Испытание судьбой

   Во многом наша жизнь зависит от случайных обстоятельств. Если мы откроем словарь русского языка С.И.Ожигова на слове "СУДЬБА", то первое его значение - "СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ". А в качестве примеров приводятся: "Судьба столкнула нас с тобой. Какими судьбами?"
   Лично у меня создалось такое впечатление, что наш жизненный путь кем-то или чем-то предопределён. То ли это - расположение звёзд на небе во время нашего появления на свет, то ли это - воля Вселенского разума (сиречь - Бога). А, может быть, и то и другое вместе взятое.
   Во всяком случае мы в своей жизни часто подвергаемся проверке на соответствие той "матрицы", которая в нас занесена в момент появления на свет. И всякое несоответствие в значительной степени усложняет нашу дальнейшую жизнь.
   В подтверждение этих рассуждений хочу рассказать о своей молодости, а точнее о взаимоотношениях с женским полом, которые складывались не вполне ординарно. Нельзя сказать, что я боялся девушек. Совершенно нет. До знакомства со своей будущей женой я уже успел подружить с тремя девушками, хотя "близости" они не допускали.
   Да я и не настаивал на этом. Так что половую близость я познал только после свадьбы, как впрочем и моя жена. И было мне тогда 22 года. Не исключаю, что это было заложено в моей "родовой матрице". Ибо я не испытывал из-за этого каких-то неудобств. И даже полагал, что мы с женой сохраним верность друг другу до конца жизни.
   Однако по настоящему судьба решила испытать меня в 1975 году, когда мне пошёл 29-й год. Создалось такое впечатление, что судьба в этом году поставила надо мной целую серию опытов. Вот о них-то я и хочу рассказать в хронологической последовательности.

     *

   Была весна 1975 года. Только что отпраздновали 30-летие Победы. В Ленинграде, где я проходил службу в качестве инженера техчасти полка, на площади Победы открыли мемориал, посвящённый прорыву блокады города. Сразу после празднования Дня Победы меня направили в командировку в город Полтава, где на ремонтном заводе мне предстояло принять радиостанцию Р-363 и оформить акт приёмки.
   А уж отправка его в Ленинград была задачей завода. До Харькова я добрался на поезде "Ленинград - Симферополь", а потом до Полтавы - на электричке. Мне хватило каких-то пары часов, чтобы проверить работоспособность радиостанции и оформить документы о приёмке. После этого я пешком отправился на вокзал. По дороге полюбовался монументом в честь Полтавской битвы. И на электричке доехал до Харькова.
   На вокзале в воинской кассе собралось довольно много военнослужащих. Я в ту пору был всего лишь старшим лейтенантом, а перед окошком кассы столпилось несколько полковников, которые имели право на первоочередное получение билетов. Поэтому, когда объявили о наличии мест на ленинградский поезд, я не решился расталкивать полковников, а стал ждать, когда они наконец-то предоставят возможность и другим подойти к окну.
   И вот когда мне такое право предоставилось, кассирша начала сокрушаться, почему я не обратился к ней раньше, а теперь ленинградский поезд ушёл. Видя моё глубокое разочарование, она сказала:
   - Берите билет на мурманский поезд. До Волхова оплатите плацкарт, а от Волхова до Ленинграда доберётесь на электричке.
   Я согласился с превеликим удовольствием, тем более, что оплату произвёл по воинскому перевозочному документу. Кассирша оформила мне билет в купейный вагон на нижнюю полку.

   Поезд "Симферополь - Мурманск" проходил через Харьков в ночное время. Поэтому, когда я открыл дверь своего купе, там был полумрак - подсвечивалось купе синим светом ночной лампы. Быстро оглядевшись по сторонам, я понял, что кроме меня здесь находится женщина. Несмотря на то, что верхняя часть её тела была скрыта от моего взора тенью от столика, освещённая нижняя часть своими формами выдавала в ней стройную женщину.
   Я был несколько смущён тем, что заговорить и хотя бы представиться не мог - ведь женщина спала. Поэтому тихонько разделся и юркнул под одеяло. Однако женщина не спала и сама разрешила эту проблему. Она медленно поднялась и пошла в туалет. А когда вернулась, то заговорила:
   - Видимо нам придётся ехать вдвоём, давайте знакомиться. Меня зовут Анной, а еду я в Мурманск.
   - Называйте меня Володей, а еду я в Ленинград.
   - Но наш поезд не заходит в Ленинград.
   - Да, я планирую выйти в Волхове, а до Ленинграда добраться на электричке.

