Реликвия

Любимцы богов умирают молодыми
(Античная пословица)

Сейчас, когда я уже не так молод, мне все чаще приходится обнаруживать интерес к своим воспоминаниям. Сегодня я решил взяться за перо и записать ex-hibeo некоторых событий далекой своей молодости.
Уже в юные годы я был монахом… Хотя можно ли назвать монахом этого сорванца?
Был ли я благодетельным? Увы, нет! Рано покинув обитель, я странствовал по свету и наживался на малом знании богобоязненных людей. Моим верным товарищем в этих скитаниях был мой друг, Рожэ, такой же монах-архиплут, каким был и я.
Мы с Рожэ бродили по пыльным дорогам, наивно мечтая, что когда-нибудь найдем клад или хорошенькую богомолецу-вдовушку с богатым наследством. Не послав нам скромности, Господь в своей бесконечной любви наделил меня и Рожэ другим даром – легко разуметь характеры людей: после ничтожного разговора с тем или иным человеком, мы сразу понимали, как должно с ним себя держать. Уж не знаю как, но мы сразу понимали, что тому нужны святые мощи, коих мы набрали, в пути великое множество, а этому позарез нужна индульгенция.
Все время нашего пути от города к городу мы не теряли времени даром, подбирая кости всякого скота: чаще конечно животных, но ежели "повезет" то и людей, ибо висельников, воров и убийц у нас на всех дорогах хватает.
Вполне понятно, что многие не доверяли юнцам, зато другие наоборот охотно верили нашему слову. Нам не было стыдно обманывать людей, ибо все эти люди, были ничуть не лучше нас. Мы не отнимали у них последнего куска хлеба. Они зарабатывали нечестно, поэтому и теряли свои деньги нечестно. Мы не надеялись кого-то проучить, и не надеялись, что после нас эти люди начнут воровать меньше, но также и не догадывались, что некоторые будут это делать еще больше.
В каждом городе мы наживали и быстро спускали деньги, это и Промысел Божий хранили нас от нападений. Опытный вор сразу видел, взять с нас нечего. Впрочем, в дороге было приходилось тяжело, особенно в зимнюю стужу. Заснуть под завывание ветра, бурчание собственного живота и бормотание недовольного Рожэ было непросто. Не хотелось стать и добычей для волка или ещё кого похуже, но и "трудиться" на одном месте, было нельзя, ведь доверие горожан постепенно иссякало.
Любой талант состоит из способностей и навыков. Способности есть уже при рождении, или формируются в самом начале жизни, а вот навыки – есть то, что приходится зарабатывать потом и кровью. Не стоит думать, что слепая Фортуна сопутствовала нам всюду. В нашем нелегком деле были и сокрушительные поражения: так из некоторых городов нам приходилось, буквально бежать. Однако большая часть предприятий так или иначе увенчалась успехом. Нас всегда спасала сплоченность, ведь мы не просто делали вместе одно и тоже дело, но относились к нем как к истинному искусству.
Хотя нашей целью были еда и деньги, мы получали большое удовольствие и от их приобретения, по тому я скромно надеюсь, что нас нельзя было упрекнуть в алчности. Так что мы вполне следовали заповеди: «Ищи наслаждение в труде, а не в его результате, ибо результат может и огорчить».
Так мы жили, так бедствовали и так выбирались из бедствия.

-1-

Вы можете не поверить, но разногласия с Рожэ у нас возникали крайне редко, и как правило по всякой ерунде. Я даже соревновался с ним в количестве городов, в которых побывал, и целенаправленно отговаривал идти туда, где я был, а он нет.
В очередной раз мы поспорили насчет, грязной тряпки, которую Рожэ уже месяц носил с собой. Эта исписанная, каракулями и изрисованная картинками тряпка, по его представлению, в определенных кругах стоила не меньше чем кусок черепа Иоанна Крестителя или ветвь тернового венца, а денег от ее продаже хватило бы, чтобы прилично прожить месяца два или три. Я не верил в эти заоблачные мечты, и уговаривал выкинуть тяжелый и неудобный груз из-за которого, нас чего доброго, могли зарезать по дороге, подумав, что в мешке что-то ценное.
Откуда взялось у Рожэ это тряпье, лишь Бог сведущ. Сам Рожэ говорил, что оно якобы было приобретено у старьевщика, который божился что оно досталось ему от священника-расстриги и что тот описал на ней некий ритуал. Мне слабо верилость, что Рожэ мог отдать хоть ломаный грош за это барахло, но он явно верил, что мы сможем продать магическую тряпку «знающему человеку».
Происхождение тряпки вызывало у меня сомнения, тем более, что за время когда мы искали покупателя мы наткнулись на старика Матерена, который заявил, что этаким добром никого не удивить и точно эти же тряпки продаются на базаре в Льеже.
Как бы то ни было, в отличии от Рожэ, в Льеже я никогда не был, и мне жутко захотелось там оказаться. Матерен занимался тем, что сбывал полотно, которое закупал на том самом базаре и как раз собирался ехать за новой партией товара. За пару монет он согласился взять двух краснобаев в свой пустой обоз и всю дорогу до города мы развлекали старика историями о «чудесах святых» и байками о собственных приключениях.

