Сказки Секретного сада. День седьмой

Я сегодня очень злой и наступил на ежа. Не специально. Он, как всегда, сидел под скамейкой и вылез в несчастливый момент. Нет, ежу ничего не сделалось, он весит уже килограммов десять, не меньше. Чтобы его задавить нужно носить кованые сапоги, а я был в шлепанцах - всю пятку он мне исколол, подлец. Надо бы ему дать имя, чтобы он сразу откликался и выходил на зов. Вот на Габриэля и не наступишь, потому что он знает свое имя, а пока я его никак не назвал, то были проблемы конечно.

Почему я злой? Нипочему! Я таким уже проснулся. Еще с вечера меня мучили люди - приставали и очень сильно обидели. И я бы сразу от них ушел в сад, но к сожалению, меня удержала их неадекватность. Что удумали, что удумали только - чуть до убийства не докатились. До какого? Как обычно, пытались убить мысль. И вот пока я разбирался, как же такое могло случиться, то понял, что моего сказочного относительного добра не хватит для того, чтобы нейтрализовать их относительное зло и очень расстроился. Конечно, у меня хватило ума понять, что все, в конце концов, относительно и ничего абсолютного не бывает, но было уже поздно, я рассвирепел до того, что компьютер начал валиться из рук. И вот - до сих пор дрожат руки, а ведь они главные носители моих мыслей, воплощенных в тексте. Как подхватят, так и несут до тех пор, пока не донесут до адресата.

Бог с тобой, я вовсе не плету кружева, а отвечаю на твой вопрос. А, ты не спрашивал? Ну ладно, значит я отвечаю на свой вопрос и, кажется, не очень внятно.
К тому же, рано утром я решился отворить дубовую дверь, отделяющую нас от парадного двора. Не то, чтобы я хотел зайти в дом, я без тебя на это не решусь, но уж так хотелось посмотреть, как там все выглядит - это высокое крыльцо, эта ухоженная дорожка к нему ведущая. Эти вазоны по обе стороны от входа. Я так надеялся, что в них цветут маргаритки - розовые, лиловые, белые… Но все оказалось не так - двор был грубо заасфальтирован, так грубо, что казался шершавым из-за выступавшего над асфальтом гравия. Подумать только, такое убожество вместо зеленого газона. Единственным украшением служила древняя пушка огромного калибра о двух колесах, напоминающая присевшую курицу. Когда я заглянул в ее жерло, то обнаружил в нем неопрятное голубиное гнездо с двумя птенцами. Огромные ядра были раскатаны по всему двору, словно какой-то великан решил поиграть ими в биллиард.
Нет, не таким я хочу видеть свой дом. Да и пушка это, поди, уже не стреляет, зачем нам нужна не стреляющая пушка? Так что, на досуге придется заняться еще и этим, чтобы торжественное восхождение в дом случилось торжественным, там ведь не просто крыльцо, а целая закрученная полукругом белая мраморная лестница с литыми перилами, и двери будто во дворце, но даже нет дорожки, чтобы какая карета могла подъехать. Да что там карета, просто не дойдешь с комфортом - все ноги переломаешь. Но благоустройством мы займемся завтра, у меня сегодня что-то слабо с мыслеформами, не хочется еще больше напортить. Вот нейдет фантазия дальше этих маргариток, хоть плачь. И чего это они ко мне прицепились?

Кстати, о дворцах, я как раз вспомнил одну историю, и как специально она еще о добре и зле. Я не сторонник такого категоричного видения мира или даже отдельной ситуации. Я даже не совсем понимаю значение этих слов, а уж когда начинают лепетать что-то об абсолютном зле, то такие рассуждения ввергают меня в пучину бешенства. И никогда бы я не стал пересказывать тебе подобные истории, но в этой есть некое рациональное зерно, сбивающее агрессивно настроенных “воинов света” с их устойчивой платформы. Вот, только что они стояли и потрясали светящимися мечами, а в следующий момент уже летят в пропасть как стайка мух под “Дихлофосом”.