   Нет смысла подробно передавать наш разговор. Мы проговорили весь остаток ночи и весь день. Из разговора я понял, что она разведена, но в Мурманске у неё сын-школьник, который сейчас с бабушкой. В Крыму она отдыхала в санатории. Там было всё хорошо, вот только не удалось познакомиться с "хорошим мужиком". Когда она говорила об этом, то как-то внимательно и испытующе смотрела на меня.
   Да так, что у меня мороз пробегал по коже. Конечно же я не "пень какой-нибудь трухлявый" - я всё понимал. И где-то в глубине души у меня "скребли кошки". Однако, как говорится: "и хочется, и колется, и мама не велит". В данном случае верх взял принцип, которому я решил следовать всю свою жизнь.
   Во время разговора я старался быть максимально внимательным к Анне: частенько клал свою руку на её кисть и поглаживал её, на какой-то станции вышел на перрон и купил пирожки, печенье и лимонад. Однако чувствовалось, что всё это её не радует. А когда в Бологое к нам в купе подсел мужчина, несколько старше меня, Анна переключилась на него. Мне где-то в душе даже было обидно за такое её перевоплощение.
   Анна как-будто перестала замечать меня, сосредоточив всё своё внимание и обаяние на этом мужчине.
Однако ничего не поделаешь - мои убеждения требовали жертв...

     *

   После возвращения из командировки я проводил жену с дочкой к родителям на всё лето. Думал заняться обустройством новой квартиры, которую перед праздником получил в новостройке. Однако моим планам не суждено было сбыться. В начале июня меня вызвал командир части и предложил поехать в командировку в периферийное подразделение, где мне впоследствии предстояло занять должность заместителя по технической части.
   Предложение командира я воспринял как приказ и уже через пару дней летел в Мурманск. Воинская часть дислоцировалась на границе с Норвегией поблизости от города Никель. Туда я доехал на автобусе и сразу приступил к выполнению задания командировки, которое в общем-то заключалось в ознакомлении с обязанностями по новой должности и оценке состояния боевой техники.
   По возвращении из командировки я ушёл в очередной отпуск за 1975 год. Отпуск проводил с семьёй на турбазе в живописном уголке Черноземья. Думал по возвращении из отпуска сразу же отправиться в Заполярье. Однако судьба вновь распорядилась по-своему. Мне приказали принять подразделение обеспечения, так как его командир поступил в академию. И ещё целый месяц я "командовал" самосвалами, тракторами, грузовиками, мастерскими и складами.
Но через месяц всё это закончилось и я отправился на поезде "Ленинград - Мурманск" в заждавшееся меня Заполярье.

   Когда я вошёл в купе, то там уже размещалась моя попутчица с двумя девочками. Я подождал, когда они разложат свои вещи и переоденутся по-дорожному. Затем то же самое проделал и я, только переодеваться не стал, а так и остался в парадной форме. Я только снял и повесил на плечики китель. Нам с женщиной предстояло ехать на верхних полках, а девочкам - на нижних. Познакомились. Женщину звали Эльвирой, а её дочерей - Катей и Машей. Разговорились. Они возвращались после летних каникул девочек в Мурманск.
   Сразу же выяснилось, что их папа, муж Эльвиры, ушёл в поход на полгода, так как был капитаном дальнего плавания. Видно было, что разница в возрасте у девочек была небольшая. Максимум - год или два. Поэтому они вели себя как закадычные подружки: или "щебетали" что-то, поджав под себя ноги на верхней полке, или играли в шашки.
   Мы же с Эльвирой устроились напротив друг друга за столиком у окна и говорили, говорили, говорили... За окном проплывали прекрасные пейзажи Карелии. Впервые я увидел Онежское озеро и Петрозаводск. А дальше - леса и озёра, озёра и леса. И так до Беломорска. Где-то за Беломорском была длительная стоянка. Причину нам не объяснили, да нас это и не интересовало.
   Почти все пассажиры высыпали из своих вагонов. Небо было пасмурным. Море штормило. Все как заколдованные смотрели на пенящиеся свинцовые волны, с шумом накатывающиеся на прибрежные валуны. Дул сильный северный ветер. Я заметил, как Эльвира ёжится под своим лёгким халатиком. Сняв с себя парадный китель, я накинул его на плечи попутчицы. Она благодарно посмотрела на меня, а я крепко обнял Эльвиру за плечи.

