87. Просвещение о тьме

Псалмы – это послания для тех, кто в них нуждается и их принимает. При пропускании псалмов через душу многое становится ясным. А то, что остаётся неясным, раскрывается проникновением в духовные смыслы стихов, «зашифрованные» в образах этого мира.

Послание 87.

"Песнь. Псалом Сынов Кореевых. Начальнику хора на Махалаф, для пения. Учение Емана Езрахита."

«Маскил Эймана Эзрахи» – так переводится еврейский текст. «Маскил» означает просвещённый, «уразумевший». То есть, перед нами продвинутое размышление, содержащее назидание, а «петь маскил» – это просвещение, выраженное особым образом, от сердца, и проникающее как песнь.

Еман – левит, сын Иуды (1 Пар. 2:4), был известен своей мудростью. Он же был главным певцом, названным прозорливцем царским, или пророком слова Божьего (1 Пар. 25:5).

"Господи, Боже спасения моего! днём вопию и ночью пред Тобою:
да внидет пред лицо Твоё молитва моя; приклони ухо Твоё к молению моему,
ибо душа моя насытилась бедствиями, и жизнь моя приблизилась к преисподней."

«Боже спасения моего» звучит ярким лучом света, но сразу же после света наступает тьма – мучительное, невыносимое состояние. И днём, и ночью Еман взывает к Господу, но не получает ни облегчения, ни ответа.

Он вопит к имени Всевышнего «Богу спасения» – он ожидает спасения, как бы не было всё плохо.

Он «муж молитвы» – из тех, кто себя посвящает молитве, и особенно когда страдает, ибо написано: «Злостраждет ли кто из вас, пусть молится».
Сурово испытывались именно наилучшие Божьи святые и служители. Дух не всегда сможет поддержать человека в слабости, а кто может подкрепить поражённый, ослабший дух?
В молитве его утешение, но, несмотря на ревностное моление, он продолжает страдать. Казалось бы, он за чертой отчаяния. Он объят святым страхом – страхом Божьим, страхом оказаться недостойным и упустить милость спасения.

"Я сравнялся с нисходящими в могилу; я стал, как человек без силы,
между мёртвыми брошенный, – как убитые, лежащие во гробе, о которых Ты уже не вспоминаешь и которые от руки Твоей отринуты.
Ты положил меня в ров преисподний, во мрак, в бездну."

Он видит себя умирающим и рисует мёртвые образы, передающие брошенность, отринутость вплоть до бездны преисподней, ниже – некуда.

Такое мрачное состояние может быть только у того, кто видел свет – благоволение и любовь Божию. Тьма после света неминуемо вызывает угнетённость, и человек чувствует, что Бог забыл его, что он отринут даже от надежды на Его помощь. Он чувствует, что всему этому может быть только одно объяснение: Бог гневается на него, и его накрывают волны Божьего суда.

"Отяготела на мне ярость Твоя, и всеми волнами Твоими Ты поразил меня."

«Сэла!» в еврейском тексте псалма свидетельствует о духовном значении передаваемого образа.

«Отяготела на мне ярость Твоя» – как ёмко это передаёт тяжёлое бремя, под которым он слабел и был близок к отчаянию. Волны накатывают одна за другой так, что трудно прийти в себя после тяжёлого удара одной, так как за ней следует другая.
Под такими ударами даже чада Божьей любви иногда могут почувствовать себя чадами гнева, и никакая внешняя проблема не сможет быть для них так же тягостна, как подобное осознание.

"Ты удалил от меня знакомых моих, сделал меня отвратительным для них; я заключен и не могу выйти."

Когда мы в беде, то утешаемся присутствием рядом тех, кто любит и сочувствует нам. Они были – и теперь их нет, но Еман не обвиняет их в предательстве, неблагодарности, а жалуется Богу, понимая, что всё от Всевышнего. И осознаёт, что должен нести это испытание с покорностью божественной воле, как и Иов, и слова обоих перекликаются: «…знайте, что Бог ниспроверг меня и обложил меня Своею сетью... Братьев моих Он удалил от меня, и знающие меня чуждаются меня... Он преградил мне дорогу, и не могу пройти, и на стези мои положил тьму» (Иов 19).
 
"Око моё истомилось от горести: весь день я взывал к Тебе, Господи, простирал к Тебе руки мои."

