Каплеухта

- Глухозимье, глухозимье. Нигде ничё не ловится, - ворчал Мишка. Услышав эти слова, Николаич сказал:
- Как это нигде? А на Каплеухте?
- Что это за Капухте?
- Да не Капухте, а на Каплеухте.
- А где это?
- За самым последним Повховским кустом. Кажется 126-ым.
- А почему там должно ловиться?
- А по Каплеухте почти всю зиму сороги и подъязки поднимаются к озеру за 150 километров, чтобы успеть к сроку отнереститься. Попадаются и сырки, а «матросиков» - как грязи.
- Проверить бы не мешало.
- В чём же дело? Так и быть покажу тебе место. Получится только в воскресенье.

Путь был немалый – километров 120. На куст приехали до рассвета. В темноте поскрипывали при работе качалки 7 СК 8. Нацепили на валенки лыжи, впряглись в волокуши и пошли на речку по уже пробитой кем-то лыжне, петлявшей между укрытыми снегом невысокими соснами и ветками краснотала.

Справа от съезда с берега, на белоснежном пространстве небольшой, метров семь шириной речки, чернели фигуры рыбаков. Чтобы не мешать им Николаич повёл Мишку влево, туда, где речка делала крутой поворот вправо.

- Сам не люблю, когда сидишь на лунке, а тут начинают подходить, да спрашивать, ловится или нет, - сказал он.

Забурились на повороте. Николаич опустил в лунку удочку с небольшой, блестящей со стороны крючка, продолговатой мормышкой нацепив червя – «дендробене». Мишка начал с безмотылки, на «чёрта». На «живую» у Николаича начались поклёвки некрупных чебачков. Глядя на это дело, Мишка тоже поменял удочку. Изредка попадались сороги грамм по триста.

Когда окончательно рассвело появились кедровки. Они стали садиться возле выловленных и брошенных на лёд рыбёшек. Николаич подкинул им только что пойманную мелкоту. Схватив добычу, кедровка улетала куда-то, а через некоторое время возвращалась и требовала от рыбаков ещё рыбы.

- Где подъязки-то, - спросил Мишка.
- Подождать надо, - ответил Николаич.
- Скока ждать-то.
- Ближе к вечеру должны появиться.

Так они просидели ещё пару часов, когда заметили, что рыбаки пришедшие на речку раньше, стали собираться и по двое, по трое уходить.

- Чё, не клюёт? – спросил Мишка.
- Да, что-то нынче ни в дугу и не в тую, - ответил последний уходящий.
- Может мы тоже завершим, а то мелочёвка одна пошла.
- Подожди малёха. Давай-ка пока перекусим.
- Ладно, давай, - и Мишка, достав шмат сала и хлеб начал нарезать их толстыми ломтями. Николаич достал из рюкзака термос с крепким и сладким чаем.
Подкрепившись, Николаич предложил перейти на места ушедших рыбаков.

- Видишь слева небольшую заводИнку. Это устье ручья, впадающего в речку.  Тут окушок пасётся. А мы подальше пройдём. Вон к тем кустам.

Сапогами расчистив снег до поверхности льда под кустом возле берега пробурили лунки и забурили бурЫ, чтобы его ножи попавшие в воду не заледенели.
Поменяли снасти, достав удочки, снаряжённые жёлтыми тяжёлыми круглыми мормышками   и удлинённым цевьём крючка. Нацепили по червю «дендробене» так, чтобы наживка выглядела как пучок.

Минут через десять у обоих случились зацепы. Поработав специальными отцепами* рыбаки спасли снасти и забурили новые лунки в полуметре от старых.
Внезапно вокруг всё изменилось. Затихли птицы. Прекратилось цоканье белок, бегающих туда-сюда по стволам деревьев. В воздухе как-бы появилось ожидание чего-то очень важного. Это почувствовали все: люди, животные, растения. Даже снег на льду стал отливать голубизной.

Сторожок из часовой пружины, покрытый светящимся жёлтым пластиком, на Мишкиной удочке медленно стал наклоняться в лунку, а согнувшись начал резко колебаться то вверх, то вниз. Зацепленная крючком рыба старалась оторваться. Манера поклёвки очень отличалась от всех предыдущих за день. Так мог клевать только язь.
Мишка начал вываживать. Леска звенела от тяжести. Стараясь не допустить прикосновение её к острым краям лунки он, отложив в сторону удочку, руками вытягивал снасть. Наконец голова рыбы с широко открытым ртом, из которого выглядывал край желтеющей мормышки, появилась над водой, а затем и весь почти килограммовый красавец язь, тяжело дыша лёг на снег возле лунки.

- Ну, вот. А ты боялся, что будет пусто, - сказал Николаич.

Тут же аналогично сработал сторожок на его удочке. Чувство времени для обоих исчезло. В рыбацком азарте они не заметили, что стало уже темно. А возле лунок лежало по два десятка краснопёрых, поблёскивающей желтоватой чешуёй «кабанчиков»-язей.

- Ну, что собираемся? – спросил Николаич.
- Я ещё посижу, - ответил Мишка.

Подойдя к кусту, Николаич увидел две работающих машины на шасси КРАЗ-257 - бойлер и цементировочный агрегат ЦА 320. Видимо шло глушение скважины для подготовки к ремонту. Когда он подошёл к своей «Нивке» и попытался завести движок, то понял, что предстоит эвакуация её на прицепе из-за того, что в утренней спешке, стараясь как можно быстрее оказаться на речке, оставил включёнными фары. Аккумулятор разрядился, стартер не работал.

Подошёл Мишка. Поняв ситуацию, произнёс:

- Вот тебе бабушка и юркни в юркалку. Сходили на рыбалку. Эх Николаич, Николаич.

После пошёл договариваться с водителем бойлера.

Николаич зацепил буксир, сел в «Нивку» проверил нейтралку, потрогав рычаг коробки переключения передач и снял машину с ручника. Мишка сел в кабину бойлера. Хорошо, что «Нивка» стояла мордой к выезду с куста и не надо было её разворачивать. После нескольких безуспешных попыток двигаясь на буксире завести движок, Николаич, мысленно обзывая себя всякими нехорошими словами, просто сидел и слегка подруливал баранкой стараясь попадать в след КРАЗа.

Путь до базы Повховского месторождения в 30 километров предстоял долгий. От его дыхания лобовое окно стало покрываться инеем и морозными узорами. Становилось ничего не видно. Чтобы избежать этого пришлось опустить стекло в дверце. В открытое окно дуло. Николаичу вспомнился старый анекдот:

- В форточку дуло. Штирлиц закрыл форточку. Дуло исчезло.

А тут-то закрывать нельзя. В общем, когда бойлёр дотащил «Нивку» с замерзшим Николаичем до базы охотхозяйства на Повхе, где егерем служил Мишкин брат Петруха, прокладку между рулём и сиденьем вовсю трясло и у неё зуб на зуб не попадал.

Петруха в комнате отдыха базы налил большую кружку крепкого горячего чая и поставил перед Николаичем пиалу с медвежьим жиром.
 
- Счас мы с Мишкой зарядим аккумулятор, а ты должен выпить три кружки чая с этим вот лекарством, и сразу выздоровеешь.
 
Так и получилось.

Уже через пару часов завезя Мишку домой, Николаич с клетчатой сумкой – «мечтой оккупанта» с уловом был дома.  В прихожей вывалил рыбёшек на клеёнку и сфотографировал.

*- отцеп – метра 4 толстой лески, намотанной на мотовильце, с грушевидным грузилом на вертлюжке и карабинчиком.