Инициация глава 28. Тревожный ноябрь

Глава 28. Тревожный ноябрь…
    
                1.

     Ноябрь в первые четыре его дня ожидаемо в этих краях начался с небольших морозов, а потом среднесуточная температура выровнялась до плюс 4-5 градусов.
 
    Холодом повеяло и от политических новостей: 1ноября Съезд народных депутатов РСФСР принял решение о введении годичного моратория на назначение и проведение новых выборов всех уровней и разрешил Президенту назначать глав администраций, а также утвердил государственным флагом РСФСР бело-лазорево-алый флаг. Из Конституции были исключены упоминания о социализме и плановой экономике.

      А 6 ноября последовал указ президента Ельцина «О деятельности КПСС и коммунистической партии Российской Федерации», который закрывал эти организации, прекращал их деятельность. Он продолжил ельцинское противостояние с партией, начатое его августовскими Указами «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР» и «Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР»*.

     (И здесь возникла коллизия: общественную организацию нельзя было закрыть указом президента. Прекратить ее деятельность можно было не иначе, как только через суд. Поэтому вопрос перешёл на рассмотрение в Конституционный суд, и длилось это рассмотрение до середины 1992 года…) (*Сноска).

        7 ноября 1991 года официальных мероприятий по случаю годовщины Октября уже не проводилось. Из прокуратуры края накануне пришла телефонограмма о запрете выезда оперативных сотрудников за пределы города и района и установлении обязательного дежурства в прокуратуре. Воронов решил поделить дежурство с Головнёвым. Днём отдежурил заместитель. Прокурор пришёл к 20 часам на смену. В результате остались оба. Накрыли импровизированный стол в кабинете Воронова. Благо, что запасы азербайджанского коньяка у него ещё остались. Закуску он принёс с собой, прихватив еды побольше.
- Ты, Анатольичь тут с голодухи опух, наверное, - усмехнулся он, ставя объёмистый пакет с припасами на стол.
- Давай, помогай накрывать. Помянем Советскую власть!
 
    Включили телевизор, привезённый Вороновым из Н-ска. Друзья подарили это чудо корейской техники ему на день рождения в прошлом 1990 году.
    Как раз шла новостная программа «Вести» с Юрием Ростовым. Началась она с показа несанкционированного митинга на Красной площади в Москве. Показали и другие города формально ещё единой страны, где также состоялись неофициальные многотысячные митинги сторонников социализма и советской власти. В них участвовали люди, которым был близок этот праздник. Многих страшила неизвестность перспектив перед надвигавшимися рыночными реформами.
- Чему радоваться? – говорили люди.
- Горбачёв и Ельцин предатели народа и изменники Родины! Мы голодные. Нет хлеба и товаров. В отставку их!

   Глядя на кадры хроники митинга на Манежной площади и перед трибунами Мавзолея (впервые за все годы празднования этой даты они были пустыми), Воронов рассеянно разлил по рюмкам коньяк.

   Разговор не клеился, и не потому, что не о чем было говорить, потому, что на душе у обоих было муторно. Программа шла с какими-то задержками, обрывками, словно её пытались умышленно прервать. Впервые после «Вестей» не показали программу «Спокойной ночи малыши». Страна словно оделась в траур по уходящему в небытие Советской Союзу.