   У Эльвиры было очень милое и благородное лицо. Ещё ночью, когда я неожиданно проснулся из-за грохота проследовавшего мимо товарняка, я долго не мог уснуть и всё любовался красивыми чертами лица Эльвиры. Она спала на правом боку лицом ко мне и, по всей видимости, что-то очень приятное снилось ей - на её губах застыла улыбка.
   Своей очаровательной внешностью Эльвира напоминала мне какую-то актрису или телеведущую. Однако я не мог вспомнить - кого именно. Время от времени я ставил её на место своей жены и даже ловил себя на мысли, что мне больше подходит именно Эльвира. Однако, внешность внешностью, а вот какая она в жизни? Это была загадка "за семью печатями". В конце концов меня успокоила мысль, что "коней на переправе не меняют".
   После Кандалакши в вагоне оставались только мы. А когда поезд проследовал мимо озера Имандра, Эльвира велела девочкам собирать свои вещи и переодеваться. И когда те ушли в туалет, Эльвира сказала:
   - Вов, послушай! Я приглашаю тебя к себе в гости. Девочки сразу же убегут к своим подружкам. И мы останемся вдвоём.
   - Эля! Но ведь мне уже сегодня надо объявиться в части.
   - Ничего страшного не случится, если ты завтра рано утром на автобусе выедешь в Никель.
   Я надолго замолчал и думал, думал, думал... Наконец воинский долг победил и я сказал:
   - Нет, Эля! Поверь - я очень хочу, однако изменить воинскому долгу не могу.
   Поезд подходил к мурманскому вокзалу.
   - Очень жаль! - сказала Эльвира и с детьми пошла на выход.

     *

   Я дал возможность Эльвире с дочками выйти из вагона первыми, а затем сам спустился на перрон. Мои попутчицы стояли невдалеке и смотрели в мою сторону. Вдруг громкоговоритель объявил на всю станцию, что поезд на Никель отправляется с последнего пути. Мне ничего другого не оставалось, как помахать рукой Эльвире и, размахивая чемоданом, броситься вдогонку за своим поездом.
   К моему счастью поезд ещё не успел набрать скорость и я заскочил в последний вагон. Пройдя через почти пустые два вагона, я оказался в своём. Нашёл своё купе и открыл дверь. За столиком у окна сидели напротив друг друга молоденькая мама и её дочка лет трёх-четырёх. Я поздоровался и представился.
   - Ольга! - представилась мама. - А вы до какой станции едете? До Печенги?
   Видно было, что Ольга разбиралась в дислокации воинских частей на Кольском полуострове.
   - Нет, - ответил я. - До Никеля.

   - Значит, мы - попутчики! - обрадовалась Ольга. - Судя по петлицам, вам - на Сопку?
   К тому времени я уже знал, что местные "Сопкой" обзывают нашу воинскую часть.
   - Вы угадали. А откуда такие глубокие познания?
   - Да кто же этого не знает в наших краях?! Однако, если без шуток, то я тоже имею отношение к защите безопасности нашей Родины. Когда будете получать продовольственный паёк, то мы обязательно встретимся...