Назову я эту сказку традиционно - “Хроники Межмирья”. Вообще, слово “хроники” имеет давнюю историю и говорит о многом - алкоголики-хроники, радикулитчики-хроники, фэнтези-хроники. Что же объединяет все эти понятия? А, все. Нечто или некто постоянно возвращается к одному и тому же действию. Алкоголик к рюмке, радикулитчик к мазям, а писатель фэнтези к эпосу. И один от другого мало чем отличается, потому что все эти действия не несут в себе развития, а напоминают кружение белки в колесе. Ты любишь фэнтези? Тогда эта сказка для тебя, если после нее ты продолжишь любить этот жанр, то я, конечно, возражать не стану. Хотя я сегодня очень злой и наступил на ежа.

Случилось это в Межмирье. Не в Средиземье, не в Земноморье, а аккурат в том самом месте, которое находится между этими мирами. Правителем этой великой страны в те времена был король Лорастин Мудрый. Был он добрым правителем, никого не трогал, ничего не запрещал, ни на кого не нападал. Тихо бродил себе по замку и предавался горестным мыслям о любимой жене, пропавшей давным-давно.

Утром гонцы принесли ужасную весть. Услышав ее, король Лорастин Мудрый немедленно призвал своего младшего сына в тронный зал. Дело было великой важности, а все важные дела могут решаться только на троне. Лакеи еле растолкали принца и прямо в пижаме, отправили пред грозные отеческие очи.

- Сын мой, Эверард, - слабым голосов произнес величественный старец. – Страшная беда постигла наши земли. Тридцать лет прошло с тех пор, как впервые с небес прилетело к нам зло. В тот день пропала твоя мать - прекрасная королева Гархамель. И вот вчера зло снова вернулось, но теперь уже за твоим дядей принцем Тромбозо. Его дворец разрушен, заливные луга отравлены, а речка – просто испарилась. Нашему Межмирью грозит полное исчезновение. О, мой любимый брат, о, моя незабвенная жена, - залился слезами король. – Гархамель, туфелька моя! Башмачок мой!

Да, ты прав, я немного перепел здесь Рабле, но из песни слов не выкинешь, даже если они принадлежат кому-то другому. Думаю, что великий француз не обидится за этот ненавязчивый пиар. Ну, а если станет возражать, то я сей же секунд все исправлю, хотя понятия не имею, где же мне тогда брать имя для королевы, ведь лучше Гархамели уже и не найти ничего. Да что там, это вообще самое элегантное и самое нежное имя из всех, что я только слышал.

Как и подобает почтительному сыну, Эверард внимательно выслушал стенания отца и только спросил:

- Как выглядит это зло?

Король трубно высморкался в кружевной платочек и деловито ответил:

- Говорят, что в этот раз оно явилось к нам в виде огромных белых шаров. Но точно никто не знает – люди просто боятся подходить ближе. Но ты, мой сын, ты справишься. Вот видишь у стены меч? Возьми, возьми скорее. Мне было видение, что только эльфы спасут нас. Торопись же к ним и отдай этот меч!

- А кто они такие – эти эльфы?

- Они самые прекрасные, самые утонченные и самые смелые существа на нашей земле. Просто иди в сторону заката, не сворачивая, и ты найдешь их. Ведь видения никогда не лгут, особенно ценны те видения, что возникают под воздействием настоя наперстянки. И не забудь взять благословение Готтгрина. И вот еще… захвати это, - сказал старик и протянул золотой медальон. – Внутри - портрет твоей матери. В трудную минуту он защитит. А в самую трудную – спасет.

Эверард поклонился, ухватил меч, и отправился в самое священное место дворцового парка – павильон, где мудрец и волшебник Готтгрин проводил свои дни. Это был чудесный стеклянный павильон, весь увитый чугунными ветвями и цветами. Когда-нибудь мы с тобой построим точно такой же для умственных упражнений и полетов.

Едва приблизившись к строению, принц сразу понял, что волшебник занят, из открытого окна неслось громкое пение.

На щербатом столе стояла большая клетка, а в ней резвились удивительные создания – младенческие кудрявые головки, размером с небольшой помидор, каждая с шестью крыльями.

- Господь любит нас, гоооосподь любит нас… - распевал волшебник на разные голоса, а малыши радостно взвизгивали и заливались счастливым детским смехом. Их крылья лучились всеми цветами радуги. Заметив Эверарда Готтгрин хлопнул в ладоши и в комнате воцарилась тишина.