     Приятели допивали первую бутылку азербайджанского коньяка. Мрачно жевали, курили.
- Да, дождались! – глубокомысленно констатировал Головнёв, когда по телевизору в очередной раз начали показывать новых членов правительства Ельцина и мусолить их обещания радужных перспектив перехода к капитализму и рыночной экономике.
- Я что-то подобное предвидел ещё там, в Узбекистане, когда нас, русских стали выжимать окончательно из республики. Ясно было, что Советскому Союзу и Социализму приходит конец. А потом вся эта чехарда с ГКЧП, с запретом КПСС, переименованиями и перестановками в органах власти и правоохранительных органах!
Он зло закурил новую сигарету, налил ещё по рюмке.
- Давай, Васильич, выпьем за то, чтобы мы всё это пережили и не сломались!
- Давай, - согласился Воронов, поднимая рюмку и рассматривая её на свет.
- Чтобы пережили и не сломались! – повторил он вслед за своим замом, опрокидывая янтарную жидкость в рот.
- А знаешь, что нас теперь ожидает? – хлопнул ладонью по столу зам, пьяно тараща на Воронова свои чёрные непроницаемые, немного на выкате глаза.
- Ну, вещай, провидец хренов! – тоже опустил с силой ладонь на стол тот, чуть не опрокинув рюмки.
- А то, что к власти скоро придут барыги, казнокрады и бандиты. А заправлять всем начнут горлопаны и дельцы оттуда, - ткнул Головнёв пальцем куда-то в потолок.
- Те, кто в Штатах, да в Израиле засели, кого ещё Лёня, а потом «меченый» за границу выпустили, - уточнил он.
- И заполонят Россию торгаши с Востока, с Юга и с Кавказа. Узкоглазые и черно…пые, наглые и беспринципные. Насмотрелся я на них в Узбекистане. 
- Посмотри, как все дрыснули в разные стороны из Союза, независимость объявили, да растаскивают страну по закоулочкам, - продолжил он.
- И это только начало. Скоро мы с голой жопой останемся. В лучшем случае мы с тобой Саня будем холуями прислуживать у этих нуворишей, а в худшем – нас просто выпрут под зад коленом за ненадобностью. Законность и порядок теперь никому не нужны! Всё будут решать деньги! И деньги всем будут править! – уже чуть ли не кричал Головнёв, грозя кому-то указательным пальцем, и продолжая тыкать им в потолок.
- Ладно, не кипятись, Анатольич! – видя, что разошедшегося зама пора начать успокаивать, ухватил его за руку Воронов в дружеском пожатии.
- Давай лучше за дружбу выпьем, или за хороших людей. Нас так мало осталось, - скаламбурил он бородатым тостом, гася запал друга и наливая коньяк в рюмки.
- Эх, чёрт с тобой, Саня! Не хочешь правду слушать – тогда слушай вон тех брехунов, - ткнул Головнёв рюмкой в сторону телевизора, где как раз транслировали очередной блок новостей.

     Вскоре верный заместитель, изрядно захмелевший, поскольку был по сравнению с «тяжеловесом» Вороновым в «лёгкой» весовой категории, отправился спать в комнату отдыха, расположенную при кабинете шефа. Там был хоть и старый, но удобный кожаный диванчик. А Воронов ещё долго сидел за столом, курил, смотрел в тёмное окно. Телевизор и свет в кабинете он выключил. Хотелось посидеть в тишине, подумать…

                2.

    24 октября 1991 года главой администрации Ставропольского края был назначен верный приверженец Бориса Ельцина председатель Ставропольского горсовета Евге;ний Савельевич Васнецо;в, сменивший оставившего свой пост ещё в сентябре первого секретаря краевого комитета КПСС Василия Бедарева. Васнецов даже внешне чем-то напоминал своего кумира Ельцина: такой же высокий, мощный, громогласный, с жёсткими чертами лица, серыми колючими глазами, седовато-желтыми волосами, зачёсанными на пробор по-ельцински.
 
     Кабинет и кресло первого секретаря Степновского райкома КПСС занял вновь назначенный из Ставрополя глава районной администрации Пётр Гаврилович Загорулько. Смещённые со своих должностей и насиженных мест Иван Иванович Андронов и Георгий Арутюнович Миранов остались пока что не у дел.

     А дел у бывшего первого секретаря райкома было немало: он фактически распоряжался внебюджетным фондом «Правопорядок», номинально закрепив руководство за полковником Манукяном. Он подводил всех руководителей, всех председателей колхозов и совхозов к решению перечислять в фонд денежные средства ежемесячно, а с селян полагалось по 500 тонн зерна. Только часть денег шла на нужды милиции: на бензин, на запчасти к автомашинам. Другая часть успешно растаскивалась по липовым накладным на стройки домов и дач членов Манукяновской команды, или называя вещи своими именами – организованного преступного сообщества. А зерно шло прямым ходом на спиртзавод. Дело в том, что спиртзавод изначально проектировался и строился за счёт средств краевого бюджета и официально значился пока только на бумаге: сдача его в эксплуатацию оттягивалась уже более года по разным надуманным предлогам. Однако, построенный в промзоне Степновска спиртзавод ООО "Глав-Продукт" работал! У этого спиртзавода были собственный элеватор, собственное зернохранилище. Он выпускал около 30 тонн подпольного спирта в сутки, который продавался по демпинговым ценам и шёл на подпольный водочный завод, принадлежащий всё той же компании «Манукян и К».