   Так мы ехали и болтали ни о чём до самого Заполярного. А потом Ольга встрепенулась, будто отошла от глубокого сна, и приказала дочке пойти в коридор вагона и погулять там.
   Я с изумлением смотрел на Ольгу, а она распахнула халатик и показала мне свою изящную ножку. Нежная кожа отливала золотом при слабом свете жёлтой лампы. Моё сердце чуть было не выскочило из груди.
   И тут какая-то неведомая сила сдавила мне левое плечо, заставив вспомнить о своём принципе. Я тупо смотрел на Ольгу... А она, всё поняв без лишних слов, запахнула халат и, открыв дверь купе, позвала дочку.
   В Никеле на станции нас встречали два "газика". На одном уехала Ольга с дочкой, а на другом - я.

     *

   Я только-только принял дела заместителя командира по технической части, как мне сходу пришлось заниматься наболевшими вопросами технического обеспечения оперативной деятельности воинской части. Прежде всего нужно было позаботиться о перемещении радиоприёмного центра на вершину сопки и решить задачу по реконструкции антенного поля радиопередающего центра.
   Для профилактических работ на аппаратуре спецрадиосвязи в часть приехал мой давний товарищ по техчасти полка капитан Антипов. Как раз мы сидели с ним в штабе части и планировали совместную работу, когда патрульный привёл к нам девушку, которая желала поговорить с кем-нибудь из начальства.
   Антипов подскочил и галантно предложил девушке присесть на стул. Естественно, что мы первым делом начали интересоваться её личностью: кто, откуда и зачем именно к нам?

   Девушка представила нам свой паспорт, из которого следовало, что зовут её Мариной и она родом из Курска. При этом Антипов даже присвистнул, потому что он тоже был родом из Курска. Марина пояснила, что она работает инженером-экономистом на металлургическом комбинате в Заполярном, занимается художественной гимнастикой и ей нужен микрофонный кабель для озвучивания спортзала.
   Хоть я тогда и не понимал, кто Марину мог направить именно к нам, однако не спросил об этом. Видимо посчитал это излишним. В ходе нашего разговора с Мариной Антипов несколько раз многозначительно подмигивал мне, а затем отозвал в сторону и тихонько сказал мне:
   - Слушай, не теряйся, посмотри какая девушка! Курские девчата знаешь какие горячие!
   - А что ты мне посоветуешь? - спросил я.
   - Да пригласи её на квартиру. Там же после вчерашнего ещё много чего осталось.

   Дело в том, что вчера состоялись проводы моего предшественника, после которых осталось много конфет, шампанского, водки и разной закуски. Марина, как мне показалось, совершенно спокойно, по-деловому отнеслась к предложению продолжить беседу с глазу на глаз в моей квартире.
   Там от водки и закуски она отказалась, а вот бокал шампанского выпила и закусила конфетой. От моего предшественника в гостиной из мебели остались лишь две солдатские кровати, канцелярский стол, да несколько стульев. Лично мне этого было вполне достаточно, потому что предстоял ещё ремонт. А уж потом встречать контейнер с вещами и жену с дочкой.
   Чем дольше мы оставались один на один в моей пустой квартире, тем больше я чувствовал страх, съедающий меня изнутри. Я постоянно оборачивался на посторонние шорохи и звуки. Временами, когда Марина бросала косой взгляд на кровать, мороз пробегал у меня по коже.
   Наконец я не выдержал и предложил Марине прогуляться по склону сопки...

   Мы вышли на склон сопки, поросшей низкорослыми соснами, и расположились на полянке напротив дороги Никель - Мурманск. Там мы договорились, как мне найти Марину в Заполярном, когда я достану кабель.
   Через некоторое время на мосту через протоку в озере показался автобус. Мы вдвоём поднялись и побежали к дороге. Марина даже не пыталась останавливать автобус - он остановился сам. Было понятно, что у Марины и водителя была договорённость заранее.
   Нужный Марине кабель я выписал со склада комбината, в котором работала сама Марина. А когда принёс его ей прямо на рабочее место, то оказалось, что он теперь уже не нужен.
И вот тут-то до меня дошло, что таким образом нас хотели свести вместе мои шефы из ГМК "Печенга-Никель".