- За благословением?

- За ним.

- Благословляю, благословляю, - отмахнулся волшебник, - ты лучше взгляни на этих птичек. Это – херувимы. Мне вчера друзья прислали из восточных земель.

- Я иду побеждать зло, - ответил принц.

- Это хорошо. Херувима дать в помощь? Они у меня сытые, кормленые.

- Нет, спасибо. Отец сказал, что только эльфы помогут. Но я не знаю, где их искать.

- А ты ступай вот по этой тропиночке, прямо-прямо, никуда не сворачивая. Как дойдешь до камней друидов, там и кликни. За полдня доберешься медленным шагом. Я там тоже частенько бываю, хотя ноги уже ходят плохо. Посижу на камушке – и обратно. Очень хорошо для моциона. Господь любииит нас, - снова заголосил он, тут же позабыв о своем госте.

Воодушевленный Эверард отправился по указанной тропинке, оказавшейся широкой, хорошо утоптанной дорогой, по которой проехала бы и телега. Тяжелый меч оттягивал руки. Если бы он имел хотя бы ножны или какую петельку, чтобы можно было повесить его за спину, то стало бы намного легче. Но меч ведь не предназначался Эверарду, а чужое оружие на себя вешать нельзя. Примета дурная. «Вот передам его сильному и умному эльфу», - мечтал принц. – «и пойду, размахивая руками».

Понятно, что такое путешествие сильно утомляло. Не прошло и трех часов, как его посетило желание разлечься на травке и подремать. Но еще больше хотелось есть, а никакой еды, кроме благословения Готтгрина ему не дали. Нужно, все-таки, было взять откормленного херувима, но если того ощипать, то и совсем ничего не останется. Только на бульон. А где взять котелок?

Так, размышляя о несовершенстве жизни, Эверард дошел до нищей деревеньки. Все люди, проживающие там, принадлежали к другой расе, к нестоличной. Глаза у них были узкие, а ноги кривоватые. Если бы принц просто пошел погулять, он бы и носу не сунул в такое место, обошел бы за три версты. Но сейчас его манил грязноватый придорожный трактир. Да что там говорить, он бы и с пола поел, до того проголодался и устал.

Трактирщик подал ему блюдо жареного мяса, большую кружку эля и огромную краюху деревенского хлеба. Эверард протянул золотой. Монета сверкнула в тусклом свете масляной лампы и привлекла внимание немногочисленных завсегдатаев. А трактирщик просиял и тут же сделался лучшим другом неведомого странника. И проявил безудержное любопытство, расспрашивая и выпрашивая, пока наконец не получил лаконичный ответ:

- Я иду побеждать зло.

Но попробуй поговорить с набитым ртом. Эверард поперхнулся и ухватился за кружку, чтобы запить. Одной пинты оказалось мало, поэтому он все запивал и запивал, пока не уничтожил целый галлон эля, а вместе с ним и способность адекватно воспринимать окружающую реальность. Трактирщик же, ощутив себя важной персоной, предложил свою помощь в борьбе со злом. Зло - это такая специальная штука, заставляющая каждого малознакомого человека сразу же предложить помощь в борьбе с ним. А уж абсолютное зло, такое самое, что напало на Межмирье, вообще обещало сколотить вокруг принца целую команду помощников. Поэтому, когда трактирщик подозвал жутковатую старуху с черной повязкой на глазу - никто не удивился, все лишь одобрительно закивали.

- Познакомься. Это – Хетти Виноградный Глаз. Потому что у нее только один глаз, и он зеленый. Хетти - великая предсказательница. Она лучшая в своем роде. Правда, раньше, - он нагнулся к самому уху Эверарда и прошептал что-то, а потом добавил погромче, - купцов целыми обозами обслуживала. Вот такая прыткая. А теперь – только предсказывает, и еще, разъясняет неразъяснимое и тайное. Надо?

- Надо-надо, - закивал охмелевший принц. – Я ведь даже не знаю, в чем это зло заключается – пусть объясняет. Забираю.