     15 ноября Борис Ельцин подписал пакет из десяти президентских указов и правительственных постановлений, связанных с переходом России к рыночной экономике. Началось экономическое самоубийство России, сопровождавшееся её разворовыванием и разграблением, разгулом преступности и обнищанием народа.
 
   Андронов, воспользовавшись ситуацией, с помощью начальника милиции Манукяна и директора райпотребсоюза Кучукова срочно организовал колхозное собрание в колхозе «Степновском» и практически единогласно был избран новым председателем вместо убитого Голощапова. Бывший председатель исполкома Миранов с помощью тех же мощных рычагов в лице начальника милиции и директора райпотребсоюза в скором времени был назначен директором Степновского пивзавода. Да, действительно, глубокий смысл у восточной поговорки: «Три вещи никогда не возвращаются - Время, Слово, Возможность. Поэтому - не теряй времени, выбирай слово и не упускай возможность!» Иван Иванович слов на ветер не бросал, времени не терял даром и никогда не упускал благоприятных и выгодных возможностей.

    Наблюдая всю эту чехарду и трезво оценивая ситуацию, Воронов во все эти игры не вмешивался и не спешил обращаться за помощью в местный межрайонный отдел МСБ…

    Не дожидаясь решения Конституционного суда, он по примеру своего шефа прокурора края Аржанникова заявил о прекращении своего членства в КПСС сразу после августовских указов Ельцина.

    Спиртовая мафия пока приутихла, да и сил у Воронова на её разработку не хватало. Прокурор края строго предупредил его о невмешательстве в оперативные дела, пообещав при первой возможности помочь с привлечением к этому делу «смежников» из краевого МСБ. Разработку преступного сообщества нужно было начинать осторожно и умело. Для этого требовались время и люди…

     А тут ещё на голову свалилось возрождённое казачество.*

    (Во время парада суверенитетов и распада СССР среди прочих казачьих государственных образований на территориях Средней и Верхней Кубани в ноябре 1991 года были провозглашены в качестве субъектов РСФСР Армавирская Казачья Республика и Верхне-Кубанская Казачья Республика. Создание казачьих республик поддержал II Большой Круг Союза казаков, прошедший 7-10 ноября 1991 года в Ставрополе. 20 ноября 1991 года на созванном Союзом казачеств Юга России в Новочеркасске Большом казачьем круге Юга России провозглашено объединение нескольких провозглашенных казачьих республик (Донской, Терской, Армавирской, Верхне-Кубанской) в Союз Казачьих Республик Юга России со столицей в Новочеркасске и со статусом союзной республики в предполагавшемся новом союзном государстве (ССГ). Однако вскоре Советский Союз прекратил существование, а в составе Российской Федерации казачьи республики так и не были организованы.) (*Сноска)

    Сама по себе идея возрождения была благой: известно, что за годы Советской власти казачество было практически изничтожено под корень. Долгие годы о своей принадлежности к этому сословию люди просто боялись говорить. Первое время к движению присосались различные проходимцы, пьяницы и бездельники. Принимаемые на сходах казаков решения граничили с беззаконием: чего стоило решение о введение публичной порки нагайкой провинившихся не только казаков, но и любого из сельских жителей, совершивших административные проступки. Подобное самоуправство и беззаконие приходилось срочно пресекать. Но от казаков была и польза. Они начали участвовать в патрулировании улиц по вечерам, охраняя правопорядок. В городе и близлежащих сёлах стало спокойнее… 

                3.

         18 ноября Правительство России приняло постановление «О мерах по либерализации цен», продекларировав приоритет спроса и предложения в их формировании. Россия сделала первый шаг к рыночной экономике.

     На следующий день Николай Иванович Кульбеда (он же Коля Беда) срочно собрал сходку всех своих бригадиров. Нужно было не упустить момент и выжать из ситуации максимальную выгоду.

