Сирялос

 

Январь плавно перевалил за свою веселую половину, благополучно преодолев длинную череду праздников и выходных.  Вечерело.  В тусклом свете уличных фонарей сверкали мелкие снежинки, они тихо ложились на стылую землю, покрывая ее мягким пледом.   
За столиком в самом углу практически безлюдного в этот час кафе «Пегас» сидели и беседовали четыре человека.
Вольготно развалившись, на угловом  диване восседал хозяин заведения Александр Леонидов. Одет он был в дорогой костюм европейского бренда. А его лаковые туфли блестели так, что в них можно было разглядеть, как в зеркале, потолок огромного зала кафе, который сегодня осветили новыми люстрами, специально привезенными по заказу из Китая.  Рядом с ним вокруг большого стола из массива дуба, в удобных креслах расположились его одноклассники Вячеслав Николайкин, Ложкина Ольга и Гринева Галина.
Судя по тому, что ваза с конфетами была наполовину пуста, а возле Николайкина скопилась приличная горка  фантиков и кожуры мандарин, компания вела беседу достаточно долгое время.
- А помните, как мы практически всем классом на математику не пошли? Нас потом еще на общешкольной линейке отчитывали – Александр окинул взглядом всю компанию.
-   Ну, как же не помнить, ты Саша, всегда мог за собой пол класса увести, уже тогда авторитет имел – Ложкина, хлопая накладными ресницами, смотрела прямо в глаза однокласснику.
- А я столько раз уроки пропускал и школу прогуливал, что  всего и не упомнишь –  пробормотал Николайкин, уплетая очередную мандарину.
Все посмотрели на Галину. Помнит ли она этот эпизод?
В этот момент раздался телефонный звонок.  Галина вытащила из сумки смартфон и объявила всем: - «Борька звонит». Она  отвернулась от компании, прикрыв рукой ухо, чтобы уловить слова говорящего.
– Ждем, ждем! Не уедем, не переживай – она положила телефон на стол и обратила свой взор на компанию.
– Говорит, минут через пятнадцать будет, просит не расходиться.
– Да мы и не собирались, –   Вячеслав, окинул взглядом всю компанию, словно ища поддержки своим словам.
Александр эффектно выпустил несколько колец сигаретного дыма:
– Я у себя дома!
– А мне вообще торопиться некуда – пупсик на работе приехать сможет не раньше чем через час, мы с ним решили у Саши поужинать,  нам нравится здешняя кухня, – желая угодить хозяину, с натянутой улыбкой на лице произнесла Ольга.
Галина промолчала.  Дома ее ждали дети и внуки… Хорошо, что борщ успела сварить, да такой, как им нравился: чтоб ложка стояла!  Но Борьку ей все равно хотелось дождаться, тем более, он обещал сюрприз преподнести. Галина протянула руку к столу и  взяла телефон, посмотрела на часы, потом перевела взгляд на входную дверь, наверное, в надежде, что именно сейчас в этот момент появится Борис.
Жестом руки подозвав официанта, Александр велел принести еще по чашечке кофе для гостей. Давно же они не виделись, друзья-одноклассники! Наконец-то собрались вместе, чтобы обсудить, как будут отмечать юбилейную дату окончания школы: тридцать пять лет с момента их выпуска.
Назвать собравшихся костяком класса не то, чтобы нельзя, костяка в классе и не было никогда, просто эти четверо и опаздывающий на сбор пятый –  единственные, кто остался жить в городе.  Судьба разбросала двадцать шесть человек, что остались в классе, на момент окончания школы, по огромной стране, и все попытки соединить в одно целое  больше десяти человек  за  прошедшие годы ни разу не увенчались успехом. Но в этом году Александр взял на себя инициативу и предложил провести банкет в своем кафе. Отчасти ему хотелось показать бывшим одноклассникам, кем он стал за эти годы, и уровень своего дохода в том числе. Конечно, для этого придется немного посуетиться, но, если удастся заманить в кафе еще и параллельный класс, то, как говорится, игра стоит свеч. Доход от такого мероприятия, всегда перекрывает недельную выручку.
