Завтра ровно в пять 7

ЗАВТРА  РОВНО  В  ПЯТЬ  7


Спикер ВСА Мария Ивановна в редкие часы, когда ей удавалось  уединиться  в своем кабинете для работы с документами и запретить впускать к ней посетителей по полному праву очень занятого человека, отбывающего  основное время рабочего дня в зале заседаний Сената с полной  отдачей сил и нервов по всем регламентам, сейчас же взялась за не менее, по ее мнению, интересный труд, труд всегда обязанного служить высочайшему долгу    человека, состояшего по значимости в первой пятерке лиц  государства Ассея.


Она вникала в текущую документацию с неизменным вниманием, порой  слишком увлекаясь,    но чаще быстро прочитывая тексты  с обращениями сенаторов, ставила свои замечания и отписывала  заключения  убористым почерком, чтобы это могли без труда  прочесть секретари и отпечатать форменные документы в виде приказов, рекомендаций, как по письмам к ней  с просьбами и обращениями  так и от нее  к другим важным государственным чиновникам.
Бывали  и совершенно неотложные  текучки   по связи с самим президентом через его  секретаря и даже отдельные строго секретные письма уведомления от спецслужб.      


Послышался знакомый стук в дверь, на который у нее не было никакого  желания реагировать.       Дверь открылась,   вошел  начальник охраны без всяких слов насчет разрешения войти да еще с извинениями  Этого за ним давно не замечается и именно по этому Маня в таких случаях никак на него не реагирует. Пусть он будет как кабинетный, типа  домового сенатного, во всяком случае у него служба такая — входить всюду и все знать  в пределах своих строго охранительных обязанностей. Маня уже привыкла к таким манерам своего главного охранителя и ей он нисколько не мешал сосредоточиться. Побудет и уйдет, если нечего сообщить, но такого еще не бывало, чтоб он молчал, иначе зачем заходить, если нечего сказать.   

Он садиться в кресло на некотором отдалении от рабочего стола спикера и, поглядывая для пущей  задористости с    опаской -  увидит не увидит - достает из внутреннего кармана банку с пивом. Отрывает ее почти бесшумно. Как никак разведчик по основной своей специализации и быть незаметным в любой ситуации — это  его достоинство, если ни сказать, привычка. 

Отпив из банки дозу  ароматного  напитка также беззвучно, он рассаживается в кресле свободнее, но ноги на журнальный столик не кладет,   поглядывая на Маню с той же должной  опасливой почтительностью, а то скажет вдруг: выйди вон, хам!..


Маня все-таки  отрывается от бумаг на несколько секунд и смотрит на начальника ораны сквозь очки строго, но не без удовольствия.  Чем бы поддеть этого  накаченного, лысеющего  да и  приятного   на вид мужчину прямо киношного образца, чтобы он наконец понял... а впрочем, присутствие его как ни странно, даже при такой занятости больше успокаивало, чем раздражало. Оставалось перемолвиться с ним как   для приличия и, пусть себе сидит, или, давай друг, иди проверь все другие двери, нет ли там лишнего сквозняка. А впрочем...

- Как  у нас с охраной центрального въезда, - спрашивает Маня, - за какое время вычисляется гость прошенный или не прошенный и как налажено оповещение? Я могу знать сразу, кто к нам  пожаловал вдруг и зачем, чтобы собраться или отложить встречу. Мы об этом уже говорили, но плана я так и не вижу. 

- М..ариванна, обижаете, у нас через камеры наружного наблюдения считываются все номера  автомобилей и сразу выдается  информация, из какого ведомства приближается авто. Меня информируют в случае появления важных персон, а я сразу информирую вас,  если что... как мы договаривались. Но пока ничего подозрительного или из ряда вон    неожиданного не было, поэтому я вас лишний раз не тревожу, а ожидаемые визиты все в списках и вы знаете о них без меня.

Ну-ну смотри лучше... - задумчиво говорит Маня, продолжая читать, писать и откладывать в разные стороны документы.

А  новость слышали?

- Какая еще новость... - бормочит Маня без всякого интереса, подняв один лист   и читая его в упор внимательно, как что-то чрезвычайно важное.

-  А этот... Толик наш ваш загремел по полной, срок до двадцати  лет ему светит.  Суд уже скоро над ним будет.  Оказывается, он либераст, и на президента готовил покушение. Следствие показало, что он во первых либераст поганый, а во вторых четко продумал все до мелочей, как убить президента. И ведь ему это, считай, удалось. Только чудо спасло нашего президента, да вы сами в курсе всего... А мне кое-что про него рассказали, в чем он раскололся, ну и ну, думаю, какого гада либераста, злостного ненавистника нашей родины   мы здесь пригрели.  Доказательства все есть,  как он относился к власти и чем старался навредить первым лицам государства, получая задания... 