     Он не выспался, но был бодр и в хорошем настроении: ночью пришлось ехать в аэропорт Минеральные Воды, чтобы встретить дочь Катю, прилетевшую из Улан-Удэ через Москву. Её поездка в Бурятию и лечение прошли успешно. Выглядела дочь посвежевшей, окрепшей. Всю дорогу она, несмотря на длительный перелёт с пересадками, болтала без умолку, рассказывая об экзотическом крае, простых и добродушных людях, о таинствах шаманов и восточных лекарей. Николай Иванович слушал вполуха, прокручивая в голове то, как построить предстоящую сходку и что нужно сделать в первую очередь… 

    А в первую очередь нужно было решить вопрос с разделом сфер влияния с полковником Манукяном. Рынок, ларёчники, кооперативщики, челночники- индивидуалы, наркоманы и проститутки – всё это раньше крышевали люди Беды. Теперь всё откровеннее эти же позиции начали отжимать люди Манукяна – менты!
 
   На сходке люди возмущались ментовским беспределом и нужно было срочно тему закрывать, иначе – хана авторитету! Лягут блатные и приблатнённые под ментов! Единогласно было принято решение забить стрелку с полковником и его людьми. Встречу Коля Беда решил провести на нейтральной территории на берегу озера Волчье в соседнем Краснокумском районе. Там были укромные места, не заметные с трассы Степновск-Ставрополь и где можно было не опасаться засады. Одно из них – деревянный причал для лодок. Подлый характер полковника Коля Беда знал давно, поэтому и принял максимальные меры безопасности. На разведку и подготовку места стрелки он отправил Жору Давыдяна по кличке Голиаф, бывшего его правой рукой и негласным начальником службы безопасности.

    Жора, крупный и с виду благодушный толстяк армянин, был резок и жесток. Он прошёл нешуточную школу выживания, отсидев пять лет в зиндане Афганской провинции Кабул, а затем, после освобождения, шесть месяцев в следственном изоляторе Душанбе. 2 марта 1984 года он, мотострелок 191-го отдельного мотострелкового полка 40-й общевойсковой армии, оказался с остатками разгромленного батальона в окружении моджахедов. Их группа из 14 человек осталась прикрывать отход основных сил. Армейская операция у населённого пункта Суроби, что находится примерно в 60 километрах к востоку от Кабула по шоссе A01, по эвакуации советских подразделений в вечерних условиях закончилась провалом. В результате как ошибки экипажей вертолётов в порядке очерёдности эвакуации, так и недочётов в планировании эвакуации подразделений командованием 40-й общевойсковой армии, 14 военнослужащих, в числе которых был и рядовой Жора Давыдян, оказались на большем удалении в окружении противника и отрезанными от основных сил. К утру 3 марта поисково-спасательная команда обнаружит 13 человек убитыми (4 офицера и 9 солдат). Жора, раненый в плечо и ногу, за ночь отполз от места боя на полтора километра, упал в расщелину между скал и потерял сознание от потери крови. Поисково-спасательная команда его не обнаружила. Нашёл его на третьи сутки пожилой афганец Халид, собиравший на месте сражения оставшиеся боеприпасы, а также сухие ветки саксаула для очага. Жора, придя в себя, смог кое-как перевязаться и остановить кровотечение, но всё же крови потерял много, ослаб и выбраться из расщелины самостоятельно не смог.  Пленного неверного, если выживет, можно было использовать как раба, или продать, поэтому Халид находке обрадовался. Взвалив грузного русского (для афганцев все неверные были русскими) на своего ишака, он поспешил убраться с места боя. Дома, в кишлаке Спер Кундай, куда он добрался затемно, Халид затащил пленника в свой глинобитный дом, стоявший на крайней к горам четвёртой улице. В центре кишлака была небольшая центральная площадь с хаусом (резервуар для воды), несколько торговых лавок, кузница, мечеть. Потом, когда пленник выздоровел от ран, Халид водил его за собой, показывая односельчанам, что он богат…

    Держал пленника Халид в яме – зиндане, накрытой деревянной решёткой и циновками из камыша. Такая же циновка служила постелью Валере все долгие пять лет. В начале февраля 1989 года, незадолго до окончательного вывода советских войск, Халид привёз своего раба на окраину Кабула и снял кандалы:
- Ты свободен, кяфир*, - сказал он на прощание. Я не хочу ссориться с новой властью. Иди на блокпост, там тебя заберут свои…

(* - кяфир - религ. в исламе — неверный, человек, не верующий и высказавший своё неверие в словесной форме; человек другой веры).