Спусти пару дней, Матерен подвел нас к самой главной площади города, где неподалеку по воскресеньям шла хорошая торговля. Искать долго нам не пришлость. Уже через пару часов мы нашли цыганку которая продавала «волшебные лоскуты от проказы, сглаза и дурного навета, а тако же привороты на любовь богатство».
Рожэ так напустился на цыганку, что я его едва узнал:
- Как смеешь ты подавать такие богомерзкие вещи перед храмом божьим? - закричал Рожэ не своим голосом.
- Уже ли бедной женщине и нельзя поторговать во имя всего святого, - запротестовала цыганка.
- Как смеешь ты, недостойная, поминать в суе святые имена? – заорал Рожэ пуще прежнего, - или не ведаешь ты кто перед тобой.
Я не сразу понял, что Рожэ имеет в виду меня, но быстро приосанившись я напустил на себя скучающий вид.
- Это же Юго Орлеанский, племянник епископа Лодева и Туи, инквизитора-наставника Тулузы и всего Лангедока!
Мне всерьез стало жаль обомлевшую цыганку, но я лишь чинно перекрестился и устремил взор свой горе.
- Клянусь, не знала, судари! – залепетала женщина… только не убивайте. Заповедь гласит "не убий". Я не виновна,.. тараторила она, - нет прости-прости каюсь, каюсь виновна,.. да только я эти реликвии приобрела у священника.
- Как смеешь ты обвинять святую Церковь, - не унимался Рожэ.
Цыганка начала креститься. Я понял, что пора мне делать свой ход.
- Успокойся, добрая женщина, никто не смеет упрекать тебя в том, что ты по незнанию продавала все эти богомезкие вещи добрым дюдям.
- По незнанию! По незнанию, отче – просияла цыганка, явно довольная моей мнимой наивностью.
- Ну-ну. Полноте. Так… где тот священник?
- О! недалече в деревне Сени миль пять шесть не более.

Деревня Сени более всего напоминала разоренный хутор. Кроме старой церкви да нескольких убогих хижин это место ничем не напоминало поселение, где могли бы жить люди. У церковной калитки, однако, паслась одинокая коза, да и курятник выглядил довольно свежим. К своему удивлению, зайдя в курятник мы обнаружили там священника, который кормил кур. Священник, был уже далеко не молод. В полумраке курятника его выражение лица показалась мне хитрим и даже злобным.

- Спаси Господи, - начал он с легким поклоном. – Чем я обязан такому визиту двух юных паломников?
- Мы пришли из Льежа, отец, и ведем свой пить на Восток, - начал я.
- Увидав эту церковь, мы решили приклонить колени и помолиться о спасении наших душ, - продолжил Роже.
- Что ж, приклонить колени и просить о спасении никогда не поздно! – заметил священник со странной улыбной!
Мы представились.
 – Меня зовут отец Флоран, - продолжил священнослужители и указав на выход продолжил, - Пойдем те же я отопру вам двери.

После краткой молитвы мы получили щедрое приглашение отца Флориана разделить с ним трапезу. На удивление стол был совсем не так скуден, как можно было ожидать: нас угостили парой прекрасных каплунов с кувшином доброго вина, несомненно, из церковного погреба.
У отца Флориана, несмотря на преклонный возраст, неестественную бледность и худобу, был весьма живой взгляд и несколько нездоровый румянец на. Его манера держать себя, выдавала в нем человека властного и более подходила воину, нежели лицу духовному.
Начав издалека, мы постепенно попытались разузнать про тряпицы с заклинаниями, что продают в Льеже. Старик словно бы ничего не понимал, и хотя провести нас не так просто, он держался молодцом. Мы осторожно касались то одного, то другого вопроса, стараясь узнать хоть что-то. Хитрец явно понял, что мы пришли к нему не просто так и словно невзначай начал:
- Как видите, приход находится в печальном состоянии… Едва ли возможно привести его в порядок в короткий срок, а ведь я на этой должности всего неделю.
- Неделю, - удивился Роже.
- О да,.. пошел восьмой день.
- А старый священник?
- Отдал богу душу с месяц назад…
Воцарилось молчание.
- Вам показать его могилу? – внезапно спросил отец Флориан.
Мне был сложно понять, что к чему.

-2-
Переночевав в доме отца Флориана, мы неспешно побрели дальше по дороге. Несмотря на туман холодный ветерок, солнце уже пекло нам головы. Дорога постоянно извивалась, петляя между высохших луж, как змея. Чтобы не обходить каждую кочку, нам пришлось идти напрямик, обивая ноги о придорожные камни и раздирая обувь о стебли недавно скошенных полевых трав.
Понурый Рожэ явно злился из-за столь неудачного расследования. Это предприятие в самом деле не удалось, более того мы потратили на него несколько дней, меж тем как средства наши подходили к концу.
Но вот, на горизонте появились силуэты деревьев и за ними и маленький городок. Вы, наверное, подумали, что это приятное местечко под лазурным небосводом с красивыми, опрятными домиками, среди полей и лугов? Увы, это был мерзкий городишка стоявший в лесу, кишевшем разбойниками. Вправо отходила дорого в Уй. Мало того, что этот другой имел крайне неприятное соседство, до него было добрых тридцать миль. Однако народ там был набожный. Нельзя сказать, чтобы там жили праведники (скорее наоборот), но они охотно собирали всякий "святой хлам" полагая верно, таким образом купить себе дорогу в рай. Там же жил и наш состоятельный клиент мэтр Божо.
Поучая и попрекая ближних, за их порочность и недостаточную богобоязненность, Божо считал себя примерным христианином: соблюдал все до единого посты, каждое воскресенье и среду, ходил в церковь и исповедовался. Меж тем этот увалень в товаре был не разборчив и едва ли мог отличить подлинную реликвию от дешевки с местного базара. Самое главное было придумать как та или иная «редкость» попала к нам в руки: окуду у нас зуб святой Клары, четки блаженного Тэофиля или черновик евангелия от Матфея. Несмотря на то, что половину своих солидных капиталов Божо успешно тратил приобретая разный мусор, если его просили одолжить денег, он сразу превращался в самого нищего человека в городе. Мечтой Жана Божо было собрать крест с Голгофы, однако крест был так велик, а частей его так много, что ему это никак не удавалось. Ни один его кусок из имеющихся у Божо не подходил к другому. Мы с Рожэ пользовались доверием сего мэтра и как могли помогали в таком благом деле, поставляя Божо все новые и новые фрагменты.