За четыре года владения «Пегасом» и более тридцати лет в бизнесе он научился считать деньги и вести дела так, чтобы всегда оставаться с прибылью, чего нельзя было сказать о сидящем рядом Николайкине.  Всю жизнь Вячеслав был, как говорится на вторых ролях. Мальчик на побегушках у того же Леонидова. Еще со школьной скамьи он всегда пытался быть рядом с Сашкой, буквально навязывая ему свою дружбу.  Леонидов же в свою очередь покровительствовал размазне Славке, тем самым поднимая свой авторитет, как в его глазах, так и в глазах одноклассников. Прошли годы, но в этой связке мало что изменилось. Славка успел два раза жениться и оба раза развестись. Сейчас он жил на съемной квартирке и большую часть зарплаты отдавал на алименты. Александр всегда держал его на коротком поводке, а тот был готов выполнить любую работу даже за самое скромное вознаграждение. Нужно отметить, что при всех своих недостатках Вячеслав был очень добрым и ранимым человеком. Все об этом знали и по-своему жалели его.
Ольга Ложкина могла бы сегодня и не присутствовать, но  у мужа был свой интерес в бизнесе Леонидова, поэтому она пришла на встречу и сразу заявила Александру, что останется с супругом на ужин.  Занимающий высокую должность в городской администрации,  муж вот уже несколько лет собирал дань с кафе и ресторанов. А Ольга играла роль посредника в этих отношениях, что устраивало хозяина заведения, хотя он терпеть не мог ее толстого, слащавого и обманчиво добродушного муженька. Зато сама Ольга чувствовала себя чуть ли не владычицей морскою.  Ее пупсик, как ласково она называла на людях своего неимоверно раздавшегося в ширь супруга, денег на свою Лёлечку не жалел, поэтому и щеголяла она всегда в новых нарядах с гордо поднятой головой. Вот и сегодня появилась в кафе в ярко-красном вечернем платье, и короткой норковой шубке.
Совсем по-другому выглядела четвертая участница посиделок. Галина Гринева, в девичестве Пономарева, первая красавица и лучшая ученица класса, в свои пятьдесят с небольшим стала потрепанной серой мышкой.  Повседневные джинсы, вязанный собственными руками свитер, вместо прически –  закрученный резинкой хвост. В дополнение ко всему, совсем нелепо смотрелись огромные солнцезащитные очки. Вся компания знала, что под очками Галка скрывает свежий фингал, от руки любимого муженька, уехавшего вчера в рейс.
– Нет ребята, что ни говори, а жизнь интересная штука, – затягиваясь сигаретой констатировал хозяин заведения. –  И прожить ее надо так, чтобы после тебя след остался, если не на всей планете, то хотя бы в этом городе.  Как ты думаешь, Оля, я прав?
– Конечно прав, вот мой пупсик тоже об этом говорит, мол, что бы такого сделать, чтоб стать почетным гражданином города? – Ложкина мечтательно подняла глаза, рассматривая огромную люстру под потолком.
Леонидов тоже инстинктивно посмотрел вверх, окинув хозяйским взглядом дорогие люстры. Как же достала Олька своим «пупсиком», будь он неладен! Собственного мнения нет…  Цаца, троечница несчастная! Выскочила удачно замуж и думает теперь, что лучше всех. Ему очень хотелось поставить ее на место, но он промолчал.
– А я вот даже не думал, что нужно свой след оставить, –  робко подал голос Николайкин.
– Да ты, Славка, и так в этой жизни наследил, –  Леонидов отхлебнул кофе из изящной фарфоровой чашки. – Сколько ты детей женам своим оставил?
Поперхнувшись кофе, Вячеслав, долго откашливался, краснея и недоуменно поглядывая на своего покровителя.
– Троих, –  наконец выдавил он. –  А дети тут причем?
– Вот и я говорю, дети-то тут причем, если ты их только делать научился, а воспитывать не собираешься. Тем более, детей у тебя пятеро!
– Моих трое. Петька с Ольгой у Тамарки и Катюшка у Аньки. Хотя Тамаркину старшую я, как свою, люблю. Да и Анькиного пацана тоже воспитывал, он меня даже папой называл.