Подожди, что ты мелешь, какое покушение, какие доазательства?


Да, это все мне стало известно из надежного источника.  Сидеть придется долго нашему вашему... туда ему и дорога. Всех их, либерастов, дерьмократов, журналюг, предателей   недобитых    надо туда, в отдельные лагеря как раньше  было... А то он тут нам всем первого красавца из себя строил, Толик, Толик — только и слышно было.   Но я его насквозь видел сразу и про всю его гнилоту могу  рассказать...      а на суде придется приводить кнкретные примеры его подозрительного поведения с высказываниями, чему я был свидетель.


-  А, я помню, ты на него показания какие-то следователям давал, как свидетель. Я то решительно совсем отказалась от участия в их следствии, и получется, что зря. Вот, чем  оказывается все обернулось, никогда бы не подумала.  Кошмар какой-то... Ну, это все полковник замутил, знаю я его,  генерала ему захотелось получить, вот он и воспользовался случаем выслужиться перед самим президентом. 


И тут Маня впала в какое-то оцепенение, уставившись в пространство перед собой и больше не видя ничего вокруг и не слыша, о чем еще говорит начальник охраны.

Только  заметила, как он выходил из кабинета, оглянувшись и как-то очень пристально и хмуро глянул на Маню, сам пребывая  в замешательстве, не слишком ли он открыл все   детали следствия  еще до суда, когда лучше было бы помолчать, как учит школа разведки.


Маня была явно взволнована этой новостью. Сняв очки стала покусывать кончик дужки не переставая  смотреть в пространство  перед собой, как в предкушении  какого то  открытия, смысл которого по всей ясной формуле ей надо было уловить скорее, и во что бы то ни стало.   



***


На другой день с утра Маня поручила секретарше связаться с председателем столичного горсуда и предупредить ее, что в течении дня ей  будет звонить спикер ВСА, пусть она ждет  чрезвычайно важного звонка.
 

 До обеда Маня сделала несколько звонков по инстанциям  к знакомым и не знакомым генералам,  чтобы убедиться в том, что начальник охраны не сильно  преувеличил этот уже пошедший всюду слух о покушении на президента и, насчет  всей опасности карательного суда, нависшей над Толиком. Ему действительно грозил длительный срок заключения, по явно сфабрикованному делу о покушениии на президента, с целью...   


Все это дело получило совершенно произвольный оборот под раскрутку , что называется,  в пределах дозволенного по усмотрению высоких начальников, желающих выслужиться и от   желаемого по требованию быть на пределе бдительности и профессиональной грамотности.     Но и в пределах же всей  законности, особо почитаемой самим президентном.   
И все мотивы, границы и   соблазны этого дела   зависили  опять же, только от фантазии следователя, а именно полковника ГБ С-ва, который волен был выдумывать на  виноватого   все, что  хорошо вписывалось под  нынешний  ажиотаж по борьбе с госизменой, шпионажем и активной деятельностью разведок  иногосударств, против Ассеи и ее президента.      

Нужны были результаты по разоблачению особо опасных врагов отечества и отменные следственные действия в доказательство того,   что наша    контрразведка не дремлет и не зря ест свой хлеб с маслом. И здесь  все,  даже самое нелепое  было к месту и все сходило за правду, особо, если при наличии свидетелей, без которых по всей класике жанра нельзя было сотряпать  никакие   обвинения.


Но лично полковнику С-ву выпало такое неописуемое счастье вести дело, о котором только можно было мечтать всю жизнь.
Раскрыть заговор или  злой умысел  одиночки,   выразившийся, считай,  в прямом покушении на президента со всеми  «неопровержимыми»  доказательствами - такое дело упустить...  Вряд ли кто из этих недремлющих  рядов «доблестных и отважных» мог бы  так, спустя рукава под справедливость     в пользу подозреваемого, в смысле его совершенной       невиновности, закрыть дело без  «дивидендов» в свою пользу.   

Эта морда (а иначе полковника    где-то в быту, да и хотя бы на базаре, в пивбаре, или просто встретившись с ним в лесу,   не возможно было называть  как-то культурнее), проявила невероятную сноровку и недюженный    интеллект  дремавшего всю жизнь  на «безрыбье»   сыскаря, яростного    защитника  отечества  от происков врага. Додуматься до такого, что подозреваемый все просчитал настолько грамотно и  профессионально, вплоть до самого момента прикосновения президента к «чертовой папке», имевшей убийственный заряд электричества - это  достойно высочайшего  примера  отцов такого «гениального» следственного промысла в недавнем прошлом. 


Да и по всему, нужно было хотя бы одно такое дело о покушении. Это    зачет по негласному требованию, как очень важная фишка в общей борьбе на невидимом фронте. И вряд ли кто воспротивится раскрытию малейших признаков на это.    Ведь   такая  важная «следственная стезя»     не должна пустовать, и рано или поздно кто-то должен загасить   эти пустующие клетки   громким    разоблачением... Вот это разоблачение и  пришло само именно по факту всего свершившегося так во время и кстати.      