Когда мы наконец завидели замок Уй, уже вечерело. Солнце медленно опускалось за холм, окрашивая пространство в оранжевый цвет. Мы подошли к городу, когда лишь макушки деревьев на холме, да высокие крыши зданий еще светились, словно тлеющие головешки. За нами затворили ворота.
- Вовремя мы, - заметил Рожэ.
На небе появилась луна, напоминающая мутную молочную кляксу, упавшую на синюю скатерть. Поплутав по тоненьким улочкам, мы дошли до нелепого строения с дюжиной печных труб торчавших из высокой крыши. То был постоялый двор, или альберге, как принято называть такие места у меня на родине. Там за скромную плату мы и остановились.
Хозяйка, кособокая старуха с добродушной улыбкой, провела нас по трухлявой лестнице, препроводив в одну из пристроек, которые и создавали основное пространство некогда небольшого жилища. Миновав ряд коридоров, мы вошли в кишечную комнатушку под самой крышей.
- Здесь, милостивые государи, вам будет покойно, - произнесла хозяйка с некой торжественностью, - за стеной проходит каминная труба, так что ночная стужа вас не потревожит.
Мы поблагодарили старуху, и та чинно удалилась. Рожэ достал свою «простынь» и развернув тряпку лежавшую внутри на полу, мы принялись ее разглядывать.
- Нам нужно найти человека, который сумеет прочитать всё это, - предложил Рожэ.
- Ты так уверен, что это возможно? – заметил я скептически. - Слова ли это?
- Даже если не слова, эти символы что-то да означают.
- Мы итак слишком долго возимся с этой тряпицей, - взбунтовался я снова. – Вбрось уже её.
- Никогда! - категорично выпалил Рожэ.
Казалось, день был потрачен бесплодно.

-3-
Стоит только бездарности узнать немногое, как она уже начинает считать себя знатоком и мастером, тут найдется и другая, которая все это утвердит и прославит. Так, порой, возникают обряды, традиции и культы: целые течения, почитающие бездарей, из-за схожести характеров или по невежеству. Возможно, мудрая История и засыплет их порошком забвения, так основательно, что они уже не выберутся, но может статься напротив, вольет в их пустые бескровные жилы те соки новых смыслов, что питают глубоких ручьи новых идей. Безумие и откровение так схожи, что едва ли хоть один богослов скажет наверняка, что есть что.
Надо же было такому случится, что двумя часами раньше нас в Уй приехал странствующий монах-богомил Исидор Креонский, который остановился не где-нибудь а у Божо. Не поручусь, что так оно и было, но мы с Рожэ считали этого текстаранта умалишенным. Он, однако, имел невероятное умение убеждать. Уж не знаю, что он наговорил мэтру Божо, да только в этот раз тот не только не пожелал купить хоть бы малую частицу «святого креста», но попусту вытолкал нас в зашей.
Есть люди, которые, хватанув немного знаний или получив простого жизненного опыта, не кичатся ими, но ввернув одно два слова, умеют произвести на собеседников нужное впечатление. Одним из таких хитрецов был Рожэ, гордившийся не проворством рук, но ловкостью мысли, что не раз помогала нам вытрясти из толстой сумы больше денег, чем смогла бы любая из тех вышеназванных рук. Я, впрочем, старался не отставать от своего товарища. Уладив свои дела и избавившись от товара, мы сменили рясу на новую и хорошенько погуляли в славном Уе, покинув городок в просторном крестьянском обозе.
Не считая провизии, да небольшого нательного пояса с зашитыми в нем монетками, я отправились в новый город практически налегке. Этой свободой, увы, не мог похвастаться Рожэ. Мой друг упрямо таскался со своей волшебной тряпицей для которой даже купил особый заплечный мешок. Опасаясь воров, Рожэ надел его под новую рясу от чего сделался похож на славного горбуна из итальянской комедии. Это, впрочем, его нисколько не смущало.
- Думай, что хочешь, но нам надо все выяснить, – говорил горбатый Рожэ с чувством. - Тряпка эта может сама по себе и не ценная, но мы-то с тобой можем её таковой сделать. Главное знать как её подать!
Долго ли коротко ли, Рожэ уговорил меня, и мы отправились к его знакомому, который школяру из Болоньи. По словам Рожэ, тот "знал четыре языка, из которых на трех умел писать и на двух даже читать". Этого знакомого звали Анри и был он цирюльником. Полагаю, Анри выбрал, сей недостойный труд в связи с тем, что его учение в Болонье не было столь продолжительным, но малым он был веселым.
Самое неприятное в поездке к Анри было в том, что он жил в Дидане, а как туда доехать никто из нас не знал. Когда мы просили провести нас в Динан, над нами только смеялись, предлагая а не сесть ли нам на бревно, которое поплывет в Динан по Мёзу. Как бы то ни было, мне и моему горбатому спутнику действительно нужно было проехать Анден, Намюр, Ивуар и уже затем мы могли бы попасть в Динан.
По счастью в Анденской таверне к нам подсел очаровательный эскулап, которого привлекло мнимое уродство моего товарища.
- Знаете ли вы, что горбатость лечили уже древние римляне и персы. Аль Ружди лечил горбы втирание настойкой аконита, календулы и камфары! – авторитетно заявил доктор.
Наш новый знакомый доктор Жюль (таково было его имя) как раз ехал в Динан и был столь так любезен, что предложил составить ему компанию в пути, даже не взял с нас денег. Хорошо быть монахом.

-4-

Покинули Анден мы засветло. Дряхлая кибитка доктора Марселя подпрыгивала на каждой кочке. Весь день прошел в дороге. По середине пути до Намюра левое переднее колесо раскололось и мы остановились, чтобы приладить новое. Рожэ хотел помочь хозяину повозки с колесом, но тот прогнал его:
- Не хватало еще, чтобы горб ваш начал расти!
Отвергнуты были и мои услуги. Осмотревшись вокруг, мы заметили, что на пригорке чернеет каменный крест. Небо уже завала кроваво-красная краска заката и крест выглядел совсем как Голгофа у модных нидерландских мастеров. Доктор починил павозку довольно быстро.
- Лошади устали, - крикнул он нам. - Ехать дальше нам плохо.
Делать было нечего. Рожэ к удивлению доктора Жюля снял свой горб и соорудл из него нечто вроде подушки. Нарвав как можно больше соломы и укрывшись несколькими тряпицами, мы улеглись на ночлег прямо в повозке.

