каждого из них, пусть даже самого обычного, при жизни имелась своя тайна.

Могилы шли одинаковыми прямоугольниками.

Словно закопанные когда-то «секретики».