Вера

Здравствуй, кто бы ты ни был.

Бог мой! Сколько раз я запрещал себе верить людям и верить в людей. И каждый раз всё начиналось заново. Ты меня поймёшь, я уверен. Жаль, что я не знаю твоего имени и времени, в котором ты живёшь. Надеюсь, это письмо в никуда попало в твои руки и будет дочитано до конца. Можешь над ним посмеяться. А может быть, ты заплачешь. Или просто пожмёшь плечами и бросишь его в огонь. Какая разница! Главное, чтобы ты меня понял. Мне больше некому это рассказать.

Она была… Наверное, ты много читал книг и смотрел фильмов о первой любви. Той самой. Которая настолько первая, что первее не бывает. Она была непорочна физически и невинна духовно. Не знаю, как такое могло получиться в том городе, где она родилась и выросла. Но я всегда был везучим. Так что мне и тут, наверное, повезло.

Я был… Ну, я себя тогдашнего не люблю. Что она нашла в том типе, ума не приложу. И сейчас я её понимаю очень хорошо. Но тогда мне было очень больно. Впрочем, всё по порядку.

Нам было по восемнадцать. Мы встретились как будто совершенно случайно. Хотя случайности не случайны, верно? Я в то время был не то чтобы стеснительным, но у меня не было опыта общения с женщинами – одноклассницы не в счёт – и достаточно смелости, чтобы этим опытом обзавестись. Тем более, всё осложнялось тем, что я ни разу не был близок ни с одной девушкой. Физически, разумеется. Одноклассникам, которые рассказывали сальные истории, я, кстати, не особо верил. До сих пор думаю, что они больше врали. Но речь не о них.

Так вот. Она была непорочна, романтична и вдобавок писала стихи. Ну, все мы знаем, какие стихи пишутся у большинства людей в восемнадцать, верно? Но при всей наивности стихи были весьма неплохи, вот что я тебе скажу. Её даже напечатали в газете. Это сейчас мне, старому цинику, немножко смешно. Но мы жили в мире без сотовой связи и интернета. Всё это было далеко, в чужих странах и больших городах. Так что попасть в газету было подобно первому шагу по склону блистательного Парнаса. А выше начинались уже звёзды.

Я не буду много говорить о нашей любви, детской и потому недолговечной. И не потому, что боюсь тебя утомить. Нет, просто как об этом можно рассказать так, чтобы другой человек понял и пережил так же, как ты сам? Я о другом хочу. О вере. Важно то, что я поверил ей. И верил в неё. Думаю, каждый верит во что-нибудь. Даже атеисты во что-то должны верить. И я поверил в эту девочку.

Она была довольно рослой и на каблуках становилась почти такой же высокой, как я. Идти с ней по улице было вдвойне приятно, потому что это наполняло меня гордостью. Нет, я не был прямо уж таким некрасивым и неказистым, но… Опыт, ты же помнишь. Можно сказать, что благодаря ей я поверил и в себя. Мне стало казаться, что и стихи мои стали гораздо лучше, и сам я как будто преобразился. И знаешь, несмотря ни на что, а может быть, благодаря всему, я до сих пор немного признателен ей. До неё в меня не верил никто и никогда.

Мы были счастливы и не замечали изъянов друг в друге. По крайней мере, в первое время. Конечно, были моменты, за которые мне и сейчас слегка неловко, но в целом мы старались соответствовать своим представлениям друг о друге и о том, как всё должно быть между нами.

«Над городом дымкой
Июльское марево жаркое.
Бреду невидимкой,
О память подошвами шаркая
И тщетно пытаясь
В чужом обнаружить знакомое...
Навеки останется
Что-то с тобой невесомое.»

Впрочем, длилось это не очень долго. Со временем в наших отношениях начали появляться первые трещинки, мелкие и потому незаметные. А когда они разрослись в большую брешь, было уже поздно что-то менять. Нет, я по инерции старался показать ей, каким клёвым парнем я могу быть. Но холодная бездна отчуждения между нами становилась всё шире.

«Стараюсь припомнить
Невинные, грустные шалости
В забвении комнат,
Не знающих боли и жалости,
Но всё ускользает,
Как деньги из рук неудачника...
Один на вокзале.
И что теперь делать? Жить дальше – как?»

О том, что всё кончено, она сообщила мне по телефону. Может быть, ей не хватило духу сказать это при нашей недавней встрече. Может быть, она не понимала, что между выстрелом в лицо и ударом в спину есть разница. А может быть, она и не думала об этих вещах. В конце концов, в чужую голову не заглянешь без трепанации. В общем-то, это и не важно. Важно лишь то, что после этих слов до меня – пусть и не сразу – дошёл весь обыденный и невыразительный ужас непоправимости случившегося. Важно то, что я в неё верил, верил ей. Верил, что у нас всё будет хорошо. И моя вера оказалась разбита вдребезги одним ударом, пусть даже нежным и щадящим.

«Где взять таких красок,
Чтоб выбелить, вычеркнуть, выкрасить
Ту фею из сказок,
Которой обратно не выпросить?
Где нот взять таких, чтоб
Забыться мелодией радужной?
Стихов, что опишут
Всё то, что легло камнем на душу?»

Нет, не буду врать, после этого урока я не сразу научился тому, что людям верить не следует. Но я был юн, а юности свойственно заблуждаться. Только наступив на эти грабли много раз, до конца понимаешь, насколько непостоянны люди, которые тебя окружают. Есть только одно лекарство – встретить человека надёжного, который станет твоим якорем и твоей крепкой стеной в любых жизненных бурях. Это редкое везение. Но ты же уже знаешь, я везучий человек. Да, я не нажил состояний и не повидал дальних стран. Но что такое деньги и берега чужих морей, когда в глазах твоей любимой женщины целый прекрасный и неизведанный мир.

И всё же первый опыт, он на то и первый. Человек существо ювенальное по природе своей. Он всю жизнь учится, у него нет заложенных при рождении знаний и навыков. И он всегда обречён учиться одному и тому же. Впрочем, и история развивается похоже, тем более, что у нас нет другого мерила и критерия, кроме нас самих.

Но когда первый раз твоя вера бессильна сделать чудо и настолько уязвима, что разбивается от одного удара, это ужасно именно своей непознанностью и новизной. Мне понадобилось много лет, чтобы начать снова верить людям. Но я уже не тот. И не те люди вокруг.

Вот, пожалуй, и вся моя исповедь, незнакомец. Остаётся добавить лишь одно: я верю в тебя. И тебя заклинаю верить, что бы ни происходило в твоей жизни. Потому что без надежды человек может жить любовью, а без любви – надеждой. А вот без веры… Сам понимаешь. Что ж, прощай. И спасибо за то, что дочитал до этих строк.