-5-

Пахло свежей травой. Я проснулся первым, утро было теплым и совершенно чудесным. Где-то в поднебесье пел жаворонок. Сойдя с павозки, я наконец смог расправить плечи. Прелестно!!
Да! Сейчас мне такого не испытать…
Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, мигом забылись проблемы, душные города, вонючие улицы… Голова закружилась и я упал на приятную мокрую траву. Я упал, но мне показалось, будто я лечу высоко-высоко и кругом меня лишь небо…
Доктор закашлял и я очнулся.

Я встал и пошел к повозке. Доктор и Рожэ проснулись. Мы перекусили и поехали дальше. Доехав, до креста виденного нами вчера, старичок остановился. Все слезли и подошли к кресту. На перекладине креста была какая-то надпись. Доктор прогладил бородку и деликатно спросил:
- Что вы думаете? А не слишком хорошо знаю латынь, а вы, как духовные лица, я уверен, прекрасно с ней разберетесь!
Мы пожали плечами и наверное покраснели бы если не дорожная пыль осевшая на наших щеках, да крепкий загар паломника. Я сказал, что мы не умеем читать, на что доктор с укором заметил:
- А зря! Вам бы не помешало. Этакое знание может приносить кое-какую прибыль!
Он был чертовски прав этот доктор и отнюдь не так прост!
- Увы, мы не учились в Болонье, - сходу выпалил Рожэ.
Посмотрев на моего друга с сомнением, доктор прочел надпись вслух и с минуту подумав выдал следующий перевод:
- Здесь написано, что с этого места у нас начинается новая жизнь.
Мы с Рожэ, засомневались, а не попросить ли нам нашего любезного попутчика перевести надписи на тряпице, но решили не торопить события.
Наскоро позавтракав, мы сели в повозку и уже не останавливаясь до самого обеда.

-6-

Ивуар встретил нас в мрачном свете ущербной луны. Городские ворота были уже закрыты и ночевать снова пришлось в докторской кибитке, ставшей за эти дни нам почти родной.
Еще через несколько дней, мы, наконец, прибыли в Динан, тут же спросив у нашего знакомого, где находится гостиница. Доктор Жюль указал нам путь и сказал, что сам идет туда же:
- Я, однако, присоединюсь к вам чуть позже, идите пока с богом.
Сердечно его поблагодарив, мы тотчас отправились в указанную сторону.
Прогулявшись по вечернему городу и немного осмотревшись, мы наконец набрели на трактир «Белый гусь», что также служил постоялым двором. Сонный хозяин нашел для нас свободную комнату, где даже имелись две кровати, ибо спрос как известно куда чаще на двухместные ложа…
Мы подняли трактирщика с постели и потому договорились оплатить все наутро, про себя подумав, что смотаемся раньше, чем бедняга проснется.
Так и случилось.

Сонные, не выспавшиеся, мы встали ни свет, ни заря, тихо спустились по лестнице, отперли тяжелый засов и нырнули в переулок напротив.
- Повезло же доктору Жюлю, что он не пришел с нами, - заметил Рожэ, - с него бы мигом взяли денег за троих.
И только мой друг закончил эти слова, как из двери гостиницы на цыпочках выбрался тот самый доктор и быстрым шагом направляется прямо в нашу сторону, постоянно оглядываясь назад, будто бы нас вовсе не замечая.
- Славное утро, доктор! - громко сказал я, пытаясь изобразить хриплый голос трактирщика, когда эскулап почти вплотную подошел к нам.
Бедняга подпрыгнул на добрый аршин:
- Ух, вражий сын, порази тебя молния, нельзя же так пугать! - выругался доктор Жюль.
И все расхохотались.
Так для нас начался первый день в Динане.

Как выяснилось, наш доктор, несмотря на свое знание латыни был гол, как сокол. Он приехал в Динан проведать своего старого друга, а заодно посмотреть, не найдется ли ему работы. Вчера он узнал, что тот друг уже почти год как прибывал на небесах, а его аптека порвалась. По сей причине, наш доктор был совершенно потерян: жить ему было негде, а денег от продажи лошади и повозки не хватило бы и на десятую часть той аптеки, хотя продавец не просил за нее много.
Мы решили выручить бедолагу, совершенно не представляя, как это можно сделать, ведь Динан был нам не знаком. Доктора Жюля мы оставили рассматривать аптеки, а сами пошли познакомиться с местными обычаями. Первым делом мы отправились посмотреть недостроенное здание кафедрала. Несмотря на свои внушительные размеры, собор терялся рядом с огромной скалой, на которой громоздились старые фортификации. Однако попасть к нему было легко: высокие церковные стены виднелись почти всюду. Пройдя по узеньким улочкам, мы без труда вышли на небольшую площадь у самой реки. Несмотря на то что, мы подошли довольно быстро, и утро было еще ранним, вся паперть собора уже была заполнена нищими, с которыми вел неравный бой брат-келарь, пытаясь прогнать калек увесистой палкой с золоченым крестом. На сие от портала невозмутимо взирал младенец Иисус. Как на троне, он с истинно царственным величием восседал на ладони своей каменной матери, окруженный пританцовывающими мучениками.
- Как ты думаешь, - с чем связана такая популярность святых Роха и Себастьяна? – спросил вдруг Рожэ.
- Покровители страждущих и воинов, полагаю… - растерялся я. – Кому еще идти в церковь?
-  Возможно!
- У тебя другая версия?
- Мне всегда казалось, что они заманивают прихожан, кокетливо оголяясь. Вот посмотри на Роха: он словно бы не язвы показывает, а свои икры… А про Себастьяна так я вообще молчу…
Я предпочел оставить это рассуждение без внимания, меж тем как к келарю на подмогу пришел еще и священник. Он, было, начал увещевать шумное собрание разумными доводами и даже казался весьма мирным, до тех пор, пока не ему самому не заехали. Быстро спрятав молитвенник, иерей начал наступление не словом, а делом.
Протиснувшись сквозь эту толпу, мы оказались в сравнительно небольшом, для крупного города, но тем не менее величественно зале, заполненном дымом свечей и кадильниц, который подсвечивали мягкие цветные лучи витражных стекол. Мощные круглые столбы, разделяющие зал базилики на три части, поддерживали изящные пучки колон, которые, вздымаясь верх, обрамляли окна и поддерживали ребра нервюр, что соединялись, подобно прутьям шатра и держали потолок, словно покрывало пластично облекающий своды. Все это завораживало.
- Как видно, собор довольно новый, - заметил Рожэ.
- Значит, деньги тут водятся!
- Если только их все не потратили на собор! Посмотри на алтарь!
В самом деле, алтарь заслуживал определенного внимания: несмотря на то, что створки его были закрыты, это была превосходная работа искусных резчиков и золотарей.
От созерцания "Божественной архитектуры" нас оторвал разговор двух монахов:
- Ты слышал, что творил брат Грегорио?
- Нет, а что?
- Ух, какие страсти…
Услыхав сии слова, мы тот час нырнули в тень и прижались к стене, чтобы нас не заметили. Монахи огляделись и продолжили:
- Ты знаешь, что из хора пропали два мальчика певчих?
- Да.
- А из города еще семь.
- А про это я не слышал…
- Так знай, что начали пропадать и бездомные и сироты и дети из деревень! А знаешь ли ты, что нашли у брата Грегорио в кельи?
- Нет
- Детский череп?
- Пресвятая дева!
- Да тише ты…я слышал, что поэтому настоятель и выслал его.
- Если об этом узнают, то многим из на придется не сладко. Приедет инквизиция, а ведь у нас все знают грешки самого настоятеля…
Монахи удалились, а Рожэ шепнул мне на ухо:
- Знаешь, я тут подумал, что не могли все деньги пойти на храм… у настоялся наверняка что-то осталось и для помощи неимущим!

