675. Хуторская чертовщина. Спасительные заросли

          Цихарь бежал прочь от дороги, ещё не понимая куда, но подальше от этого ужасного места, надеясь, что этот безжалостный всадник не станет устраивать за ним погоню, думая, что у того есть дела намного важнее, чем гоняться за хуторским мужиком  по степи.
        Имелись видно у этого казачка большие претензии с расхитителями чужого добра, понятное дело, что за своим по ночам не ходят, вот  сгоряча и не сдержался, наказал по всей строгости военного времени, как с мородёрствующим элементом.
        Миха бежал во всю свою мощь своих мужицких сил, бежал из страха быть жестоко наказанным, ещё не осознавая, куда и зачем бежит.
       Бежал прочь от опасности, надеясь в скором времени где ни будь укрыться, спрятаться так, чтоб его не возможно было отыскать.
          Но где здесь спрятаться, когда вокруг ни единого дерева, ни единого куста, бурьян и тот не выше колена, а на чистом поле и всаднику легче скакать.
         Вот был бы недалече канал, то сиганул бы в него без раздумывания, попробуй потом достань его там или бы добежать до окопов, туда бы всадник навряд ли отважился приблизиться.
        А тут как на зло, что в один край далеко бежать, что в другой, да и от лошади далеко не убежишь.
        Вот когда подумаешь и оценишь для чего, столько времени пытались научить дураков защищаться от нападения вооруженных всадников, всё с хиханьками да хаханьками относились к этому обучению, а вот ведь представился случай и что?
         Чувствуешь себя загнанным зайцем в ожидании погибели.
    А что ты сделаешь голыми руками, да ни чего толкового, только и остаётся броситься коню под ноги, да уцепить того под узды, а там уж как получиться, срубят шашкой или затопчут конём.
        Как ни поверни, а удача на другой стороне, попадись под руки жердь, а лучше вилы, вот тогда ещё есть возможность помериться силами, а сейчас улепётывай, насколько позволяют силы.
        Цихарь убегал, его лёгкие обжигаясь ночным воздухом, дышали что те кузнечные меха, он задыхался от нехватки кислорода, глаза заливал пот, в мышцах ног появились боли, было желание упасть навзничь и будет, что будет, но жажда жизни была ещё сильна и он продолжал свой утомительный бег.
На что он надеялся?
       Да и сам он не знал, было видно предчувствие, что Фортуна ещё даёт ему шанс выжить.
        Миха всё это время слышал, как следом скачет всадник, но вскоре бешеный ритм его сердца настолько гулко отдавался в ушах, что кроме собственного пульса уже ничего было не разобрать.
       Цихарь оглянулся, едва не упал, споткнувшись о куст невысокого татарника, к своему удивлению заметил, позади него отсутствовал ненавистный преследователь.
       Чувство радости охватило его, он резко остановился от своего безумного бега, припал на  свои колени,  и часто дыша, приподняв голову вверх, хватал ртом холодный предутренний воздух.
      Цихарю не верилось, что для него весь этот ужас закончился и правильно думал, стерев с глаз обратной стороной ладони пот, вдруг обнаружил, что всадник маячил в сотне шагов впереди и направлялся прямо к нему.
       Не сразу поверил увиденному Миха, он ещё и ещё раз протёр свои глаза от стекающего со лба пота, пришлось убедиться, что это явь явная, отчего внутри похолодело, а руки затряслись в неудержимой трясучке.

