история Колымы 2

                ТАУЙСКИЙ  УЧЕНИК
     Ветер, ярившийся над Охотоморьем*, гнал густые облака снежной крупы, мелкой, холодной и колючей, словно иглы.
     Человек, тащивший за собой гружёные нарты, низко пригибал голову, стараясь уберечь лицо от укусов метели: «Чётрова пурга (там были эпитеты и по крепче)!» За спиной у него, в кожаном чехле, была двустволка, на поясе, в замшевых ножнах, внушительных размеров нож. Не то, что бы он выбился из сил – ходить пешком по снегу на дальние расстояния он привык. Опять же снегоступы у него  хорошие… Да и метель была средненькая, по местным меркам. Но он, в общей сложности, протопал уже больше сотни вёрст и впереди еще столько же (ну, может быть чуток по меньше), а идти по снегу, таща за собой нарты с грузом, плюс, выше минус тридцать термометр не показывал, занятие не из приятных…
     Человеку не везло. Из эвенского селения Армань он вышел с малым запасом продовольствия: «Угу, дали мне те хвостатые тунгусы** толкушку***; токмо слабовастая енто еда… А я им жизни спас…»
По дороге в долину речушки Молотар**** наш герой собирался поохотиться, чтобы, как говорится, не поститься. Однако, из-за сильных холодов и глубокого снега ушли из этих мест дикие олени; а это отразилось на других животных – волки голодали. Несколько дней назад они перетаскали всех ездовых собак путника… И теперь наш герой, часто богохульствуя, сам тащил сани, шагая по снежной целине к намеченной цели.
     Когда метель на несколько минут стихла, скиталец заметил небольшую долину раскинувшуюся на пути ручья, по руслу которого шёл. Ледяная тропа уходила в чащу малорослых сосен (проще говоря -кедрового стланика). «Фу-у-у! Слава Тебе, Господи! Послал укрытие. Топливо, костёр, отдых! Чёртова непогода, не осилить те русского мужика! Кишка тонка.» Ободрённый путник быстрее зашагал к долине низких сосен.
     Человек этот был житель села Тауйск*****, ученик доктора. В 1881-1883 гадах на Крайнем Северо-Востоке свирепствовала эпидемия оспы, уносившая сотни человеческих жизней и так жиденько заселённой территории. Особенно страдали аборигены – коряки, якуты, юкагиры, чукчи, эвены и эвенки. Их косила болезнь просто как траву…
     При всех своих минусах царская администрации края старалась бороться с эпидемией. Требовала вакцину от центра (Санкт-Петербурга). И вакцину прислали. Много для этого было сделано Православной Церковью и отдельными меценатами, впрочем, и правительство нашло какие-то денежные средства для дальней окраины империи. Докторов и фельдшеров в крае не хватало, и тогда администрация решила остановить эпидемию следующим образом.
Врачи обучали делать прививки против оспы всех желающих (сейчас таких людей , по западному,  называют – волонтерами): священников, солдат, мещан, купцов и их детей, казаков, крестьян, наиболее смышлёных туземцев. И те ходили от селения к селению, от кочевья к кочевью спасая людей…Таких оспопрививщиков прозвали в народе УЧЕНИКАМИ. Пользовались они среди простого населения большим уважением (да и власть придержавшие смотрели на них с позитивом).
_______________________________________
*Охотоморье – побережье Охотского моря.
** хвостатые тунгусы – национальная одежда коренных жителей селения Армань украшалась раздвоенным хвостом, сделанным из оленьей шкуры.
***толкушка – аборигенная пища, состоящая из смеси ягод и рубленного багульника, сдобренная тюленьим жиром.
****р. Молотар (эвенское название) – ныне река Магаданка, протекающая по территории города Магадан.
***** Тауйск – одно из первых русских поселений на побережье Охотского моря. Упоминается в архивных документах со второй половины XVII века.