Уже через час мы с Рожэ сидели на скале, высоко над собором и диктовали доктору Жюлю нашу «Epistula ad Notre Dame». Когда все было готово, мы отнесли письмо к настоятелю сего собора и украдкой удалились. В записке со всей деликатностью сообщилось, что «нам совсем не хочется, чтобы кардиналу Боккамеца стали известны грязные наветы о жизни брата Грегорио. Однако у нас совсем нет денег на то, чтобы пресечь эти беспочвенные слухи,.. если конечно в церковной казне не окажется лишних тридцать золотых, что, несомненно, могут спастись всех от бесчестия».
Через два дня мы нашли в указанном нами месте мешочек, в котором лежали две с половиной дюжины золотых монет – какие все же священники милосердные люди.

-7-

На оставшиеся от покупки аптеки деньги мы с Рожэ купили еды и расплатились с трактирщиком за проживание в его доме. Как бы то ни было, лучше не наживать себе лишних врагов!
Остановившись в той же гостинице еще на неделю, мы всерьез занялись поисками Анри. Единственное, что знал о нем Рожэ - это то, что Анри живет где-то на окраине. Наскоро перекусив, мы целыми данями ходили по загаженным навозом и отбросами из мясных лавок улицам Динана среди прохожих, которые смотрели на наши монашеские капюшоны, словно видели перед собой сарацинские колпаки. Страх!
Мы бродили с утра и до самого вечера так и не найдя никого, кто бы знал Анри или что-то слышал о нем. Да и как найти человека в незнакомо, пускай и не самом крупном городе, не зная о его жизни сейчас почти ничего? Мы подходили к торговцам, ростовщикам и даже к местным путанам (уж они-то всегда всех знают!) и нашли пятьдесят, если не больше, разных Анри: беззубых, хромых, косоглазых, глухих, новорожденных, стариков, выживших из ума, или не наживших оного, встретили двух докторов и даже одного студента из Болоньи… но все это были совершенно посторонние люди.
Друга Рожэ нигде не было. Голова шла кругом! 
На девятый день мы собирались отъезжать. И вот, когда мы в сотый раз обходили Динин, свершилось!
Мы шли по набережной, оглядывая суда, вспоминая истории моряков и путешественников, как вдруг прямо нам на встречу, весь закутанный в потрепанный плащ, важно вышагивал Анри, да-да тот самый Анри из Болоньи, уставившийся на Рожэ своими круглыми глазами.
- Анри! – закричал радостный Рожэ!
- Рожэ!.. Вот это встреча!
Последние слова Анри потонули в объятьях старого друга. Где-то с час они без умолке трещали, стоя на улице, а уже после Рожэ, был так любезен, что представил меня Анри и мы отравились в трактир.

Весь вечер Анри и Рожэ дули крепкое темное пиво и мило беседовали на разные отвлеченные темы. Когда я уже начал терять терпения (поскольку говорил в основном Анри), Рожэ наконец сумел изложить ему суть своего визита.
- Ну и дела! – удивился цирюльник. – Так значит, вы приехали специально ко мне? Что же ты молчал Рожэ!
Казалось, он был счастлив, как младенец и остаток вечера решительно не закрывал рта. Из той эпопеи, что Анри рассказал нам про себя, я могу отметить, что «при всей своей "Болонье"», он работал то сапожником, то портным, а теперь и вовсе он не имел постоянного жилья и работы. Узнав, однако, зачем мы пожаловали, он проявил явный интерес Мы предложили ему остановиться в нашем номере и он с удовольствием согласился.

На утро, после завтрака, мы провели Анри к загадочной реликвии свернутой в мешок с исподним Рожэ и посадили нашего ученого друга за изучение таинсвенных текстов, а сами, чтобы не мешать отправились за винцом. Успешно пройдя мимо сонного монаха дежурившего на входе в церковный погреб, мы достали несколько кувшинов отличного бургундского и походкой не вызывающей подозрения покинули обитель.
Хорошо быть монахом!