Они вышли из трактира, когда день уже медленно, но верно склонялся к вечеру. Старуха тащилась еле-еле и все что-то бормотала под нос. Она вдруг начала казаться принцу ведьмой и очень его пугала своим видом, а особенно, ярким единственным глазом. Он сто раз пожалел, что взял ее с собой. Но делать нечего, впереди уже маячили камни друидов и следовало поторопиться.

Вот так и мы, я и ты, и Габриэль часто жалеем о порывах, происходящих без нашей на то воли, спонтанно, но идущих из самого нутра. Потом, только потом оказывается, что порыв, или слово, или просто движение души были правильными, не придуманными потому, что не было в тот момент возможности подумать, обыграть в голове мизансцену, дозировать чувство и подобрать авторскую ремарку. Я не обвиняю нас, хотя последующий анализ происшедшего часто становится причиной отстраненности и жгучего чувства стыда за собственную несдержанность. Но скажи мне честно, хоть раз такой порыв имел какие-то негативные последствия? Я не помню. Все последствия происходили только в наших головах, не делая дальнейшую жизнь другой. Мы не позволяли себе сделать ее другой и поэтому зависли в безвременьи. Хотя это немножко и не о том, что происходило в душе Эверарда, его сожаления уже не могли ничего изменить. Хетти топала рядом и, конечно же, не стала бы одна возвращаться в трактир в полной темноте.

Почти в сумерках добрели они до камней, напоминающих руины какого-то дома. Вокруг буйно разрослись лопухи и пастушья сумка.

- Надо кричать, - сказал Эверард старухе и заголосил первым. – Эльфы! Где вы?! Выходите!!!

Кричал он так долго, что даже голос сорвал, а когда замолчал - из густой травы раздался писк:

- Мы здесь. Чего орешь?

Принц осторожно отогнул край лопуха и увидел человечка в зеленом плаще размером с крупного комара.

- Это ты самое прекрасное, утонченное и смелое существо?

- Ну, а кто же еще? – удивился комар и вытянул вперед тонюсенькие ручки. – Самое утонченное и есть. И еще бессмертное. И все остальное верно. Я – король эльфов  Арлинор.

- А я иду побеждать зло. Мне воины нужны. Я им меч принес.- Побеждать зло? Это хорошо. Мы тоже ненавидим всякое зло, поэтому всегда на стороне добра. На святое дело я дам тебе целый отряд самых лучших воинов, но меч придется нести самому.

- А мне говорили, что вы высокие и сильные, - удивился принц.

- Так то не эльфы высокие, а альфы, но с английским акцентом. Люди часто путают такие простые вещи. Альфы живут не здесь, они далеко на севере и говорят не по-нашенскому.

- Да я уже понял, - вздохнул Эверард. – Старуха и десяток комаров – великая подмога.

- О, да! - пропищал Арлинор. – Так идите же на бой! И возвращайтесь победителями! Полчаса лету – и вы у цели. Ура! Ура! Только поторопитесь – солнце садится.

 
Эльфы, звеня, летали вокруг путников, пробуждая инстинктивное желание прихлопнуть хоть одного из них. Возможно, что в их отряд затесалась и пара настоящих комаров. Эверард расчесывал укусы, но терпел во имя общего дела. На что только не согласишься ради добра. А уж ради абсолютного добра можно стерпеть и большее.

В свете заката шары казались слегка розоватыми. Два огромных шара, плотно прижатых друг к другу боками выглядели не страшными, а даже умиротворяющими. Была в них своя печальная красота.

Путники остановились на приличном расстоянии и стали держать совет.

- Я пойду и порублю их мечом, - грозно сказал принц. – Кто за?

- Нет-нет, - прошамкала Хетти, - сначала пойду я и выясню, что это такое. Все тайное станет явным.

- Мы не знаем, что предложить, - прожужжали эльфы. - Мы подождем, а потом решим по обстоятельствам.

Старуха решительным шагом двинулась прямо навстречу злу, потрясая кулаками и воя что-то нечленораздельное. Вот она подошла совсем близко и прикоснулась рукой к гладкой поверхности. Замерла на несколько секунд, приложилась ухом. Отступила на несколько шагов, оглядывая зло, а потом снова подошла и опять провела по нему рукой.