     *

   Я целый месяц оставался один, то есть - без семьи. За это время мне надлежало сделать кое-какой ремонт в квартире, которая представляла из себя одну половину финского домика. Кто знаком с конструкцией таких домов, тот знает, что там есть большая печь, расположенная прямо посередине дома, и выходящая большей частью в гостиную, а углом - в спальную комнату. Топка же печи находилась со стороны коридора.
   Произведя контрольную топку, я увидел, как через щель основной стороны печи выходит дым. И это было первой задачей ремонта - обмазать стены печи со стороны гостиной раствором с асбестом. Однако асбест, пожалуй, использовать не надо было. Уже после увольнения из армии, когда я занялся охраной труда на предприятии, узнал, что асбест относится к веществам первой группы опасности и может способствовать развитию рака.
   Как бы там ни было, но печь я худо или бедно обмазал и приступил к поклейке обоев. Обои я приобрёл в хозяйственном магазине в Никеле. Там же обратил внимание на замечательную электропечь с двумя нагревательными дисками и духовкой. Подумал, что для жены она будет наилучшим подарком, и купил её. Через месяц я был готов встретить семью и ждал только разрешения командования на выезд в Ленинград.

   А пока я исполнял свои служебные обязанности и занимался модернизацией радиопередающего центра. В один из таких дней я заступил в наряд оперативным дежурным. В нашем периферийном центре, где по штату было всего четыре офицера, включая командира, и четыре прапорщика, на оперативного дежурного возлагались также обязанности начальника караула. Так что крутился он как белка в колеснице.
   Был уже первый час ночи, когда я поднялся по склону на сопку для проверки несения службы часовым и операторами радиоприёмного центра. Все бодрствовали и честно выполняли свои служебные обязанности. Обойдя все КВ- и УКВ-посты, я для себя определил, где в ближайшее время предстоит выполнить профилактические работы. После этого я начал спускаться с противоположного склона в направлении радиопередающего центра.
   Меня обрадовало, что за моё дежурство срывов связи не наблюдалось. На обеих радиостанциях связисты не дремали: постоянно поддерживали двухстороннюю радиосвязь, принимали и передавали радиограммы.

   Я оставил территорию радиопередающего центра и по улице вдоль наших финских домиков, которых было четыре штуки в соответствии со штатным расписанием, направился в сторону штаба. Проходя мимо домика прапорщика Базарова, который убыл в ГСВГ, но за семьёй ещё не возвращался, я увидел Таню, жену прапорщика. Она сидела на ступеньках своей квартиры и держала в руках толстую книгу, пытаясь что-то прочитать.
   На дворе стоял "полярный день" и, разумеется, читать было вполне возможно. Однако Таня сразу же подняла голову в мою сторону, когда я ещё только приближался к их домику. Представьте себе такую картину. Ночь, не в смысле света, а в смысле времени суток. На склоне сопки на ступеньках финского домика сидит одинокая, не дурная собой женщина и пристальным взглядом смотрит на мужчину, который в данный момент также, как и она, испытывает недостаток в своём физическом существовании. В смысле удовлетворения своей половой потребности.
   Трудно сказать, что в данный момент испытывала Татьяна, но мне хотелось сесть рядом, обнять её за плечи, посмотреть прямо в глаза и, не говоря ни слова, крепко поцеловать в губы. Об остальном можно было бы уже и не заботиться. Оно обязательно случилось бы.
   Я остановился и стоял как вкопанный. Так продолжалось, наверное, несколько минут. За это время Таня не сводила с меня глаз. Но вдруг неведомая сила подняла меня и понесла прямо к штабу. Там меня ждали несколько донесений, которые мне предстояло обработать и зафиксировать в журнале. Пока я этим занимался, несколько остыл, а затем и совсем успокоился. Что же до Тани, то когда я привёз семью, и мы поехали в Никель для ознакомления с местными магазинами, то когда я встретился с ней глазами в универмаге, где она работала продавцом, её взгляд явно выражал сожаление и осуждение.

      *

   Нельзя сказать, что мне удалось следовать этому принципу всю свою жизнь. Но, по крайней мере, ещё пять лет я сохранял ему верность. Однако реальная жизнь оказалась куда сложнее, чем я думал. И в конце концов мне пришлось сдаться и жить дальше также, как и большинство семей, когда приоритет отдаётся не личному счастью, а счастью своих детей.