-8-

Дорога от сбора до гостиницы была не длинной, однако, мы вернулись домой лишь когда не небе появились первые звезды.
Анри отложив тексты, с важным видом вынес вердикт:
- Из всего, что я понял, я не могу вывести, что интересующая вас вещь, не имеет цены или не является реликвией, - осторожно выразился он.
- Я же говорил! – обрадовался Рожэ. – Сколько она стоит?
- Не представляю. Однако, - добавил Анри таинственно, - из-за таких вот реликвий люди порой теряют не только деньги, но и рассудок.
- Что это значит? - почти хором спросили мы.
- Это значит, что вы завладели заклятиями!
- То есть как? - удивился я. – Это что «гримуар»?
- Почти, - неуверенно сказал Анри. - Это схема того, как чертить некий ритуальный круг и текст, поясняющий какие слова читать при вызове демонов.
- Каких еще демонов? - с глупым видом спросил Рожэ
- А вот каких, Рожэ, здесь и изложено!
- И кому это нужно? - поинтересовался я.
- Тем, кто хочет подвязаться в магии, - усталым голосом пояснил Анри. - Демоны обучают мага различным искусствам и наукам: алхимии, астрологии, этике, логике, живописи, теологии, иностранным языкам или языкам птиц и животных,.. даже музыке и танцам, если нужно. В общем, чему угодно!
- Как в Болонье? - пошутил я.
- Не совсем! - сконфужено произнес Анри. - Демон не просто дарует знания или открывает тайны и обучает ремеслам, он может исполнять желания, порождать кровопролития, убийства, войны, вызывать бури, землетрясения… не один доктор богословия так не может, уж поверьте!.. Еще духи вызывают желание у тех кто нужен вызывающему…
- Думаю, многих наших клиентов это может заинтересовать! - заметил я.
- Некоторые демоны могут изменять облик людей…
- Некоторым из них и это бы не повредило, - добавил Рожэ.
- Еще духи даруют богатства и сокровища, - продолжал Анри, - помогают найти клады… Этого в Болонье я тоже не помню.
- Как интересно - сказал я.
- Ничего тут интересного нет, - возразил Анри. – У вас еще осталось вино?

-9-

Через неделю у нас в очередной раз закончились деньги. Все "священные реликвии", были проданы, остались лишь ароматные травы доктора, подаренные нам в качестве благовоний. Мы не видели другого решения, как только взять денег в долг и сбежать, но денег нам, увы, никто не давал.
- Кажется, мы прочно заработали себе репутацию жуликов в этм городе, - взгрустнул Рожэ.
- Не понимаю с чего бы… - иронично заметил Анри.
- Да, клиентов тут найти будет сложно, пора нам в дорогу, - резюмировал я.
Мы решили двинуться в Трир, где жил один знакомый нам алхимик из Лизьё, а потом, если дело пойдет так и вообще в Кёльн, где было много «ученых мужей» готовых отдать за странную находку Рожэ все что имели. Анри просьбе друга обзавелся пергаментом и начал прилежно копировать все причудливые закорючки с тряпицы в один кодекс.

Весь день мы шли по горной долине и к вечеру постановили разбить лагерь в одной из небольших пещер, куда крестьяне обычно загоняют скот во время гроз. Разведя там небольшой костер, мы перекусили парой ломтей черствого хлеба и уже собирались укладываться спать, как вдруг Анри пошептал:
- Кажется, я придумал…
- Что? - не понимающе пробормотал я.
- Кажется, я придумал, как найти деньги!
От этих слов мы уже немного приободрились.
- И как же? - спросил Рожэ.
- Надо найти клад! - сказал Анри.
А как все хорошо начиналось! Я всегда полагал, что разочарование куда губительней безысходности.
- С ума сошел? – вознегодовал Рожэ.
- А ваша тряпица на что?
- Там что указан клад? – Рожэ недоумевал.
- Кажется, наш друг решил использовать магию – со смехом заметил я.
- Ты что, шутишь? - в страхе вскричал Рожэ.
- Если бы все было так просто, уж наверное та цыганка из Льежа была бы сейчас королевой!
- Все не так просто, - запротестовал Анри, - иначе магия не была бы искусством!
Меня все это возмущало. Одно дело дурачить других, и совсем другое оказаться в дураках самому. Но Анри всё не унимался:
- Демон по имени Гласиалаболас обучает всем искусствам и наукам, но он же вызывает и кровопролития. Демон Раум примиряет врагов, а вот демон Сьер выполняет всякую волю мага. Его-то мы и «наймем» найти нам клад, - торжествующе провозгласил Анри.
Тут мне вспомнилась история, которую я тут же изложил друзьям, перед тем как лечь спать:
- Вспоминается мне рассказ, слышанный мною в то время, когда я только постригся в монахи. Я, однако, не могу ручаться, как за точность подробностей или его правдивость.