– А теперь, дурень, на всех алименты платишь, –  хихикнула Ложкина.
Леонидов сбил пепел с сигареты и пристально глянул на Ольгу, отчего та испуганно прикусила язык: не сболтнула ли чего-нибудь лишнего? Кто их, мужиков, разберет, может, он и сам не без греха?  Но, нет, Александр, не таков: осторожный, расчетливый…  Хвастался, что сын скоро свое кафе на трассе откроет, хотя еще учится на четвертом курсе университета.  Дочь с зятем тоже в деле, скоро внуки подрастут, и они дедов бизнес унаследуют. Вот сегодня с Ложкиным вопрос по участку земли возле трассы будет решать. Мечтает открыть сеть ресторанов «Леонидов и Ко». Звучит, однако! Ольга толкнула локтем задумавшуюся о чем-то подругу:
 –  А ты, Галя, чего молчишь?
– Да, я что? –  вздрогнула Галина и в который раз посмотрела на экран телефона, где неминуемо отсчитывали минуты жизни электронные часы. – Я свой след уже оставила, у меня трое детей, невестка и двое внуков.
Ольга достала сигарету и чиркнула зажигалкой, пытаясь скрыть улыбку. Ну, да, большие достижения! У нее тоже есть дочь, но разве сейчас речь о детях? Она хотела возразить, но вмешался Леонидов:
–  Главное, не сколько у тебя детей, а что ты им после себя оставишь. Вот что своим детям Славка оставит, кроме копеечных алиментов, он им даже на праздники подарки никогда не дарил.
– Дарил! Старшему даже велосипед купил, –  обиделся Николайкин.
Хозяин кафе рассмеялся так, что его слышно было слышно даже в самом дальнем углу просторного банкетного зала, а Ложкина, презрительно взглянув на Вячеслава, изящным жестом стряхнула пепел в хрустальную пепельницу и снова глубоко затянулась сигаретным дымом.
– Вот и я говорю… Самое главное, детей в люди вывести, образование дать, на хорошую должность пристроить.
– А я думаю, что самое главное –  детей воспитать, так, чтобы они настоящими людьми выросли! –  вдруг подала голос Гринева. Все недоуменно обернулись к ней, а та выпрямила спину и, расправив плечи, решительно продолжала: –  Ведь счастье не в должности, и не в деньгах, а в том, чтобы стать хорошим человеком.  Как раньше говорили: «Человек с большой буквы»!
На минуту все замолчали, ошарашено глядя на одноклассницу.
– Скажешь тоже! –  Ольга метнула взгляд в сторону Александра, ища у него поддержки. –  Ты, Галка, в школе все романами зачитывалась…  Книжки-то и запудрили тебе мозги про человека с большой буквы.  Вот даже замуж за Гринева вышла, потому, что у него фамилия красивая, как у героя из «Капитанской дочки». А толку-то что?
– При чем тут фамилия? Любила я его и сейчас люблю.
Ее слова невольно вызвали смех у всей компании. Ольга, фыркнув, чуть не уронила сигарету.
– Ага, и он тебя любит! От его любви ты очки не снимаешь весь вечер. Потому как любовь его у тебя на лице вся написана.
Галина покраснела.  Слезы выступили на глазах. Слава Богу, что их скрыли темные стекла очков.
–  Представь себе, любит!  У него бывают срывы на нервной почве, потому что работает на износ, семью тащит…  А  мое лицо ты не тронь, тебе с него воду не пить!
Чтобы успокоиться,  Галина снова поглядела на часы. По виду женщины можно было понять, как тяготит ее этот разговор.
Леонидов чувствовал, что назревает ссора, и пытался подобрать слова, чтобы как-то разрядить обстановку. Николайкин в это время молча пил кофе, не обращая внимания на женскую перепалку. Его очень задело замечание Александра о детях, но перечить богатому другу было совсем не в его интересах.
