Жрец великого бога

Каждую последнюю пятницу месяца собирались люди из села Приозерное к дому, стоящему на самом отшибе. Добротный то был дом, сложен из крепких бревен. Окна украшали резные ставни. Этот дом был единственным во всем поселении, в чьи окна было вставлено дорогущее стекло. Впрочем, жрец мог позволить себе и не такую роскошь. Сказывали, что у него даже горячая вода была.

Самого жреца звали Никифором Петровичем, и умение общаться со всеведущим божеством он унаследовал от своего отца, а тот от своей матери. Знания передавались из поколения в поколение к первенцу, невзирая на пол.

И вот каждую последнюю пятницу стекались к дому жреца жители поселка, да не с пустыми руками. Кто-то приносил ткани и пряжу, кто-то ценные вещи, кто-то яйца из-под своих кур или молоко свежее от буренки. Кто чем богат, тот тем и делился, желая получить ответ на свой вопрос.

Даже из соседних сел приходили. Иногда наведывались в Приозерное и те, кто побогаче. Эти приезжали в роскошных каретах или верхом на лоснящихся конях. Для таких знатных посетителей Никифор Петрович делал исключение и входил в святилище всезнающего бога в любой день. Хоть и ворчал жрец, дескать, еще пращурами было заведено не тревожить Великого чаще одного раза в месяц. Ворчал, но шел. Кто же будет от богатых даров отказываться? Да и опасался за свою жизнь и жизнь близких Никифор Петрович. Кто этих богатеев знает? Еще откажешь, так дом запалят, ничего святого ведь у толстосумов отродясь не водится.

Впрочем, от богатеев своя польза была. Такие люди приносили серебряные и золотые монетки, а иногда и драгоценные камни. Эти ценности шли в уплату хранителям Света. Кто такие эти хранители, жрец и сам толком не знал, только предки завещали не ссориться с ними, да дань исправно платить, иначе сила божества пропадет. Так это или нет, Никифор Петрович проверять не решался. Раз в месяц исправно отдавал подать хранителю в синей куртке с таинственной надписью "Мосэнерго".

Утро последней пятницы начиналось для жреца на самой заре. Надо ведь святилище посетить, да божество ублажить. Бережно стирал пыль Никифор Петрович с черного блока, где заточен Великий был. Осторожно касался блестящей поверхности, на которой ответ давался. Ставил ширму, ибо не пристало смертным созерцать божественное пристанище. И только потом выходил во двор, открывал тяжелые ворота и пускал людей.

Чинно, неторопливо заходили жители, да рассаживались по заранее выставленным скамьям под навесами, от дневного солнца защищающими. Те, кто раньше пришел – поближе к дому, те, кто попозже – подальше. И все без суеты и ругани, ибо не пристало браниться подле святилища.

Супруга Никифора Петровича, Агафья Матвеевна, за порядком следила, подношения принимала и по одному людей в дом запускала. Ну вот, первый пошел. Робко зашел в святилище, остановился на пороге и стащил шапку.
– Доброе утро, Данила-травник, – поздоровался жрец первым.
– И тебе не хворать, жрец, – мужчина склонил голову. – Мне бы это, погоду узнать на следующую неделю. В лес пора, травы собирать, а коли дожди зарядят? Ну какой тут лес?
– Сейчас, – Никифор Петрович скрылся за ширмой, и уже через секунду Данила-травник услышал обращение к божеству. – Ок, Гугл, какая будет погода на следующей неделе?

Божество недолго пребывало в раздумьях и уже через несколько секунд мелодичным голосом подробно рассказывало о погоде. Данила все внимательно выслушал, поблагодарил и поторопился уйти, чтобы уступить место следующему просителю.