Генриетта Генриховна

   У него была одна знакомая... поэтесса...
   Нет, гас-па-да... Вы меня неправильно поняли. Знакомых у него было много. Может быть, даже очень много. Может, порою очень и очень много. Ну то есть ровно столько, чтобы вполне хватало для периодического снятия нервного мужского напряжения в неоновых московских буднях разноцветной российской действительности. Знакомых, повторюсь, хватало А вот знакомая именно поэтесса была в единственном числе, сиречь в неповторимом одинаре, то бишь выступала штучным творческим товаром, ну то есть одна-одинёшенька жила-была... поэтесса... А что? Она же - поэтесса. Ей нужно уединение. И поскольку умом она была одинёшенька, стало быть, и жила она одна.
   Тем не менее, поэтессе надо было отдать должное, потому что была она поэтессой не лишь бы, не напоказ, не внаглую и уж тем паче не демонстративно. Поэтесса не имела ничего общего с теми чопорными, жеманными, экзальтированными дамочками, которые для внеочередного пребывания у микрофона выбирали самые лучшие по немыслимости наряды, чтобы, соответственно, потом у беззаветно благодарного зрителя хоть что-то да и оставалось в памяти.
   Поэтесса отличалась от оной публики кардинально. То есть она умела читать вживую. Вы не ослышались, гас-па-да! Поэтическая нестарая покамест женщина действительно умела читать вживую. То есть... Для прочтения нетленных творений ей не нужен был смартфон, лист формата А4, блокнот, ученическая тетрадка и даже непочатая бухгалтерская книга поэтессе не надобилась на фиг, а всё потому что читала поэтесса вживую.
   Надо Вам заметить, что оные - сиречь окололитературные дамочки - как под копирку владели одним беспроигрышным ходом. 
\\