            Конный медлил, видимо растягивал удовольствие, давая своей жертве немного передохнуть, чтоб вновь заняться погоней за ней  по ночной степи.
        Всадник, приближаясь к Цихарю, закрутил свою шашку так лихо, что она, рассекая воздух, издала  тонкий свист, давая понять своей жертве, что вот так же легко  сможет разрезать его тело, что тот кусок коровьего масла.
          А когда конный наддал своему коню под бока и устремился прямо на Миху, то не понятная сила подбросила тело Цихаря вверх, а ноги непроизвольно понесли его прочь.
        Нет, бежать обратно туда, где лежал зарубленный Лёха, Миха не собирался, он сразу раскусил подлый замысел этого скверного казачка, а помчался в сторону, в надежде найти хоть какое – то спасение.
          Цихарь удивлялся самому себе, откуда у него взялось столько сил, вон уже сколько пробежал, а особой усталости не чувствовал, были б по крепче у него лёгкие, не травленые за многие годы дешёвым куревом, возможно бы исхитрился  задурить голову этому назойливому казачку.
           Но оглянувшись назад, Миха не увидел там своего преследователя, что за не понятные наваждения, всадник должен был быть позади, а он вдруг оказался впереди, и получалось, что Цихарь бежал прямо на него.
          Резко сменив своё направление, жертва несправедливого возмездия меняет свой курс бегства и устремляется в бесконечную степную даль.
       Сколько пришлось  отмахать за время погони вёрст,  уже не сосчитать, но если всё эти зигзаги и кружения вытянуть в одну прямую линию, то и  резвому коню не одолеть это расстояние в полный галоп за пару часов.
        Как уж так вышло и получилось, но Миха не понятно какими путями влетел на баштан.
          Спотыкаясь через арбузы, путаясь в их плетях и падая, давил коленями арбузы, вновь вскакивал и бежал.
          Да в этом месте, где арбузами усыпано поле, что звёздами млечный путь, сам бы чёрт себе ноги  по выворачивал бы.
          Липкий пот склеивал ресницы и особо раздирать глаза не имелось возможности, а от общей нехватки кислорода, в голове помимо шума начинали возникать ведения.
          Упав очередной раз, Цихарь задыхаясь и хрипя, попытался подняться, как сквозь  туманную пелену разглядел перед собой стоявших в ряд нескольких всадников, от полного отчаяния и упадка сил, выдавливая из себя слова, пересохшими устами умоляюще выкрикнул:
           -Не убивайте хлопцы!
           -Ради бога смилуйтесь!
      Но ему в ответ промолчали, только видно было, как блеснула с замахом сабля.
         Цихарь было приготовился распрощаться с жизнью, зажмурил глаза, весь скукожился лежа на земле, как кто – то прошептал ему на ухо:
          -Беги Миха. У тебя ещё есть шанс спастись.
       Миха ещё не верил в своё спасение, а незнакомый голос отчётливо произнёс не понятно кому:
           -А с вами у меня будет отдельный разговор.
          - Я ещё к вам наведаюсь.
           -Караула ещё ни кто не отменял.
            -Ожидайте моего визита.
       Кто бы это ни говорил, он  дал надежду на спасение и Миха вскочил и побежал прочь от ночных всадников.
          Ещё не раз споткнувшись об арбузы, Цихарь падал и поднимался, поднимался и бежал, в полном желании, чтобы по скорее покинуть ненавистный баштан.
           И этот момент наступил, бежать стало легче, а значит и быстрее, Миха бежал и слышал за своей спиной лошадиный топот и сколько там было преследователей это мало интересовало Цихаря, ведь самое главное, что он ещё жив, в отличии от своего лучшего друга Лёхи.
            И вот она, сама удача и везение, предстали перед ним полосою высокого густого бурьяна, Миха с разбегу, рыбкой ныряет в спасительные заросли, прижимаясь всем телом к земле, рвёт усохшую траву, набрасывает себе на спину и замирает.
            Гулко и ритмично стучит в груди сердце, отдаваясь в голову сумашедшим учащённым  пульсом, в ушах стоит звенящий шум, а предательское дыхание ни как не может уняться  и успокоится, захватывая внутрь огромные порции воздуха.
          Всё своё внимание Цихарь насторожил на то, чтобы понять, увидели ли его преследователи, куда он успел схорониться.
           Это мучительное ожидание, и зудящий вопрос, как вот эти назойливые комары в зарослях, также желающие поиметь его кровушки, жаждущий ответа, видели или нет, если видели, то уже должны были быть здесь, а если нет, то есть надежда на своё спасение.
            Утомительная беготня отняла у Михи все силы, а наступивший отдых незаметно стал морить его сознание, уже не понятно было, засыпал ли он или же погружался в бредовое состояние.
           И вот в этом состоянии, находясь на границе сна и бреда, где – то далеко в мозгу, Цихарь отчётливо стал слышать голос Лёхи, его товарищ звал к себе:
                -Миха – а! Ми – ха –а! Ми – шка!
                -Отзовись, если слышишь меня!
       Видимо это Лёхина душа  направляясь в мир иной зовёт его с собой.
       Жаль, конечно, расставаться, но что поделать, видно не судьба, раз их пути дорожки разошлись в разные стороны, а значит у него, Михи, ещё есть на этом свете дела.
         Не зря же судьба даровала ему шанс, да и он молодец, боролся за свою жизнь из последних сил и не сдался на милость кровожадному врагу, а это заслуга уже достойная уважения.
       С этими угасающими мыслями Цихарь провалился в сон, бурный на события и продолжающуюся беготню в степных просторах, где теперь он с вилами наперевес преследовал чёрного всадника, стараясь из последних сил, уцепится коню за хвост, а вилами нанести удар в спину подлой вражине.