   Свои забрали, отправили в Союз ближайшим бортом и полгода продержали в следственном изоляторе, пытаясь выбить признание о том, что он завербован пакистанской разведкой...

    По данным о безвозвратных потерях 191-го мотострелкового полка, он рядовой Давыдян, числился без вести пропавшим…

    Вернулся он домой в Степновск только осенью 1989 года, озлобленный на государство, которое отправило его в кровавую мясорубку защищать непонятно какие и чьи интересы, и которое бросило его после афганского застенка в советскую тюрьму! У него не было иной профессии, кроме профессии убивать! В армию его забрали сразу после окончания школы. Сидеть на шее престарелой матери, здоровье которой было сильно подорвано известием о безвестной пропаже сына, он не мог и не хотел. К Коле Беде его привёл школьный товарищ Сашка Кешьян по кличке Хитрый. Через пару месяцев, после нескольких разборок с заезжими дагестанцами и блатными, Николай Иванович предложил Жоре стать его помощником и отдал под его руку бригаду пацанов-спортсменов, исполнявших силовые акции.
 
    Взяв с собой двоих проверенных пацанов Кувалду и Шрама, Жора с утра 21 ноября выехал к озеру на рекогносцировку. Опытным глазом он определил наиболее опасные точки расположения возможных засад и снайперов. Таких было три: в лесополосе, в камышах и на противоположном высоком берегу. Решено было подтянуть к этим точкам своих бойцов и сделать контрзасады. Стрелка с ментами была назначена на пять часов вечера.

                4.

   Полковник Манукян известие о стрелке с Кульбедой и его бандитами воспринял спокойно: не хватало ещё пугаться какой-то шпаны! Настала пора расставить все точки и показать, кто в городе настоящий хозяин…   
 
    Подготовку стрелки он поручил верному псу – командиру роты ППС Тер-Петросову. Тот взял с собой верных волкодавов Корытова и Костенко. Заморачиваться проверками места стрелки на предмет засады он и не подумал: был абсолютно уверен в том, что блатные на такое не способны…

    - Ты, Гена, с ними не миндальничай, будь жёстче, - напутствовал Владимир Аршакович своего помощника.
- Никаких переделов сфер влияния не будет. Пусть готовятся нам платить. О сумме я скажу при встрече с самим Кульбедой. 
- Ясно, командир! Всё сделаем в лучшем виде, - ухмыльнулся Тер - Петросов, похлопывая себя по объёмистому животу.

    К месту переговоров он со своими бойцами подъехал минута в минуту ровно в пять. Жора - Голиаф с двумя бойцами был уже на месте. Трое его снайперов заняли контрольные точки заранее. Правда, меры безопасности оказались излишними: менты даже и не подумали заранее подстраховаться – так были уверены в своей силе и неприкосновенности.

    Выйдя из патрульной автомашины, Гена направился к стоявшему на причале Голиафу. Остановился, не дойдя всего пару метров.
- Ну, говори, чего позвали, - без приветствий и предисловий начал он, поглаживая правой рукой кобуру с пистолетом.
- Тебя в детстве вежливости не учили, толстый? – усмехнулся Жора, - не с того разговор начинаешь. Мог бы и поздороваться!
- Некогда мне с вами, урками, политесами обмениваться, - сплюнул под ноги Тер – Петросов. И делить мы с вами ничего не будем. Передай Кульбеде и его кодле, что в городе хозяева мы. Мы обеспечиваем порядок, и мы будем шерсть со всех баранов стричь! И вы нам тоже заносить будете сколько скажем.
- Да, видно разговора мирного у нас не получится, - тоже сплюнул под ноги Голиаф.
- Ну, поживём увидим!
- Ты мне что, угрожать вздумал, шпана уличная? – вскинулся Гена.
- Да мы вас под частую гребёнку вычешем и на парашу отправим! Так и передай своему пахану. Сроку вам на раздумья ровно три дня!