Казалось, атмосфера в зале была накалена до предела, еще одно слово –  и вспыхнет пожар. Но тут распахнулась входная дверь, и на пороге появился Борис Скворцов.  Смахивая с шапки-ушанки мелкие снежинки, он приветственно помахал рукой собравшимся и, не раздеваясь, направился прямиком к их столику. Его серая болоньевая куртка и джинсы с обвисшими коленками наверняка видали не один сезон, небогатый гардероб дополняли большие желтые ботинки и огромный полиэтиленовый пакет с красными розами.
– Извините, братцы, малость задержался. Я к вам прямиком из издательства. Забрал свой новый роман, вот! –  он достал из пакета книгу и положил ее на стол.
Одноклассники молча уставились на толстый томик в красном переплете с золотым тиснением, не зная, как выразить свое отношение к событию.
– Красивая обложка… –  наконец выдавил Леонидов.  Осторожно взяв книгу, он взвесил её на руке и, не раскрыв, отдал Славке.
Николайкин подобострастно принял фолиант, понюхал его, глубоко втянув воздух ноздрями и констатировал:
 –  Новенькая, пахнет красками. А чего это название такое странное  – «Сирялос»?
Борис оживился, словно ждал этого вопроса.
– Ну так Солярис-то уже был, а вот обратно его никто еще не придумывал!
Он с улыбкой посмотрел на друзей, сидящих за столом, ожидая, что они еще что-нибудь спросят, но никто не проронил ни слова.
 – Хендай, что ли? – недоуменно процедил Вячеслав, передав книгу Галине.
Теперь уже Борис с удивлением посмотрел на одноклассника.
– Какой Хендай? Планета-океан, Солярис! Ты разве в школе Лема не читал?
Ложкина демонстративно затянулась сигаретным дымом и выпустила его в сторону Николайкина, небрежно заметив, что он вообще никогда ничего не читал.
– Оля, а ты разве куришь? –  Борис снял куртку, повесил ее на спинку стула и сел за стол.
– Она еще и пьет! –  улыбнулся Леонидов и поманил к себе пальцем официанта.
– Только, если в карты проиграю, –  пытаясь продолжить шутку, усмехнулась Ложкина.
– Боря, ты что будешь, чай, кофе или, может, по коньячку? –  спросил Александр на правах хозяина.
– Только чай, и, если можно, без сахара, ты же знаешь, Сань, завязал я с этим делом.
– Да брось ты, выпивка не узел, завязал –  развяжем.
 – Нет,  я свое море, наверное, уже выпил, да мне еще сегодня к детям в клуб ехать.
– Тоже мне нашел оправдание, детский клуб, ты лучше честно скажи, что тебе жена ультиматум поставила. Весь город знает, что из-за твоих запоев вы чуть не развелись. Ты, Боря, там в клубе детям сказки можешь рассказывать, а мы про тебя все знаем, –  Ложкина с ехидцей посмотрела прямо в глаза однокласснику.
Борис смолчал. Была в словах Ольги горькая правда, и он очень не хотел сегодня поднимать эту тему. Грехи разгульной молодости, слабая воля и его пристрастие к спиртному чуть не разрушили его семью, но последние несколько лет Борис старался не пить даже на праздниках, может быть, именно благодаря ультиматуму супруги.
– Наше дело предложить, а ваше отказаться, –  Александр кивнул официанту –  Костя, ты все слышал, давай чайку гостю, да погорячее.
Борис поудобнее сел в кресло и посмотрел на окружающих. Ему очень хотелось снова перевести разговор на тему о своем романе. В пакете у него лежало еще три экземпляра книги, которые он специально привез для того, чтобы подарить одноклассникам.  Он до последнего держал в тайне выпуск этой книги, считая ее самым удачным своим произведением. Но он снова сдержался и спросил, зачем ребята собрались и что от него требуется.
Леонидов, не скрывая легкого раздражения, которое, казалось, без всякой причины закипело в нем, когда он увидел книгу Бориса, напомнил, что скоро первая суббота февраля. Непонятная досада все больше охватывала его. Разве Борис забыл, что приближается вечер встречи одноклассников?  Ах, да, ему не до того было, он ведь писатель, не то, что они, простые смертные…  Все более раздражаясь, он бубнил о том, какую трудную работу взяли на себя девчонки по поиску одноклассников, имеющих возможность и желание присоединиться. Не без хвастовства Александр объяснил Борису, что тоже в стороне не остался: предоставил свое кафе, и сам деньги соберет на банкет. Надо лишь подсчитать, во что это обойдется на одну персону. Кто не сдаст –  пусть в школе под лестницей пиво пьет, вспоминает молодость. А вот подарком для школы заниматься некому. Леонидов на секунду замолчал и посмотрел на Бориса взглядом, не терпящим возражений:
–  Может, ты возьмешься? Только учти, одной своей книгой не отделаешься, уважаемый писатель!