Когда молитвы остаются без ответа, начинает представляться, что они бесполезны.
Но так как псалмопевец не видит возможности исправить эту ситуацию, то покоряется ей – и это слышится в данной строке. Давая выход скорби через рыдания, мы облегчаем обеспокоенный дух, искренние молитвы и слёзы всегда идут рядом: «…так говорит Господь, Бог Давида, отца твоего: Я услышал молитву твою, увидел слёзы твои» (Ис. 38:5)

"Разве над мёртвыми Ты сотворишь чудо? Разве мёртвые встанут и будут славить Тебя?"

Здесь снова звучит «Сэла!», указывающее на духовное значение сказанного.

Для иудея ветхозаветных времён, живущего по закону, смерть означала забвение. Считалось, что Бог уже не вспоминает мёртвых, лежащих во гробе. Мёртвые тела считались нечистыми, и становился нечистым «Любой, кто прикоснётся к трупу, к мёртвой душе какого бы то ни было человека» (Чис. 19:13), «и не могли совершить Пасхи в тот день» (Чис. 9:6).
В Ветхом Завете совершенно нет упоминаний почитания мёртвых тел, и Новый Завет свидетельствовал, что «Бог не есть Бог мёртвых, но живых» (Мф. 22:32). И там, и там жизнь противопоставляется смерти. С приближением к Богу человек очищается, и чем более очищается – тем он ближе к Господу. Удаление же от Бога ведёт к смерти, и «всё мёртвое весьма далеко от Него».
Это указывает прежде на то, что понятия жизни и смерти выходят за пределы явлений земных, материальных. Жизнь физического тела и смерть как прекращение его функционирования – это «внешняя составляющая». Если же выделить духовные значения изложенных в Писаниях внешних событий и сакральных взаимоотношений, то в них подразумевается понятие «духовно мёртвых», – не имеющих духа. Мёртвость, отсутствие духа полностью прерывает какие-либо отношения с Богом, который управляет через Дух, и в триединстве сущности Своей есть Дух.

"или во гробе будет возвещаема милость Твоя, и истина Твоя – в месте тления?
разве во мраке познают чудеса Твои, и в земле забвения – правду Твою?"

«Разве расскажут в могиле о милости Твоей и о верности Твоей – в преисподней? Разве будет известно во мраке чудо Твое и справедливость Твоя – в стране забвения?» – так говорит прямой перевод еврейского текста.
Такие же слова говорил Иов: «Не увидит меня око видевшего меня; очи Твои на меня, – и нет меня… прежде нежели отойду, – и уже не возвращусь, – в страну тьмы и сени смертной» (Иов 7:8; 10:21), а его случай был более чем показателен.

Удалившиеся души могут продолжать познавать Божьи свойства и ощущать их благость, умершие тела – безусловно нет. Но духовно мёртвые никак не могут ни принять Божье, ни воздать Ему.

И Еман на явном контрасте, на противопоставлении удручённости и надежды учит просить оживления – духовного оживления:

"Но я к Тебе, Господи, взываю, и рано утром молитва моя предваряет Тебя."

Нужно принять решение продолжать молиться постоянно и с раннего утра. Верою вознестись выше скорби, выше слабости. Утро – это символ рассвета и обновления после ночной тьмы, когда многое скрытое раскрывается.

"Для чего, Господи, отреваешь душу мою, скрываешь лицо Твоё от меня?"

В этом вопрошении и звучит слово, являющееся ключом к духовному смыслу сего послания Емана Езрахита – СКРЫТИЕ, когда Господь покидает твою душу, скрывает Своё лицо. «Для чего, Господи»?

"Я несчастен и истаеваю с юности; несу ужасы Твои и изнемогаю."

В прямом переводе еврейского текста вовсе не говорится о давности и юности, и о том, что человек несёт ужасы. Звучит так: «Измучен я и умираю, переношу ужасы Твои, боюсь!».
Человек Божий не несёт ужасы, а переносит – в смысле испытывает и выдерживает, и боится гнева Божьего зная, что предстоит предстать своим ничтожеством пред Его величием.

"Надо мною прошла ярость Твоя, устрашения Твои сокрушили меня,
всякий день окружают меня, как вода: облегают меня все вместе."

То, что устрашения Божии сокрушили и окружили, как вода, может иметь не только образ давления и непреодолимости, так как в не прямом, а в духовном смысле вода есть свойство очищения, она может нести всеобъемлющую любовь, жизненную силу отдачи. И тогда это звучит как напоминание, что «всё от Него». «Сзади и спереди Ты объемлешь меня, и полагаешь на мне руку Твою» – напишет Давид в псалме 138.