   Он развернулся и уверенно, не оглядываясь, зашагал к своей автомашине, где с автоматами в руках стояли Костенко и Корытов.
- Поехали, ребята! Разговор окончен, - скомандовал он, садясь на переднее пассажирское сиденье «Волги».

   Выбросив из-под колёс фонтаны песка, милицейская автомашина с пробуксовкой рванула с места.
   - Отбой! – сделал Жора отмашку своим снайперам. Вскоре они подъехали на второй автомашине, спрятанной в лесополосе.
- Снимаемся, пацаны, - не вдаваясь в объяснения, скомандовал он бойцам. И две чёрные «девяносто девятые» выкатили на трассу, тоже направляясь в сторону Степновска. Через пару километров свернули к лесополосе и добирались до города уже просёлочными окольными дорогами, опасаясь милицейских патрулей.
 
    Через час Тер – Петросов докладывал полковнику Манукяну о результатах переговоров.
- Совсем оборзели урки, шеф! Душить их надо по полной. А Колю Беду валить наглушняк, - пыхтел он, втискивая грузное тело в кресло в кабинете Манукяна.
- Давай по соточке, а то я взорвусь! – пододвинул он к полковнику стакан, стоявший на подносе рядом с графином воды.
- Водички выпей, остынь, - усмехнулся тот.
- Ты вроде как ещё на службе!
- Да рабочий день давно закончился, - возмутился Гена, - и я сегодня не ответственный! Не издевайся!
- Ладно, ладно, - примирительно хохотнул Манукян, доставая из стола бутылку «Мартеля» польского разлива и хрустальные рюмки.
- Наливай, Гена, - скомандовал он, вставая из-за своего стола и присаживаясь напротив Тер-Петросова за приставной столик. По пути он достал из шкафа вазочку с конфетами и печеньем.

   Чокнулись и молча выпили. Геннадий налил в рюмки снова.
- Давай, Гена, за тех, кто не продаст, - ухмыляясь хитро, сказал полковник, поднимая рюмку.

Оба не курили. Закусили печеньем.
- Правильно ты, Гена сказал. Надо заканчивать с блатным беспределом. Мы власть, и мы должны взять всё в свои руки. Столько денег уходит мимо!
Манукян нервно вскочил и забегал по кабинету, размахивая руками как ветряная мельница.
- Давай для начала прессанём Кульбеду! Завтра же организуй его задержание. Посидит в камере – сговорчивей станет. А твои волкодавы пусть ему рёбра посчитают при задержании, - зло распорядился он.
- Всё, иди Геннадий! У меня ещё дел полно, - выпроводил он помощника.
- Всё будет в лучшем виде, командир, не беспокойся. Завтра, как только свинтим Кульбеду – я доложу, - козырнул Тер-Птросов.

    Но назавтра у Геннадия ничего не получилось. Для подготовки операции требовалось время. С Кульбедой наскоком вопросов было не решить. Осторожен был Николай Иванович. Да и нужно было дать ему немного успокоиться…

                5.

    А в это же время Коля Беда в своём кабинете в кафе «Ивушка» слушал доклад Жоры Голиафа о том, как прошла стрелка. 
   
    Наглое поведение ментов не предвещало ничего хорошего. Отовсюду долетали вести о ментовском беспределе. И Ставрополь, и Ростов, и Краснодар, и тем более Москва с недавно переименованным в Санкт-Петербург Ленинградом активно сдавали позиции и ложились под ментовские крыши.
 
    И для преступной среды, и для правоохранительных органов это явление не явилось чем-то неожиданным. Давно известно, что любая смена формации, радикальные реформы и государствообразующие, и разрушающие процессы неизбежно приводят к росту преступности и, если вовремя не остановить эту волну, к Криминальной революции.

     Ельцинские власти не могли и не хотели останавливать эту волну, так как вследствие ряда причин это им было выгодно. Во-первых, система МВД оказалась не способна справиться с данными процессами. Недофинансирование правоохранительной системы привело к тому, что к началу 90-х годов эта система практически развалилась. Начался массовый отток профессионалов из правоохранительных органов в криминальные структуры. Миллионы россиян, в том числе и сотрудников милиции волновал один вопрос: как достать денег и прокормить себя и свою семью.

