Сказки Секретного сада. День восьмой

Ты рассорился с Габриэлем? Не отрицай, я все знаю. Еще утром я увидел его в аллее на том самом месте, где обещал тебе поставить скамейку или камень, да и забыл об этом. Твой ангел-хранитель сотворил камень сам, и где только такой раздобыл - длинный розоватый брусок, на котором удобно будет сидеть, если мы однажды вздумаем уединиться от него, от Габриэля. Я застал его в тот момент, когда он, повиснув в воздухе, прилаживал к ветке дерева бумажный японский фонарь в форме нераскрывшегося пионового бутона. Наверное, он читает мысли, но скрывает от нас такую способность. Сам подумай, откуда бы ему знать про “пионовый фонарь”? Я ему об этом не говорил, книг он не читает. Батюшки, уж не ты ли распахнул перед ним душу? Впрочем, это не мое дело. Только знаешь, что он при этом говорил? Твердил что-то о человеческой неблагодарности. Интересно, о чем это он?

Можешь не говорить, я не любопытный, но довольно странно, что вы не умеете ужиться в пустом секретном месте, где больше никого нет. Неужели, мыслящее существо, чтобы жить бесконфликтно, должно проводить свои дни в одиночестве? Неужели двое - уже соперники, а трое так и вообще враги, плетущие заговоры? Меня не было несколько дней, а сейчас вдруг я понял, что незримо присутствовал здесь в ваших разговорах, и согласись, что это гораздо хуже, чем просто занимать чьи-то мысли. Озвученная мысль, даже если она добрая, всегда снижает ценность того существа, о котором говорят в его отсутствии. Во-всяком случае, мне так кажется. К чему вам говорить о моих достоинствах, если меня нет рядом?

Я пробыл в Барнеби три дня, и вернулся я только вчера ночью, но нигде не нашел ни тебя, ни Габриэля, только еж Мыша сразу же явился на зов. Я привез ему шикарный лакированный ошейник бирюзового цвета, купленный в собачьем магазине “Барбос и Мурка”. К ошейнику прилагался и поводок. Конечно, я не собираюсь держать нашего Мышу привязанным, но желая отправиться с ним в дом, где еще ни разу не был, не хотел в один момент остаться в одиночестве в незнакомом месте, если вдруг еж вздумает сбежать. Конечно, лучше бы ты со мной пошел, но в последнее время я заметил, что ты стал как-то отдаляться. Это ничего - иногда полезно отдохнуть друг от друга, тем более, что я приготовил тебе сюрприз, но если ты хочешь отдохнуть, то отложим на потом. Ладно, не будем, я же только предложил.

Что я делал в Барнеби? То же, что и всегда - ты же знаешь, что я езжу туда каждый месяц. Во-первых. забежал в редакцию газеты “Наши аномалии”, я с ними сотрудничаю уже много лет. Потом купил кое-что, всякие мелочи. А потом отправился к своему другу, в верхний город. В его доме уже много лет существует “моя комната” во втором этаже, где я всегда ночую и ночами часто пишу что-то на прекрасном компьютере, купленном специально для этой цели. Так уж получилось, что у меня есть и другая жизнь, в которой я должен зарабатывать, и где просто так мыслеформами не отделаешься. Конечно, я хотел бы избавиться от той второй жизни, но в нашем с тобой случае не означало бы это просто умереть в обоих мирах? Я храню в душе надежду, что с исчезновением того мира, этот не растворится, как недосягаемая мечта, тем более, что такие случаи уже были описаны в литературе и некоторые герои сумели найти свой маленький дом. Но повезет ли и нам точно так же? Что сделали мы для того, чтобы достичь покоя? А ведь это то, о чем я грежу днями и ночами, но что сделать и как поступить - не знаю. И лишь упорно перевожу нашу жизнь в буквенный код, надеясь в цепочке знаков обнаружить истину или хотя бы руководство к действию. Или же просто наколдовать.