Ну и, наконец, полковник должен был заслужить звания генерала по всей выслуге и отдельно за   великолепно проведенное расследование и разоблачение     затаенного врага отечества и лично президента.



Разговвор  спикера  ВСА  Мани  с председателем горсуда  Ш-вой
(по телефону совершенно конфидециально).

Маня:
Мы уже встречались где-то... и я даже помню твою прическу и кто с тобой был рядом, тоже  помню.  Поэтому я буду говорить по существу прямо, как старой знакомой и  еще, надеюсь встретиться там же, если нам обеим так повезет.




Я звоню по делу Анатолия В. нашего главного техника, попавшего в эту невероятно раздутую историю с якобы   случившимся по его умыслу     покушению на жизнь президента.   
Должна тебе сказать, что я являюсь первым  действующим лицом во всей этой истории, после президента, если не сказать, виновником...    по факту случившегося с президентом несчастного случая. Все детали того  тебе знать не к чему.

Теперь, что касается Анатолия В., то он вообще никак не причастен... То есть, вина его может быть только в том, что он взял отгулы в такой неподходящий момент, но по моему же разрешению и его не сразу нашли, чтобы он разобрался     с той чертовой папкой прямо на месте, в приемной президента.

Ну, там, в папке случайно электрошокер сработал прямо в президента, но опять же только по моей  неосторожности и пусть будет неопытности.
Это полностью моя самая правдивая версия,   что происходило на моих глазах и в чем я сама , должна признаться, виновата.


Итак в этой части ты меня, надеюсь, поняла...  Не слышу, да теперь четко слышу, что понятие есть, чем я уже довольна.   

У меня сейчас мало осталось времени, меня ждут сенаторы... Вот, что я хотела тебе сказать как старой знакомой, которая может решить судьбу нашего ни в чем не виновного Анатолия В.


Дело о покушении на жизнь президента, которое завели на него наши доблестные органы является на сто процентов липовым, то еесть придуманным в угоду случаю  по трагическим обстаятельствам  и составленным   из  не существовыавших никогда  фактов    неким   полковником, от и до.   
Завтра я буду на встрече с президентом и постараюсь ему  изложить всю ситуацию по этому
вопросу так, как считаю нужным. А тебе, дорогая, надо постараться, чтобы судья К-шкина, которая  будет судить, заранее была в курсе всего и по всем  обвинениям нашему Анатолию В.  дала  свое ценное совершенно объективное заключение. И, собственно, провела суд так, чтобы  Анатолий В.   вышел на свободу по приговору с условным сроком в два, ну, пусть будет, даже в три года, и нисколько и ничего больше.


И в последущем можешь расчитывать на меня, на мое вмешательство  при любых   неожиданностях по данному...         

  Можешь даже сразу намекнуть и судье  К-шкиной о тех проведенных ею судах, которые за ней числяться как более чем сомнительные. И я сегодня узнала, что они до сих пор стоят на контоле    у наших компетентных товарищей.

Теперь я вся внимание и жду твоего ответа. У нас очень мало времени...


Далее Маня не так долго слушает ответ председателя горсуда  Ш-вую  и вдруг срывается:


- Что, что ты сказала!?.. Ты что, ты? Ты кому это говоришь?... Об этом мы можем поговорить в бане, если ты такая принципиальная, но я тебе говорю сейчас серьезно... Знаешь что...
Давай, я тебе объясню все проще, если до тебя так  вежливо плохо  доходит, с кем ты разговориваешь и какая твоя будет участь, если мы не договоримся.   
Так вот, запомни, если твоя судья назначит Анатолию В. наказание иное, или выше обозначенного мною, то ты... Послушай, ты, ты пойдешь.... знаешь, куда ты пойдешь?   
Ты пойдешь мыть полы на... вокзалы как миленькая!  Слушай сюда внимательно, у меня нет времени тебя в чем-то убеждать. Но если Анатолий В. будет осужден и осужден не по моему условию, то ты... да, пойдешь мыть полы на на вокзале и будешь там себе пенсию нарабатывать, очень хорошую пенсию ты себе там заработаешь. А твоя подчиненная судья загремит хуже,  чем  курица, сама знаешь куда!         
Знаешь сколько у нас таких     полковников  всюду ждут своего часа, чтоб  разом до генерала дослужиться, если такое стоящее дело им в руки под раскрутку попадет?   

Так-то думай и думай хорошенько... и   решайся, а мне некогда...


Маня бросает мобильник на стол и быстро идет к зеркалу, чтобы поправить прическу   и  поспешить на  уже десять минут как при задерженный  выход к сенаторам.