-10-

Жил лет двадцать тому назад некий юноша по имени Юбэр. Где именно он жил, мне к сожалению не известно, но сдается, было это ближе к Италии или Швейцарии. Юбэр был из благородной семьи, однако, бодучи третьим сыном, по традиции избрал духовную карьеру. Отучившись в семинарии, он быстро получил приход. Будучи от природы человеком умеренным, молодой священник вел размеренную жизнь, не позволял себе излишеств, каждый вечер молился, постился, когда нужно и вообще соблюдал все каноны праведности. Никто не знал за ним больших грехов и прихожане полюбили его и вскоре слава о молодом священнике распространилась на всю округу.
Вероятно, Юбэр так и жил бы своей тихой святой жизнью до старости, никого не трогая и спокойно вознося хвалу Господу, однако, как известно, у всякого человека, будь он хоть даже святым, у священника сыскались враги. Одним из них был некий аббат Франсис. Человек во всех отношениях недурной, Франсис, однако имел большей недостаток: он был до крайности завистлив. Этот порок часто толкает людей на самые отчаянные действия, так было и с этим аббатом, который порой даже в ущерб самому себе, не говоря уже о других, совершал самые ужасные вещи лишь из завести.
Меж тем, другом означенного Франсиса был кардинал Бонифас, муж, как известно, веселый и добродушный, но до крайности доверчивый.
Зная, что кардинал большой любитель поесть, аббат Франсис нарочно – adhibere aliquem cenae – пригласил Бонифаса на роскошный обед, где позволял себе лишь самое немногое. Заметив, это кардинал спросил:
- Дорогой аббат, сдается мне, что вас что-то тревожит, так вы сегодня молчаливы и понуры.
- Не знаю, ваше преосвященство, стоит ли говорить о таком, - с напускной скромностью начал Франсис.
- Полноте! – возразил Бонивас, отпивая вина, - я прошу довериться мне.
- Что же… Меня более всего тревожит, что не все священнослужители нашей епархии, так приятны, как нам кажется.
- Возможно, вы будите так любезны, и раскроете мне кто они? - спросил кардинал, обгладывая кость.
- Нет, простите, но я не могу, - с ложной твердостью заявил Франсис.
- Но я настаиваю, - заинтересовался кардинал, отложив кость.
- Ну что ж, вам я откроюсь, - с глубоким вздохом начал Франсис. – Меня очень смущает отец Юбэр.
- Вот уж никогда не подымал бы, что он может смущать - с непритворным удивлением сказал Бонифас и снова взялся за кость.
- Ваша правда. Потому я не хочу говорить, в чем его вина даже вам!
И действительно, сколько кардинал не выпытывал, в чем грези Юбера, Франсис так ничего и не назвал.
- Хорошо же, - произнес Бонифас лукаво. - Я немедленно смещу его с должности.
- Нет! - с комическим ужасом изрек Франсис, - Я прощу вас забыть мои слова и не предпринимать никаких дейсвий!
Даже наивный Бонифас, спрятавшийся за новой костью, недоверчиво посмотрел на аббата, однако тень сомнения уже запала ему в душу.
И вот, не прошло и пары недель, как Юбэру сообщили, что его покорно просят снять с себя полномочия настоятеля. Долго ломал молодой человек, что за прегрешения нашли за ним, ибо все кого он спрашивал, отказались говорить о них.
Нельзя сказать, что Юбер был человеком нескромным, однако определенное честолюбие было ему свойственно. Он неоднократно пытался вернуть пост, он даже обращался к самому Бонифасу, но тот, помня слова, Франсиса, был непреклонен. Меж тем, люди начали поговаривать, что, как известно, дыма без огня не бывает, и верно не спроста Юбэр был лишен сана.
Несправедливость, с какой обошлись с молодым человеком, зародила в нем обиду, которая, постепенно зрея, переросла в открытое презрение и ненависть к людям. Меж тем он продолжал служить в том же храме, где был вынужден работать допоздна, занимая самую ничтожную должность.
Лукавый подстерегает нас всюду. И вот возвращаясь домой почти ночью, Юбэр решился пойти на отчаянный шаг, и в одно мгновение сменив все, без исключения, планы, он повернул назад и отправился в мрачные городские задворки, где и днем-то бывать страшно.
В этом самом месте жиль известный в той округе колдун по имени Лион. Подойдя к дому Лиона лишь в десятом часу, Юбэр застал мага на месте.
- Здравствуйте, - сказал молодой человек, - Вы не могли бы мне помочь?
- Здравствуйте. Может быть и смогу, смотря в чем дело, - удивленно сказал Лион, оглядывая Юбэра.
Рассказав тот что у него за проблема, и заявив, что желает вернуть свой пост в церкви, сообщил, что не пожалеет денег в случае благоприятного исхода дела.
- Что же - протянул маг, - дело ваше сложное, хотя вам оно и может показаться простым…
- Уверяю, оно мне таким совсем не кажется, - пробормотал Юбэр. – Что я только  не делал, чтобы решить его, прежде чем идти сюда.
- Охотно верю… Я, однако, могу решить это проблему лишь с помощью черной магии, это вас не смутит? - спросил Лион с лукавой улыбкой.
Собравшись с духом, Юбэр, полагая, что искупит сей грех моллитвами, ответил положительно. Сговорившись, что встретятся в пятницу, Лион дал еще ряд указаний, и они простились.

Придя домой Юбэр, начал сомневаться в правоте своего поступка, однако на следующий день в храме ему задали еще больше работы и через пару дней он уже был твердо готов пойти на любые меры.
Весь пятничный день Юбэра клонило сон. Вечер выдался ненастным: на улице было темно, и шел холодней дождь. Однако к ночи тучи разошлись, и на небо вышла большая луна. Хотя юноша все еще колебался, прямо из церкви он направился к назначенному места встречи. Хотя Юбэр и дрожал от страха, он, перебарывая себя, шел намеченным курсом, повторяя слова "некогда не отступай!"
К ночи юноша уже вышел из городских ворот и обнаружил поджидавшего его колдуна, который не скрывал своей радости. Юбэр передал тому задаток, и они отправились в дорогу. Шли они долго, и Юбэр успел устать.
Прейдя на перекресток четырех дорог, они остановились. Юбэр с удивлением обнаружил там уже собравшихся зловещие на вид личностей, в количестве около пятнадцать. Они были облачены в белые одеяния, держали в руках зажженные факелы и пели каждый на свой лад какие-то стихи, на неизвестном Юбэру языке. Молодой человек, было, хотел сбежать, но маг, заметив это, остановил его, со словами "церемония еще не началась".
Главой всего сборища являлся гладко выбритый человек огромного роста с бледной кожей с мутноватыми и очень светлыми глазами, похожими на две маленькие луны, все это контрастировал с его темными, багровыми, почти фиолетовыми устами, он восседал среди сборища на троне из черного дерево с синей обивкой.
Жестом этот странный человек приказал Юбэру приблизиться. Когда тот подошел, сидящий начал говорить своим тихим и пение затихло. Неизвестный пообещал Юбэру помочь в исполнении его желание. Обрадованный столь любезным обращением, Юбэр уже начал благодарить его, но сидящей прервал бывшего священника словами:
- Я бескорыстно предлагаю тебе помощь, однако ты должен выполнить один незначительный пункт: все мною обещанное и тобою желаемое будет случится при условии, что ты, достопочтенный, отречется от христианской веры.
- Это ужасно! - воскликнул Юбэр
- А я не принуждаю, - заметил великан. - Я предлагаю!
 Юбэр согласился. Два весьма неблаговидных юноши со слащавыми улыбочками принесли пергамент  и чернила.
- Тогда напиши на пергаменте: "Отрекаюсь от Христа и Девы Марии".
Он написал эти слова запечатал документ своим перстнем.