Прошлой ночью я отправился с Мышей, чтобы взглянуть на наше потенциальное жилище изнутри. И мы не прошли дальше холла, мы не обследовали даже комнаты первого этажа, потому что я сразу увидел главное - дом разрушается, дом нужно восстановить. В слабом свете фонаря я разглядел стены, бывшие когда-то фисташковыми и напоминающие простую побелку с золотистым накатом - если бы не клочья ободранных шелковых обоев, я бы так и подумал, что побелка, хотя такая простота никак не вязалась бы с варварской роскошью интерьера. Кругом были просто тонны золоченой лепнины, местами поломанной, шикарная парадная лестница с обрушившимися нижними ступенями словно висела в воздухе. А из мебели мне почему-то запомнились лишь жуткие лосиные рога у самой двери, предназначенные, как видно, для котелков и тростей и древние рыцарские доспехи в двух нишах. Хотя, кажется, там были и какие-то кушетки, но все это не спасало положения, поэтому, только что, уже при свете дня, я изменил там все. И вот как раз сейчас и возвращаюсь, чтобы глотнуть свежего воздуха. Давай присядем возле фонтана. Я хотя бы переведу дух.

Устал, просто устал, к чему такие подозрения? Я проделал большой путь, много работал в Барнеби, здесь вот тоже… Разве человек не может просто устать? Хотя да, ты прав, я был не в Барнеби, вернее, не только там. Я пережил приключение невероятное и хотел бы еще поразмыслить над ним, но из-за твоего упорства и недоверия, пожалуй, расскажу сейчас. Ты всегда говорил, что мои истории странные и пишу я их неправильно, не так как все. И что поэтому меня не любят издатели. Ну да - это так.

Во времена оны – меня не любили за слабую идеологическую выдержанность, теперь за сложность. Ну так и я многое не люблю за откровенную простоту. Сейчас, когда весь мир катится к чертям и "музы молчат", несложно прослыть чудаком, написав что-то более осмысленное, чем хампти-дампти. Но мне не жаль своего времени на исполнение того, что я называю мечтой. Пусть она даже не такая возвышенная, как у других. Пусть даже она не направлена на спасение мира и патологическую любовь к ближним. Пусть... Я просто мечтаю воплотить картинки, которые вдруг возникают перед глазами. Яркие картинки, такие яркие. Хочу поймать мечту за хвост и нарисовать ее словами так, как я ее вижу.

Несколько дней назад в Барнеби я долго смотрел в окно на ночной город и, к удивлению своему, заметил странное явление в небе.

Представь себе блестящий тонкий провод в темноте, на который направляют свет фонаря. Осветили участок, погасили фонарь и в ту же секунду загорается другой участок подальше первого, словно провод полосатый и некоторые участки окрашены черной краской. Этакий странный пунктир. Там, где нет никаких проводов и источников света. Быстрое, ярко розовое свечение выходило из одной и той же точки и двигалось по диагонали, а потом исчезало. Через минуту повторялось снова. Как если бы неизвестное небесное тело летело вниз, попадая по дороге в облака. Только не было никаких облаков.

Я долго наблюдал за ночным небом, потом все прекратилось. А утром, не выдержал и прогулялся до подозрительного места. Ранним утром улицы пусты, поэтому никто не видел, как я дошел до автомобильной стоянки и кружил среди молчаливых машин, выискивая что-то. Впрочем, я даже не знал, что ищу. И поэтому, когда заметил маленький металлический ящичек, то не был уверен, что это то самое. Однако нагнулся и предмет поднял. Просто металлический куб, немного похожий на фотоаппарат – с одной стороны было круглое отверстие с линзой. Были еще какие-то кнопочки и застекленные окошки с цифрами. Из маркировки я обнаружил только вдавленный знак, немного напоминающий греческую букву Эпсилон. Прибор, чем бы он ни был, выглядел старым, помятым и даже местами поржавевшим. Кнопочки не продавливались, никакого звука он не издавал и вообще казался обычным металлоломом.

Я уже хотел уйти, мне не терпелось разобраться в спокойной обстановке, но тут меня привлек крик дворника, который громыхая телегой с метлами и ведром, как раз появился на стоянке. Сначала я даже не понял, чего это он так орет. Оказывается за ночь, прямо посреди стоянки выросло огромное дерево – метров пяти в высоту. Естественно, что я сам и не заметил такой мелочи – стоянка не моя, мало ли что там растет. Оказывается, вот оно как бывает – вечером не было, а утром уже есть.
Я подошел поближе и пощупал ствол. Ничего так – шершавый и вполне реальный. Кажется платан. Впрочем, я думаю, что он всегда здесь и был, просто дворник впервые пришел на работу трезвым.

А больше ничего особенного не было. На обратном пути заметил огромную кучу строительного мусора, невесть откуда взявшуюся, да странного мужика, который шел прямо по проезжей части и кричал:

– Люди, где я?