                -*-
     Метель усилилась. После того, как тауйский ученик скрылся в чаще промёрзшего северного леса, прошло несколько долгих минут. И вот в туманных хлопьях снега появились тощие волки. Хищные, смертельно опасные звери вытянулись в цепочку, идя по следу человека. Они двигаются бесшумно и решительно. Глаза их кровожадно сверкают; из открытых пастей торчат страшные жёлтые клыки. От серых преследователей пугающе веет смертью…
    Налетел очередной мощный порыв злого студёного ветра; волки исчезают среди крутящихся облаков снега. Бесконечный хоровод снежных хлопьев…
                -*-
     Тем временем тауйский ученик нашёл удобную поляну и укрылся среди карликовых (3-4 метра высотой) сосенок. Снег здесь был рыхлый, глубокий. Выбрав подходящее место в гуще деревьев, русский тщательно утоптал его своими широкими снегоступами и поспешно сложил костёр из сухих сучьев. Буря (вернее, пока, сильная метель) продолжала бушевать, но снежные хлопья были слишком легки, чтобы загасить огонь. Прошло не больше трёх минут, а костёр разгорелся ярким пламенем, изредка шипя, когда в него залетали неосторожные или дерзкие снежинки.
     Набрав большую охапку хвороста, тауйский ученик сложил его подле костра. Затем развесил на ветвях пару оленьих шкур, устроив над собой покатую крышу. Вскипятив котелок воды, оспопрививщик отогрел в ней мороженный кусок толкушки и с аппетитом поел. Согревшись, путник, одетый в меховые эвенские одежды, откинул за спину капюшон. Причёска у сорокалетнего крестьянина-лекаря была чудной: половина головы выбрита от уха до уха…То был своеобразный вызов мужчин его фамилии власть имущим. Около века назад, когда деда ученика «переводили» из Оренбургской губернии на Крайний Северо-Восток, в целях избежания побега с маршрута, того обрили подобным образом, как и десятки других принудительно переселявшихся на Дальний Восток крестьян. Придя на место колонистам, естественно, разрешили поменять причёску на традиционную. Но дед нашего героя оставил бритый затылок. Так же поступили его сыновья. А теперь и тауйский ученик продолжал хранить дедовский вызов.
    Хотелось курить и хотелось мяса. Ни того, ни другого не было: «Чёрт!» Метель усиливалась, грозя превратиться в жестокую бурю, которая могла продолжатся несколько дней; охотится в такую погоду бесполезно. Оставалось ждать…А ждать наш герой умел, как и всякий коренной житель этих мест. Он считал себя русским, однако если разобраться в его родословной – складывалась следующая картина: бабка у него была чистокровная якутянка (правда, крещеная); мать – на половину корячка (но тоже крещёная)… К стати, жена у него была на половину юкагирка (разумеется, крещёная)…Они считались русскими…И внешне он был типичный русский человек: русые волосы, аккуратно подстриженная окладистая борода, круглое славянское лицо, прямой, чуть вздёрнутый нос. Наличие туземной крови сказалась в том, что роста он был не большого (коренные аборигены Крайнего Северо-Востока в подавляющем большинстве низкорослые) и усы у нашего героя росли плохо…   «Ну, что ж. Дождёмся когда метель поутихнет.» -думал тауйский ученик. Боятся русскому было нечего, так как прошла почти семница* с тех пор, как он столкнулся с волками, сожравшими его собак…К тому же он предполагал, что серые хищники отправились на поиски исчезнувших диких оленей…Делать ему тоже было нечего. Тепло, более менее сыт. На расстоянии менее сотни вёрст находится стойбище оленеводов-тунгусов…Предстоящая встреча с людьми радовала: «Избавим от смертельной хвори и этих инородцев!..Ладно, вздремну чуток.» Он натянул на себя меховое одеяло и приготовился ко сну, уверенный в том, что привычка заставит проснуться как раз в тот момент, как костёр начнёт гаснуть. В последний момент, уже засыпая, он пододвинул к себе чехол с ружьём: «Бережёного Бог бережёт!..»
     Тауйский ученик спал, а буря по-прежнему бушевала над его убежищем, засыпая мелким сухим снегом притаившихся поблизости серых четвероногих бандитов.
________________________________________
* семница (устаревшее русское) – неделя
                -*-
     К сожалению, человек неправильно представлял себе поведение волков. Если бы он догадался, что те всё время осторожно следили за ним, то поступил совсем иначе…
      Эта волчья стая хорошо знала людей, боялась их…Но ела, когда не было чего-нибудь другого и более доступного. Они были ещё не по-настоящему голодны, и у них ещё не хватало мужества открыто напасть на преследуемого путника.
