Новая личность для генерала

Последние несколько лет генерала очень волновал вопрос получения новой личности. Сначала это было только представление генерала в действии, но когда Федор Андреевич убедился в существовании духа, то желание оказалось сильнее всех остальных факторов. В эту новую личность Федор Андреевич хотел превратить и себя.

Во время сеанса этого сокровенного процесса генерал обычно вспоминал Гопи Кришну – одного из двух спутников, с которыми он подружился на этрусском празднике. При воспоминании об этом напарнике у генерала появлялась полная уверенность в том, что он и есть сам Гопи Кришна, и на душе становилось радостно, как при посещении синагоги после тяжелого рабочего дня.

Так, например, во время сеанса, проводившегося дома, генерал представлял, что смотрит через лобовое стекло своего джипа на прекрасные горы, окутанные утренним туманом, а сверху с каждым километром кажется все больше звезд, и перед ним, как на полотнах великих маринистов, все отчетливее прорисовываются лесистые склоны с пещерками, которые походили бы на древнегреческие крепости. На холме неподалеку, как во всех кавказских горах, в это время мигали костры, и, глядя на их блики, Федор Андреевич всякий раз с тоской думал о давно пропавшей Полине.

Через некоторое время, если день выдавался жарким, он видел себя идущим по горной тропинке в жаркий полдень, видел одну из многочисленных фотографий, на которой был изображен похожий на Гопи Кришну мужчина, спокойно несущий на голове тяжелую корзину со свежим абрикосовым вареньем – краем сознания Федор Андреевич понимал, что это другая фотография, но ничего не мог с собой поделать – в его памяти осталась именно эта картина.

Потом он думал о том, как важно в человеческой жизни понимать, о чем грезит душа, и понимал, что именно в такие минуты ему и приходит ответ на то, что он пытается решить в эти минуты. Но иногда он начинал замечать, что на самом деле ни о чем особо не думает. Иногда в небе, над горами и облаками появлялась луна, и в ее свете на долине, вокруг которой кружил его «конек», словно бы вспыхивали длинные лучи фиолетового света. Но это тоже не имело особого значения.

Тогда ему начинал сниться тот день, когда он принимал решение о своей судьбе. Если все было как обычно, он открывал глаза и говорил сам себе: «Так значит, я должен стать монахом и всю оставшуюся жизнь служить Богу. Я стану монахом и буду всю оставшуюся жизнь искать брата Поликарпа». Но иногда Федор Андреевич был спокоен и безмятежен, как бы целиком углубившись в собственные мысли. Он уже давно заметил, что эти минуты нередко бывают самыми счастливыми. Но почему?

Потому что в такие минуты, стараясь освободить душу от страха, он думал о своей семье. Он думал о том, как встретятся перед алтарем их с Анной сын и дочь. А затем вдруг начинал вспоминать, как прошлой зимой танцевал с Анной на новогоднем балу. Его пальцы на мертвой руке казались неприятно жесткими. Отчего? От холода? От напряжения, которого требовал от него неизвестный танец? Или же от того, что он давно уже ничего не ел? Ему казалось, что он очень похож на механическую куклу, которую покачивает сквозняк, но это было не так. Или все-таки было так? Впрочем, что значит, похоже или не похоже. Они оба куклы, только наделены разной внутренней жизнью. Главное – чтобы пружина, приводящая в движение куклу, была в порядке. Как та, что запирает дверь в прошлое, запирает для всех его знакомых дверь в будущее, чтобы они могли забыть его. Наверное, так оно и есть.

Для Федора Андреевича же навсегда запечатлелись в памяти мгновения, проведенные на болоте, где жил Поликарп. Он увидел стоящую на коленях Анну, держащуюся за ногу, и подумал, что нет ничего страшнее человеческих страданий. И тут же вспомнил, что его и Анну постигла та же участь – вместо того чтобы убежать в темноту, они остались лежать на снегу. Он хотел взять Анну за руку, но она отползла в сторону. Федор Андреевич вспомнил, что глаза ее были закрыты, а в горле у нее громко клокотало. Тогда он взял ее за руку и потянул в сторону, чувствуя себя чудовищем. К его изумлению, Анна вдруг как- то сумела встать на ноги. Вот только что была на коленях, и тут же метнулась к кустам. «Что это с ней?» – подумал Федор Андреевич. И в этот момент в воздухе блеснул металлический круг, которым его ударили по голове.

Он поднял голову и увидел среди густого тумана Григория, сидевшего в самой чаще на корточках. Григорий встал и медленно пошел по направлению к Анне. Федор Андреевич повернулся к нему и растерянно посмотрел на лежащую Анну. Григорий стоял совсем близко и даже не пытался приблизиться. Федор Андреевич вдруг почувствовал, как его охватывает странное спокойствие. Ему показалось, что пришла смерть, но он попытался было сопротивляться, но не смог. Сонливость стала проходить. «Какая глупость, – подумал он, – я ведь пока жив…»

Он закрыл глаза и совершенно ясно увидел за кустами маленькую черную фигурку с раскрытой в беззвучном крике пастью.