В парке перед домом стояла половина избы. Наверное, решили детям домик построить. Правильно – качели, горки есть, а домика нет. Правда кое-что было непонятно – почему половина и почему вообще изба? И почему изба, что за странные фантазии? Скорее всего это было шале - другой деревянный домик. И я успокоился.
Все эти картинки так и вертелись перед глазами, и, хотя все они были вполне обыденными, за каждой стояла мечта. Они не были статичными, хотя и мгновенными, можно было додумать, дофантазировать и выдать целый сюжет.

Например, вот этот железный ящик, что я сжимал в руках. Он ведь мог оказаться, чем угодно. Даже бомбой. Правда я не знаю для чего в бомбе окуляр. Ни один психолог не может объяснить, почему при виде любого круглого отверстия человек тянется к нему глазом. Бывало некоторые рассказывали, что даже дуло пистолета, направленное на них, вызывало желание заглянуть внутрь ствола. Оттого и ощущение, что туда "затягивает".

Ящик и должен стать центром моего повествования. Но в каждую картинку я хотел добавить что-то свое, красочное. Например, в эту – чуточку горечи. Я приложился глазом к окуляру и всмотрелся в зыбкую темноту. Врать не буду, поначалу ничего не было, зато потом фантазия унесла меня в дальние дали и я увидел обычную советскую квартиру, обставленную в стиле семидесятых. Кажется, этот стиль тогда назывался "ошметки от модерна". Перемещаясь с ящиком по своей комнате, я одновременно мог перемещаться и в том виртуальном мире. И я направился к открытому виртуальному окну.

Из окна был виден лишь квартал, застроенный панельными домами и серый пейзаж оживлял только кумачовый плакат на растяжках, с надписью: "Мир, труд, май!". Белые буквы местами подтекли, а сам кумач казался вылинявшим. От созерцания пейзажа меня отвлек шум. В комнату вошли двое – мужчина и мальчик лет десяти. И лопнуть мне на этом самом месте, если мужчина не держал в руках такую же точно коробку, как у меня. Только несколько поновее.

– Сынок, – сказал он, заплетающимся языком. – Я тебе фотоаппарат принес. А ну, сфотографируй батю.

Сынок взял ящик, направил на отца окуляр и нажал кнопку.

Вот, честное слово, я не вру – мужчина исчез, как не было. Он просто растворился в воздухе.

– Мама! – заорал пацан, и в комнату тут же влетела женщина в кухонном фартуке поверх цветастого платья.

– Что случилось, Сережа? – спросила она встревоженно.

– Папа... папа подарил мне фотоаппарат, а сам пропал.

– Как пропал?

– Просто исчез. Вот был тут, а теперь нет.

– Ах, подонок, – воскликнула женщина. – Ушел. Бросил меня с малолетним ребенком. Фотоаппарат, говоришь?

Она вырвала из рук сына ящик и швырнула его в окно.

– Зачем моему сыну фотоаппарат, если его бросил отец! – мстительно выкрикнула она, перегнувшись через подоконник.

И тут же все зависло. Остановилось, а потом и ушло в черноту. Сплошной соцреализм, точно такой, каким я его помню. Видение казалось бессмысленным, но я неведомыми путями связал его с давешним мужиком, не знающим где он. Мне показалось, что часть загадки – разгадана. И самое главное, я почему-то решил, что следующий сюжет из ящика окажется связанным с деревом на стоянке.
И, действительно, увидел часть глинобитного забора и открытую калитку, в которую и заглянул. Посреди чисто выметенного двора стоял старик в белых подштанниках и калошах на босу ногу. Он вертел в руках все тот же ящик.

И местность была не та, что прежде, и дед какой-то восточный. Из дома вышел заспанный подросток в полосатой пижаме. Он лениво потянулся, зевнул и расслабленно опустился на крыльцо.

– А, бола, – образованно воскликнул дед, – проснулся уже? Поди сюда, я тебе магнитофон японский принес.

В мгновение ока "бола" подскочил к деду и выхватил "магнитофон". Он вертел его в руках, а старик растроганно смотрел на внука.

– Дед, а как его включить? Ааа, вот кнопка.

Он на что-то там нажал и тут огромное дерево у забора исчезло. Старик переводил взгляд с внука на пустое место и обратно, и вдруг взорвался:

– А, сын шайтана, и мать твоя шайтан, и отец твой шайтан. Куда дел дерево? Верни на место.