Борис вспыхнул, но быстро овладел собой.
– Ладно, попробую у Марины Павловны узнать, что им в первую очередь надо. А на подарок кто будет деньги собирать?
–  Галина, кто же еще?
Все разом повернули головы к Гриневой. Кому еще такое дело поручить, кроме нее? Она практически домохозяйка, работает парикмахером, клиентов прямо у себя дома  принимает. Галина в это время заинтересованно листала книгу Бориса. Казалось, что тема разговора её совсем не волнует.
– Ну, раз мы все порешали, может быть, я пойду? –  Скворцов поднялся и посмотрел на экран старенького смартфона.
– Ну что же ты, Борька, даже с друзьями чайку не попьешь? – хозяин кафе еще более вальяжно развалился на диване. –  У нас тут разговор серьезный идет о смысле жизни.  В кои веки встретились поговорить, пофилософствовать, а ты в бега.
– Да у меня в семь вечера –  заседание литературного клуба в отделе молодежной политики! Дети ждать будут, я же им сообщил, что роман сегодня получу. Они по этому поводу торт купили,  вот там чайку и попью.
– Типа с нами тебе чай пить западло, –  Николайкин исподлобья посмотрел на Бориса.
Скворцов замер и напрягся, всей кожей чувствуя неприязнь одноклассников.
– Нет, это смешно… Где ты, и где литература? –   небрежно произнесла Ложкина. – Да еще и клуб в молодежке! Я вот не понимаю, куда смотрит управление образования, как они тебя до работы с детьми допустили, ты же Боря –  инженер, твое дело чертежи рисовать и гайки крутить. Да к тому же, алкаш.  Ладно бы ты литературный институт окончил, регалии имел, можно было бы тебе и простить мелкие грешки.
Жестокие слова били наотмашь. Вот уж не ожидал Борис услышать их именно сегодня, в такой счастливый день!
– А то, что он уже четыре книги издал тебе мало? –  Галина раскрыла роман на первой странице, достала из сумки ручку и подвинула книгу к Борису, давая ему понять, что ждет автографа, но автор, казалось, ничего не замечал.
–  Ну и что, что четыре книги написал? Да я вот захочу, тоже книгу напишу, –  не унималась Ложкина. –  Он даже в Союзе писателей не состоит.
–  Ну ладно вам, раскудахтались сороки! –  прикрикнул на женщин Леонидов и повернулся в сторону Бориса: –  Ты вот, писатель, растолкуй нам, валенкам… В чем смысл жизни?
Скворцов снова присел за стол. Нервно потирая руки и с трудом подбирая слова, медленно заговорил:
– Боюсь, в двух словах это объяснить не смогу. Каждый по-своему смысл жизни понимает. Один живет для себя, любимого, хочет весь свет увидеть и все в этой жизни попробовать, другой ради семьи и детей живет, и все ради их блага делает. Как говорится, на вкус и цвет товарищей нет. Вот нас тут пятеро и у каждого, наверное, свой смысл жизни.
– И я о том же… Каждый в этой жизни должен после себя след оставить – дом построить, сад посадить, детей вырастить, им в этой жизни старт дать и  благосостояние обеспечить.  А то помрешь невзначай, а детям даже похоронить тебя не в чем, –  Александр посмотрел в сторону Николайкина так, что все сразу поняли, на что он намекает.
– Ну, я с тобой Саня, не совсем согласен, –  Скворцов уже втянулся в разговор и, казалось, забыл о том, куда спешил три минуты назад.  – Ты говоришь, сад посадить и детям жизнь обустроить, а я думаю, что детей прежде всего воспитать нужно, чтобы они людьми выросли, с деньгами или без, это уже другой разговор.