     Волки боялись человека, его взгляда, его громкого властного голоса. Их пугал его странный и какой-то опасный запах. Они страшились его таинственной силы, с помощью которой он невидимо поражал их с большого расстояния. Серым, четвероногим бандитам хотелось БЫ бежать по следам стада диких олений…Но оленей не было, а голодный желудок неумолимый владыка; и им ничего не оставалось, как плестись за одиноким тауйским учеником. К тому же волки знали, что на пути, по которому идёт человек, всегда можно чем-нибудь поживиться, ибо он никогда не съедает целиком того, что убивает.
                -*-
     …Лекарь-крестьянин соскучился по дому. Хотелось увидеть жену и ребятишек, похлебать домашнего варева, выпить чарочку другую с приятелем (казачьим урядником). Перед глазами проплывало его небогатое, но такое родное селение: полтора десятка невысоких русских изб; весьма добротная ясачная контора*, обнесённая забором, выставленным треугольником; дальше – баня, казачья казарма, часовня, а затем, два десятка бревенчатых юрт осевших в селе якутов и коряков, ещё более приземистых чем русское жильё. «Эх, скорей бы уж до родимой хаты!» Слёзы навернулись на глаза оспопрививщика, когда он вспомнил о своей младшей: «Взрослеет девчушка и дерзит матери…А ведь родимая кровинушка…» Он шмыгнул носом: «Однако чёй то я расчувствовался, как баба!»
     Метель не прекращалась. Ещё пару раз собирал охапки хвороста тауйский ученик. ЖДАТЬ. «Ох, ты ж, Боже мой! Семейный человек, а мотаюсь по дикому краю как бобыль…» -мысли ленивые: « Хотя, с другой стороны, премию мне начальство положит; инородцы за лечение  меха подносят; так что будет у нас вторая коровёнка – сие не абы как…» Снова клонило в сон. Протяжно, прямо по-волчьи, злобно завыл студёный ветер.
______________________________
* ясачная контора – место сбора дани с аборигенного населения Дальнего Востока в царскую казну.
                -*-
     Стая волков обезумела от голода и запаха пищи, идущего от костра человека. Хищники, забыв осторожность, всё ближе и ближе подбирались к лагерю лекаря-крестьянина. Их было шестеро. Вьюга-метель и не думала прекращаться. Темень ночи и снежные смерчи. Гнутся под порывами ветра утонувшие в снегах деревья. Холодно, но бывает и холоднее в этих краях…
                -*-
     Тауйскому ученику, спавшему под меховым одеялом, вдруг пригрезился страшный сон…Он проснулся с громким криком, увидев, что не лежит, а стоит на одном колене и, как безумный, борется за свою жизнь. Ошарашенный мужик вцепился обеими руками в горло какого-то огромного мохнатого монстра, клыки которого на расстоянии одного жалкого вершка* от его лица. Горячее, тяжёлое, зловонное дыхание зверя пророчило человеку СМЕРТЬ. С чудовищным усилием ученик отшвырнул от себя извивающегося мускулистого страшного врага, полоснув ножом, выхваченным из ножен. Но в тот же миг волна лохматых, зловонных людоедов навалилась сзади. Катающийся по снегу клубок тел. Визжа от ужаса, кусаясь, разя ножом направо и налево русич дотянулся до своей двустволки. Выстрел дуплетом, через чехол, отшвырнул обезумевшую стаю. Уцелевшие волки испуганно скулили, расползаясь по кустам.
     Кровь на снегу. Серые бандиты побеждены – убит вожак с двумя самыми сильными сподвижниками.
-Ха! Кого сожрать хотели, зверюги лютые ?!! Кишка тонка, серые! Не одолеть вам русского мужика!
________________________________
*вершок – старая русская мера длины, равная 4,4 см.

                Февраль-Март 1998г. Магадан
             Октябрь-Ноябрь 2020г. Стерлитамак (последняя редакция)

(глава романа-летописи "Из предыстории Магадана", Книга III)