- Авалокидиксишвара, - прокричала Хетти трубным голосом страшное заклинание и ударила слабой рукой по поверхности шара. Звонкий шлепок разнесся по окрестностям и вспугнул эльфов с ветки, где они, воспользовавшись паузой, устроились на ужин. Что едят эльфы? Я не знаю, что они едят обычно, но в этот раз им достались пирожки с ананасами, испеченные на королевской кухне.

- Я знаю, что это такое, - вскричала Хетти- виноградный глаз и дико захохотала, - Я знаю, что это такое! Это – задница! Небесная задница. Задница иных миров.

- Какой ужас! – прошептал принц.

- О, - крикнули эльфы. – Теперь и мы знаем, что делать. Мы ее закусаем!

И они ринулись в бой, не щадя своих крылышек. Зеленые плащи развевались как сорванные ветром листья. И не было в мире отряда смелее и решительнее, чем этот.  Вперед, боевые эльфы!

В мгновение ока гладкая сияющая поверхность шаров покрылась раздражающими красными пупырышками, пошла рябью. Воплощенное зло заерзало и вдруг, шары изменив форму плотно прижались друг к другу и взмыли прямо в темнеющее небо, оставляя за собой столб пламени и дыма.

Взрывной волной героев раскидало по всему полю.  Принц Эверард, сильно приложился головой о камень и потерял сознание.

- Мы победили зло! – только и успел прошептать он.

Уже забрезжил серый рассвет, когда принц, наконец, открыл глаза. Рядом сидела Хетти и горько плакала, рассматривая какой-то маленький предмет. Заметив, что принц шевельнулся, она придвинулась к нему и протянула медальон с оборваной цепочкой.

- Это твое? Скажи, твое?

- Да. Мое. Отец дал.

- Сынок! – вскричала ясновидящая, - наконец-то я нашла тебя! Не узнаешь? Это же я – твоя мама, королева Гархамель. Это меня заворожило такое же зло, прилетевшее тридцать лет назад. Только, - старуха смущенно потупила зеленый глаз и зарделась, - зло тогда выглядело немного иначе. Ну, словом… Ты уже большой мальчик, сам поймешь.

Счастливые мать и сын, вновь обретя друг друга, сидели рядышком на изумрудной траве, слегка подпаленной злом. А эльфы порхали вокруг и пели нескончаемую песнь счастья.

Вот так и закончилась эта история. В Межмирье снова наступил покой, только король Лорастин Мудрый сделался значительно активнее и, наконец-то, занялся государственными делами. Хотя, я иногда думаю, что лучше бы он этого не делал, потому что излишняя суетливость порождает множество проблем. Новое абсолютное зло ожидалось только через тридцать лет и поэтому король решил пойти войной на соседей. Ему просто хотелось удрать из дворца, потому что обожаемая Гархамель оказалась совсем не той красавицей, о которой он грезил десятками лет. Sic transit Gloria mundi и красота с молодостью тоже.

С Лорастином все понятно, он оказался жертвой обстоятельств и потому его жизнь прошла в одиночестве и мечтах. И я его не виню. Хотя в таком случае было бы лучше, чтобы мечты и вовсе не исполнялись, а остались лишь мечтами.

Я хотел рассказать тебе сказку о добре и зле, но сам запутался и уже не знаю, что и кого победило. И победило ли? Скорее всего, что нет, и мир остался в своем равновесии без перетяжек. А у нас осталась опция получить продолжение этой истории через тридцать лет и превратить ее в хроническую. Если доживем, конечно.
Что же касается ежа, то имя я ему придумал. Какое? А ты угадай. Конечно, никогда в жизни не угадаешь, я и не рассчитывал на это. Я назвал его Мышей. Теперь ты можешь прямо от калитки кричать: “Мыша! Мыша!” и он сразу появится. Что значит не ежачье имя? Он мышей ест? Еще как, и потом… когда-то я так называл одного человека, потом этот человек исчез из моей жизни, а имя осталось, потому что никто, кроме меня, не называл его так. Он просто бросил это имя, как ненужную вещь. Ты понимаешь, что невозможно идти по жизни с полной сумкой полузабытых имен, которые никому не нужны. И бросить жалко, и тащить тяжело. Так хоть одно пристрою с пользой. И ежу приятно, что о нем позаботились почти как о том человеке, и мне одним воспоминанием меньше.