– Ну не скажи, Боря, не скажи! Когда тебе есть, что детям завещать, они тебя и любить будут совсем по-другому.
Борис покачал головой и задумался.  За что любить? За деньги? Ему не только по зомбиящику, а из жизни были известны случаи, как дети отцовское наследство по частям делили. И наплевать им и на братьев родных, и на сестер, главное – больше кусок от пирога урвать.  Устроят пышные похороны, цветы, венки слезы, а потом ложки-вилки делят. И на кладбище раз в год появляются, чтобы все видели, как они родителя своего почитают.  Нет…  Если ты в детей душу вложил и научил их жить по чести, и совести, то они даже, не имея за душой ни гроша, тебя по-человечески похоронят и будут на могилку ходить не потому, что надо, а потому, что душа просит.
– Вижу, что не согласен, –  не дождавшись ответа, Леонидов недовольно махнул рукой. –   Вы, писатели, все о душе, да о совести. Ну вот скажи мне, такой совестливый, ты какой след о себе оставишь в этой жизни? Что ты такого сотворил, о чем твои дети смогут после твоей смерти говорить?
– Гору пустых бутылок он после себя детям оставит, –  Ольга опять вставила свое язвительное словечко в разговор.
– Я им Сирялос оставлю.
– Книжку эту? – Леонидов ткнул пальцем в лежащую на столе книгу.
– Не книжку, а то, что в книжке… –  видно было, что Скворцову хотелось хоть капельку поведать собравшимся о своем новом романе. –  Я, ребята, выдумал новый мир, планету, сад Сирялос, где жизнь, как в райском саду Эдема.  Живут люди в свое удовольствие, занимаются любимым делом, а природа им за это дает все, что им необходимо для жизни. И там полная свобода для творческой самореализации, планета художников, поэтов, певцов и музыкантов.
– И что, на твоей планете ни ресторанов, ни кафе нет, если там одни тунеядцы живут?
– Почему же нет, есть, только там все бесплатно, и каждый хозяин ресторана, он же повар, пытается гостям новое блюдо приготовить, такое, чтобы оно было вкуснее, чем у других. А за это он от планеты получает энергию жизни и все для этой жизни необходимое.
– Это что же получается, один возле плиты весь день возится, а другой стишки пишет, а планета всё преподносит им на блюдечке с голубой каемочкой и всем одинаково?
Борис рассмеялся. Что за непонятливые люди! Ну почему же одинаково, совсем нет! Планета оценивает твое эмоциональное состояние и эмоциональное состояние твоих друзей и близких, и чем больше ты им отдаешь, тем больше получаешь. Это же просто совсем, это же, как любовь. Чем больше ты любишь, тем больше любят тебя, и соответственно жизнь твоя может быть вечной если ты всегда делишься с миром позитивной энергией, планета дает ее тебе во много крат больше и наоборот. Приготовил плохой обед для гостей  –  получи к карме минус…
Одноклассники недоверчиво слушали, каждый думал о своем.
– Ну ты, Боря, сказочник, – Александр посмотрел на всех собравшихся и остановился взглядом на Галине. –  Вот ты говоришь, это как любить. Посмотри на Галку, она тоже утверждает, что своего Петьку без ума любит, а он ей вот свою любовь под глазом на память оставил и в рейс уехал. Разве это соответствует твоей формуле, что чем больше любишь, тем больше получаешь.  Нет, брат. Я тебе так скажу, фигня это все, любовь и сказки твои фигня. Миром правят деньги и не всегда тот, кто больше отдает - больше получает. Тут своя философия.
– Ну, фигня так фигня, пусть об этом читатели судят, –  Борис еще раз посмотрел на часы –  пора мне, ребята, дети ждут. А насчет подарка я позвоню, как разузнаю. Ну и вы не молчите, если что надо я всегда готов, телефон у всех есть. Сколько надо денег, я сдам.
Он поднял с пола пакет, посмотрел на собравшихся еще раз, снял со спинки стула куртку и хотел было направиться к выходу.
– Боря, а ты ничего не забыл? –  голос Галины прозвучал так неестественно тихо и нежно, после напряженных дискуссий о смысле жизни.