               Довольно прохладные, можно даже утверждать, что предрассветные сентябрьские сумерки довольно холодны, отчего Миха очнулся весь дрожа.
        Замёрз ли Цихарь или это била его нервная дрожь не столь важно, а важно то, что в его ясной голове, до того ясной и чистой, вдруг нагрянули воспоминания прошедшей ночи.
          И первое о чём подумал Миха, так это срочно бежать в хутор и оповестить родственников Юркова, что этой ночью Лёха был зарублен в степи у дороги соединяющих две казацкие станицы.
          Цихарь попытался приподнять голову, но она настолько была тяжела, что такого с ним не случалось даже при сильном похмелье, руки вообще застыли как восковые, а ноги, что те свинцовые кандалы.
          От даже лёгкого движения организм испытывал болезненные чувства, но и лежать в бурьяне не было ни какого смысла, так и помереть можно, не дождавшись помощи.
         Да и вообще, где он находится сам, ещё понять нужно.
       С трудом подтянув согнутую в коленях ногу к животу, затем вторую, пересиливая боли и кусая себе иссохшие губы.
           До ужаса хотелось пить, обезвоженный организм требовал влаги, безразлично какой, лишь бы в ней присутствовала вода.
        Миха даже подумал,  неплохо было бы и арбуза отведать, но от этой мысли почему – то стало плохо до рвотных позывов.
       Сколько он их перетоптал за эту ночь, можно только удивляться.
         Растерял Миха и свою обувку с ног, не было её на ногах, а где и когда она слетела, вспомнить не мог, да и обовью это с трудом называть можно, так только одно название.
        Потерял, да и ладно, с трудом приподнявшись на подтянутое колено к животу, Цихарь подтянул и вторую ногу, трудно с болью давались вроде бы простые движение.
           Какое – то время отдохнув с выставленным задом к верху, Миха приложил усилия и приподнялся встав на колени, высокий бурьян мешал осмотреться вокруг.
          Это ж каких сил потребовалось, чтоб подняться в полный рост, а когда это было сделано, Миха расплылся в радостной улыбке, узнавая место своего нахождения.
        Это же была межа меж двух поместий, а вон там и дорога, ведущая из степи в хутор, да тут оказывается совсем не далеко, вёрст пять до гряды водораздела, а там обязательно свои дозорные помогут.
          Цихарь преодолевая боли в ногах, которые до самых икр были исцарапаны до крови, результат ночного бега по степным бурьянам, а низ штанин изорван, словно их когтями драли кошки.
         
             Припадая на левую ногу и приволакивая правую, Миха угнувшись и сложив руки на груди, чтоб хоть как – то согреться, брёл по степной дороге.
        Никогда ещё не была так длинна эта дорога, которой казалось и не было конца, уже закрадывались сомнения, а сможет ли он дойти хотя бы до того места, чтоб его заметили хуторские ополченцы из окопов.
        И только одна мысль, что нужно донести скорбную весть о гибели его друга, заставляла идти шаг за шагом.
         Скорее бы поднялось солнце над горизонтом и своими первыми лучами согрело б замёрзшее  и дрожащее тело несчастного страдальца, сумевшего спастись от злого всадника, поднявшего острую сабельку над его головою. 
         Вот он и рассвет, а с ним и первые лучи солнца, весело побежавшие по полям и пригоркам, чтоб уже к обеду прогреть местность до летней жары.
         А сейчас приятное тепло согревало правую сторону тела, взять бы и остановиться, повернувшись лицом к солнцу, чтоб почувствовать его теплоту и согреться под лучами несущими приятное тепло.
        Но Цихарю было не до этих телячьих нежностей и всякого там житейского блаженства, он нёс скорбную весть, весть о трагической гибели товарища, которая оборвалась в самые лучшие его годы.
          Прикладывая невероятные усилия и превозмогая боли во всем теле, Миха метр за метром шкандыбал по дороге, вон уже стало заметно вырытую линию окопов, со стороны бруствера были видно, как после утреней прохлады ополченцы выбрались погреться на солнце.
         Эх, сейчас бы водицы испить да цигарку выкурить, тогда бы и шагалось веселее, а так одни страдания выпали, как божье наказание за содеянные грехи.
         Махнуть бы рукой, да крикнуть, чтоб обратить на себя внимание, глядишь и поспешли б хуторские ополченцы на выручку.
        Рукой ещё есть возможность махнуть раз другой, а вот крикнуть не позволяет сухость во рту, слюней и тех не хватает, чтоб смочить хотя бы губы.
         Цихарь слегка злился, ведь видят же его, а как не заметить идущего по дороге, ведь неприятеля ожидают именно с этой стороны, а значит должны проявить интерес, но где там, расселись на бруствере, что те грачи на свежей пахоте  и сидят  греются, что те коты на завалинке.
          Возникшая злость к своим хуторянам придавало сил и Миха глубоко и тяжко дыша, осиливал метр за метром, вспоминая и приговаривая старую притчу или пословицу, уже и не упомнить где он это слышал, да осилит дорогу идущий.
          Вот он её родимую и осиливал из последних сил.
       Подойдя на столько, что уже можно было распознать лица, Миха остановился, собрался с силами и с хрипотой в голосе, выкрикнул:
                -Лёху зарубали!
                -Там в степу зарубали!
       Потом развернулся в пол оборота и указывая рукою в степь, чтоб его поняли, выкрикнул:
               -Там, у дороги зарубали!
                -Ночью!
          Миха не мог понять, его или не слышат,  или думают что он пьян, сидят, скалят зубы, улыбаются и жрут арбузные скибки.
          Как вот тут не обозлится, у людей горе, а они как те придурки, понять не могут, что случилась беда и он, как никогда, трезв трезвее трезвого.
         Подойти бы к ним и каждому врезать по харе, чтоб понимали трагичность положения, чтоб падлы юшкой кровавой умылись, тогда бы может до них дошло, что пришла беда.
          Ничего счас Миха дойдёт, обязательно дойдёт, дайте только отдышаться и набраться сил.
          И тогда он глянет каждому в глаза и выскажет всё то плохое, чего заслуживает каждый из них.

04 – 05 декабрь 2020г.