     Закономерно, что правоохранители взяли на вооружение практическую теорию «если преступность нельзя искоренить, значит её надо возглавить»…
В правоохранительные структуры полились потоком капиталовложения и уже трудно стало отличить кто хозяин, а кто подконтрольный.

    Так почему же государство не задушило в зародыше Криминальную революцию? Ответ лежит на поверхности: в условиях спокойствия и правопорядка становятся прозрачными все действия как властей, так и субъектов правоприменения. Поэтому открытое разворовывание народных богатств, которое так активно началось с приходом ельцинских «молодых реформаторов», вызвало бы социальный взрыв. Необходимо было направить всю негативную энергию граждан в другую сторону. Для этого был применен проверенный историей ход - в стране инициировалась Криминальная революция, в процессе которой одни российские граждане натравливались на других, тысячи зарождающихся бизнесменов, мелких предпринимателей и кооператоров рэкитировались бандитскими группировками новой формации.

    А в это время власть в лице бывших партийных номенклатурщиков и выкормленных американскими фондами типа Соросовских «Культурной инициативы» и «Открытого общества» первых менеджеров разворовывало богатства страны и вывозило за рубеж как в виде сырья, товаров и оборудования, так и в виде ценностей и валюты. Их совсем не интересовал вопрос о дальнейшей судьбе инициированного ими процесса, так как свою дальнейшую судьбу они не связывали с Россией, наводя мосты и прокладывая каналы в США, Великобританию и Европу.*

 (сноска)
(...в начале 90-х нищие молодые люмпены уходили не в революционеры, а в бандиты. Мы вряд ли когда подсчитаем, какой огромной силы социальный взрыв был поглощен организованными преступными группировками. И какое количество потенциальных разиных и пугачевых собирало бабки с ларьков и ездило на стрелки..."(М. Инсаров. О пассивности пролетариата).

"Гражданской войны в России не случилось только потому, что изрядное число пассионариев политическим действиям предпочло бандитизм."(Mr. Brown."Бригада": По ту сторону братков.//Лимонка.)

    В итоге к середине 90-х годов практически 80% криминального бизнеса контролировалось новой, молодой оргпреступностью. Она же, в свою очередь, контролировалась правоохранительными органами. Милиция имела долю от бандитов, крышевала их, давала наводки, а если требовалось, то и выводила их из-под ответственности. В тоже время, бандиты охотно брали на работу бывших сотрудников правоохранительных органов и не трогали их бизнес и их сферы влияния.

     В этот же период на криминальном поле России появляется супер- сильный игрок - этническая преступность.
    Еще летом 1988 года в Дагомысе прошла встреча криминальных авторитетов по разделу сфер влияния в Москве. Уже там начинали проявлять себя новые бандиты - беспредельщики. Им противостояли ортодоксальные авторитеты. Но, по сути, за обеими группировками стояли уже правоохранительные структуры. На встречу приглашались и чеченцы, но они не явились, заявив, что покорят Москву собственными силами. Уже тогда многие авторитеты старой воровской закалки удивились столь громкому заявлению, посчитав чеченцев наивными глупцами. Как же глубоко они тогда ошибались…

     Весь это расклад Коля Беда хорошо знал: не первый год был в авторитете, общался с самой верхушкой северокавказского криминала - Арменом Пухлым (Каневским), Арменчиком Шаумянским (Петросян), Чичхеном (Микадзе) и Волчком (Волков). Держал он связь даже с самим Дедом Хасаном, который по верным слухам скоро должен выйти из Нижнетагильской колонии условно-досрочно...
 
     Потому и стоял перед сложным выбором: сохранить независимость и развязать с ментами войну, или лечь под их крышу и получать крохи с богатого Степновского стола.
- Ладно, Жора! Давай расходимся. Утро вечера мудреней. Завтра на свежую голову покумекаем и решим, как поступить.

     Кульбеда устало махнул на прощание рукой и вышел из кафе через чёрный ход к своему «мерину». За рулём он ездил всегда сам, без водителя. От сопровождения как всегда отказался.
    Надо было пообщаться с дочерью, которую он не видел почти полгода, по которой очень соскучился, но так и не смог с нею толком поговорить за все три дня после её приезда.