Борис посмотрел по сторонам, проверил карманы, ключи на месте, телефон тоже. Посмотрел в пакет, там еще лежало три экземпляра его романа, которые он хотел подарить своим одноклассникам, неужели Галина намекала ему именно на это? Но сейчас Борису не хотелось этого делать, поэтому он так же тихо произнес:
 –  Да вроде ничего…
– А автограф Боря? –  Галина еще ближе подвинула раскрытую книгу к краю стола –  Может, я тоже хочу, чтобы у меня твой след остался.
Борис взял ручку и мелким, но размашистым почерком вывел в правом нижнем уголке страницы: «На добрую память, моей подруге Гале Гриневой, от автора. Живи долго и счастливо, с уважением, Борис».
В этот момент у него зазвенел телефон. Он взял трубку и услышал голос одной из своих учениц по детскому клубу: «Борис Николаевич, у нас все готово мы вас ждем!».
– Да, Лера, я скоро буду, минут пять, десять максимум. Ставьте чайник. –  И, на ходу, одевая куртку, махнул рукой одноклассникам. –  Ну, все, я побежал!
Минуты две за столом висела гнетущая тишина, каждый думал о чем-то своем и не находил слов для продолжения разговора.
– Силярос, говоришь, –  Леонидов взял в руки книгу, быстро пролистал ее и положил на стол поближе к Галине.  –  Умная планета, говоришь… Нет брат, умнее людей на этом свете существ нет. И мы тут не фантазиями живем, а нормальной земной жизнью, где и любовь, и деньги, и смерть все в одном флаконе. А ты вот попробуй на этой планете свой след оставить, этот мир сделать лучше, а не выдумывать что-то там в воспаленном воображении.
– Вот и я говорю, не все у него с головой в порядке, –  тараторила Ольга, поглядывая на Александра.  –   Алкаш, белочку неоднократно ловил, а ему детей доверяют! Надо пупсику сказать, пусть с начальником управления образования эту проблему порешает, негоже такому человеку детей учить, чему он их научить может?  Я же правду говорю Саша?
– Ну, ничему дельному он точно не научит. Детей жизни нужно учить, а не Силяросы писать. Жизнь, она такая штука: ее зубами нужно выгрызать. Не так просто в ней свой след оставить, тут постараться надо.
– Вот и я говорю, не просто –  подал голос Вячеслав, –  нам уже всем шестой десяток пошел, а хвастаться-то особо и нечем.
– Это кому как, –  Ложкина достала из сумочки пиликающий айфон последней модели, прислонила его к уху и томным голосом произнесла: –  Да, пупсик, мы еще здесь, да, конечно, любимый… Саша просил нас остаться на ужин, у него к тебе пару деловых вопросов. Да, дорогой, жду, –  она положила айфон обратно в сумочку и совершенно другим голосом произнесла фразу, которая была адресована Николайкину: –  А тебе, если хвалится нечем, то нечего тут за всех отвечать. Уж мы-то свой след сами как-нибудь оставим.
– Да не парьтесь вы насчет этого, а то наследите так, что и ступить будет некуда. –  Галина взяла книгу, положила ее в сумку и встала из-за стола. – Скворцов за вас ваш след оставил давно и навечно внес ваши имена в историю нашего городка.
– Как это –  давно внес? –  Александр поднялся с дивана, смешанные чувства бурлили у него внутри, но он уже не был настроен на дальнейший разговор, да и муж Ложкиной должен был подъехать с минуты на минуту, а ему хотелось переговорить с ним без посторонних глаз и ушей. –   Что-то я не слышал о такой новости.
– Вот так и внес, как говорится, легким росчерком пера, просто, ребята, книги его нужно читать, они все о нас написаны, о тебе Саша, о тебе Оля, и о тебе Слава, все его романы о нас, о нашей дружбе, на этой планете или на той выдуманной, какая разница. Мы рано или поздно все умрем, а его книги останутся, и вот там мы точно будем жить вечно.  Вот такой Сирялос.
Галина повесила на плечо видавшую виды сумку и медленно пошла к выходу.