На следующий же день Юбэра восстановили в должности, правда, я не могу сказать, что он был очень счастлив. После первого дня службы Юбэр начал вести себя не так как обычно, а уже на той же неделе его труп с завещанием в кармане нашли перед церковью.
Несчастный помешался и сбросился с колокольни.
В первой части того завещания, якобы, рассказывалась выше описанная история, а во второй, что он просит простить его, освятить святой водой его тело и похоронить в стороне от церкви, где обычно хоронили не христиан.

- Ну, как? - спросил я с улыбкой, закончив свой рассказ.
- Поучительно, - заметил Анри.
- Да, ты мастер травить байки, друг мой, - заключил Рожэ, - но лично я бы не стал прыгать с колокольни!
- А я бы не стал становиться священником, - прибавил Анри, - однако нам не придется отрекаться от Христа или еще кого-то. Напротив, судя текстам с вашей тряпицы, демонов лучше всего заклинать именами Бога.

-11-

Итак, Анри нас совершенно уговорил. Утром в воскресенье – день Солнца, которое по мнению автора тряпицы должно было «помогать в обретении деньги или поддерживать могущественных особ мира сего», мы начали "подготовку": завесив вход в пещеру чем попало и закрыв его как можно плотнее, мы прочли по несколько раз все известные нам молитвы, начертили мелом на стенах и потолке пещеры кресты и Тетраграмматон.
Поставив старый котелок в центре, Анри вписал его в пусть не ровную, но зато четко-очерченную пентаграмму, которую я опоясал кругом. Рожэ достал из сумки капну сильно пахнущих ароматических трав доктора Жюля и бросил ее в котел. Анри очертил на пыльном полу большой магический круг из двух полос, меж которыми поставил несколько склянок с водой. Вода была грязной, так как чистую в этих вестах было раздобыть непросто.
Когда все было готово, мы разожгли в котле благовонную кучу. У нас было три животворящих креста, "мощи святого Мавра", которыми можно было запустить в духа если он стане возмущаться, соломонова звезда на куске холста и настоящая святая вода из церкви. Словом все что надо.
Анри монотонным голосом начал читать слова на смеси латинского и Бог знает, какого еще. Стало совсем душно, травы начали коптить так, что потолок совсем почернел и нарисованный на нем крест покрылся черной сажей. Я, что было сил, дунули в котел, чтобы раздуть пламя. Зола полетел в глаза Рожэ и он случайно переступив через кольцо, нарушил одну линию круга. Анри втянул друга за руку в круг и восстановил его, все это время не выпуская из рук полотнища и продолжая читать. Мне показалось, что все идет как-то не так.
В пространстве пещеры стало так душно, что не было места для воздуха. Голова начала кружиться, но Бог милостив, в таких местах часто бывают внезапные сквозняки так произошло и в этот раз. Ода из жердей у входа отошла в сторону, открыв просвет, который обеспечил некоторую циркуляцию воздуха и мне стало легче.
Закончил чтение словом "Аминь", Анри стал заклинать духа второй раз. Ни что не менялось лишь сделанная из моего плаща занавеска у входа в пещеру мирно покачивалась из стороны в сторону. После второго, а затем и третьего безуспешного раза настала пора мне читать мою часть, я долго учил ее до того и уже хорошо знал наизусть.
Меж тем, пещера снова начала наполняться дымом и голос у меня охрип, я начал угрожать духу, надпись имени которого держал в руках готовый сжечь ее, что символизировало то, что если он не появиться, то будут обречен на вечные муки в аду.
"Ох – дух Солнца,
Ужасным Судным Днем, морем стеклянным, Именами Тетраграмматон, Адонаи, Агла и Иегова, заклинаю тебя так, как ты не исполнил наши приказания, ныне гореть тебе в адских муках, кипеть в котле, вариться в масле, пока саму суть твою будут поедать иные демоны. Но я милостиво взываю к твоему благоразумию, пока не кинул я имя твое в огонь, выполни мою волю и удались, не причинив вреда ни человеку, ни животному..."
Не успел я довершить начатого, как понял, что в глазах у меня потемнело. Вокруг пеленой висел густой дым, по которой блуждали тени и отсветы, то ли от предметов и огня, то ли еще Бог знает чего. Дым щипал мне глаза, и они слезились. Не осознавая, что происходит, я рухнул на пол. Анри и Рожэ захохотали и на мгновение мне показалось, что за ними в глубине пещеры стоит склонив голову жуткий маленький мальчик и выпученными глазами смотрит сквозь меня… Далее я ничего не могу припомнить.

-12-

Утром я проснулся от яркого света из окна. Жерди с тканями попадали вниз, и дым совершенно рассеялся. Я встал. Переступил через кольцо все еще нарисованное на песке, я вспомнил о вчерашнем.
Оглянувшись, я с ужасом увидел перед собой лежали два бездыханных тела. Лица Анри и Рожэ были искривлены от ужаса и покрыты такими глубокими ссадинами и царапинами, что я едва их узнал. Ощупав свое лицо, я понял, что вроде бы цел.
Посреди полотна с заклинаниями зияла большая прожженная дыра, а само оно валялась за пределами круга. Ни залы, ни углей в котле не было.

Гамбург, 2006