«Сзади и спереди» – то есть и в сокрытии, и в раскрытии, и только Он властвует, и тот, кто постигнет это – всё поймёт. «Сзади и спереди» – зло и добро, а сверху этого – Его рука.

Да, Творец всемогущ и вездесущ, Он вне времени и пространства, но! – Он ЧРЕЗВЫЧАЙНО близок к человеку, даже так, что Давид всем существом ощущает, и от всего сердца восклицает – «Ты объемлешь меня».
Ярость, устрашения – это тоже лишь ощущения, возникающие в свойствах человека, какие свойства – такие и ощущения. Но всеми Своими воздействиями, многие из которых людьми воспринимаются как злые, Творец ведёт к исправлению и очищению – для чего? Для приёма в себя, в своё сердце силы любви – до достижения подобия с Ним.

"Ты удалил от меня друга и искреннего; знакомых моих не видно."

Вот и здесь синодальный перевод несколько искажает смысл первоисточника, в котором звучит: «Ты удалил от меня любящего и друга, знакомые мои – тьма».

Зачем Бог заставил всех любящих и друзей оставить страдальца? И тот остался с тьмой, и во тьме не увидеть никого, на кого можно опереться.

Если Всевышний удаляет любящих и друзей, более того – если знакомство с другими душами уводит во тьму, то конечно это основание рассматривать всё как суровое испытание.

Но зная, что рука Божья соделала это, нужно стремиться пройти достойно испытание, ведь только через преодоление даётся приобретение новых исправленных свойств.

Всевышний приводит к состоянию, когда человек трясётся от страха и не знает, что делать. В голове проносятся самые мрачные мысли, сердце обуревают желания куда-то уйти, спрятаться – как будто всё это для того, чтобы он почувствовал себя в безнадежном состоянии. «Для чего, Господи»?

Лишь тогда в его душе возникает настоящая молитва. И никак по-другому. Учителями было сказано: все врата молитв закрыты, кроме «врат слёз», и как бы человек ни просил, ничего ему не поможет. Только когда он плачет, как ребенок, от бессилия, от безнадежности, исчерпав абсолютно все свои возможности, – тогда Господь помогает ему. 

Прилагающий все усилия сохранить веру, несмотря на то, что ужасно страдает, в любых состояниях направляющий себя на то, что всё происходящее с ним, в нём, вне его, является управлением Бога, и продолжающий уповать на Него, добивается вознаграждения: в конце концов, Творец раскрывается.

И раскрывается, что все плохие, ужасные состояния на самом деле были благими, исходили из любви и были направлены именно на то, чтобы он постиг совершенство.

А не желающий держать себя в мысли, что всё исходит от Творца, который через людей, через страдания, через всевозможные воздействия исправляет и готовит к вечности, – в итоге лишается света и духа, остаётся наедине с самим собой, со своими мерзостями и безумием.

Таков духовный порядок: нельзя ощутить благость Бога и получить в явном виде благодать, если находишься в противоположном Ему свойстве – в самости. Мы можем ощутить Его и быть услышанными Им только по мере подобия свойств.
Исходя из чего, Господь как бы вынужден вводить нас в отрицательные состояния, вызывая душевные муки и скрываясь.

Для человека состояние скрытия Творца воплощается как зло, как наказание и страдание, ведь он теряет всякую опору и входит в состояние чёрной тьмы, в самое низшее из состояний с ощущением близости смерти. В «ночи изгнания» не раз покажется, что смерть уже наступила – ведь сама наша жизнь «уподобится преисподней». Но на самом деле это наши собственные заблуждения и грехи «не позволяют» Господу совершить для нас уготованное Им… Он вынужден ждать нашего полного возвращения и исправления, чтобы в тот же час прекратить эту ночь.

Именно Он это делает, как сказано: «Делающий тьму и Творящий свет». Тьму мы ощущаем всё более жуткой, чтобы наконец вознамериться выходить из неё и раскрывать вместо неё свет – Творца.

Поэтому тьма, которую ощущаем, – это и спасение, и наше движение всегда только из тьмы. Потому и сказано: «нет света без тьмы». Именно тьма является для нас пространством, в котором раскрывается Бог и Высший мир!

Именно это позволяет наконец-то осознать, что только Творец может помочь. И человек всегда должен стараться идти по пути слияния с Ним, чтобы все его мысли были о Нём. И даже если он находится в самом ужасном состоянии, когда, вроде бы, не может быть падения большего, чем то, которое он сейчас ощущает, – он должен пытаться не выходить из-под власти Господа.