Испуганный криками и особенно видом суковатой палки, которую дед прихватил для вразумления, внук размахнулся и перебросил злосчастный предмет за глиняную стену.
Я без труда отметил место падения, но когда присмотрелся, понял, что его уже там нет, земля словно втянула его в себя, оставив лишь круг, который вполне мог бы сойти за остатки воронки.

Ну что ж – вот оно, дерево. Я похвалил себя и свою творческую фантазию. Однако с ящиком ничего не получалось. Это было единственным, что я не мог никак объяснить. Ну да ладно, разберусь с избой-шале, а потом уж может что-то приоткроется.
Допустим так... Замешиваем немного водки и очень много глупости.

Ящик обнаружила деревенская баба на заднем дворе в куче навоза. Увидела и сразу ухватила, попутно протерев подолом замызганной юбки. В хозяйстве все пригодится. Однако понять, что это такое не смогла.

– Клад, – пробормотала она, – железный ящик для денег.

И тут же испуганно оглянулась, не слышал ли кто. Оказалось – слышал.

– Эй, Силаньевна! – через огород пробирался мужичок в картузе. – Ты чего тут застряла? А я к тебе в гости...

Думаю, что в другое время Силаньевна и рада была бы ухажеру, но сейчас он пришел совсем некстати. Да еще острыми глазами все сразу и разглядел.

– А что это прячешь? – спросил он, заметив, как судорожно его зазноба пытается что-то спрятать под фартук. – Давай, колись, что приобрела.

Баба помялась, скривилась, но находку показала.

– Современной стала, Силантьевна, – хмыкнул мужик. – Пылесос заимела.

– Че?

– Городское изобретение. Пыль сосет. Включил – и в избе чисто, даже плюнуть некуда. А навоз он не возьмет, нет. Деликатная штука. Так что, протри-ка пока не испортила и в избу. Сейчас эскримент ставить будем. Нальешь?

– А то...

Они переместились в избу, а я занял наблюдательный пункт у окна. До крыльца дойти не смог, так как уперся в стену в собственной квартире.

– Значит так, – говорил мужик, остановившись посреди избы. – Надо только кнопочку и нажать и заработает.

– Без електричества?

– А где ты тут провода видишь? Електричество ей подавай. Что в розетку сувать будешь? Нет, это штука современная. Чай на батарейках. Раз, два, три... – скомандовал он. И тут же половина избы исчезла.

– От, оно как, Силантьевна, – пробормотал ухажер, ловко увертываясь от кочерги. Бросил ящик под ноги и выпрыгнул в проем. Баба погналась за ним и оба пропали из моего поля зрения. Зато я смог с комфортом проследить, как предмет тонет прямо в деревянном полу словно в проруби.

Картинки сменяли одна другую, я описывал их накатано, привычно. Но ведь в любом рассказе нужна кульминация? Иначе меня совсем изругают критики. Но я не знал, что делать. Не было у меня никаких мыслей насчет неведомого прибора. Даже бесцельное хождение по комнате не помогало. Тесная она, а на улицу жуть как не хотелось. Тут бы и остановиться, и закончить гнаться за ускользающим миром. Мир – сам по себе, а я – сам. Хорошо скульптору – не получилось, смял фигуру в неопрятный комок, и снова ваяй. Живописцу тоже неплохо, содрал краску с холста и забыл, что там было. Писателю хуже всех. Облек впечатление в слова, так оно и застряло занозой из слов в мозгу, и ноет, как больной зуб. Да, ты прав, я просто описываю тебе свой творческий процесс - ничего нового. Сам придумал, сам, в конце концов, не написал. Я просто никак не мог сосредоточиться, все думал, что наутро уже вернусь сюда, словно бы что-то звало, словно бы как-то тяготило что-то. Скажи, вот в чем я оказывался умнее всех этих людей, которых сам же и придумал? Я точно так же не знал назначение ржавого ящика и не мог объяснить его происхождение.
Ожидая хоть какой-то подсказки, я снова прильнул к окуляру, но долгое время ничего не видел, кроме темного экрана и каких-то помех. Помехи можно было бы списать на фокусы собственной сетчатки.

А потом вдруг увидел чудесную комнату с полупрозрачными стенами, в которых циркулировала розовато лиловая жидкость. Прямо передо мной находился стеклянный стол, такой чистый, словно ни одна чашка с кофе никогда не оказывалась на его поверхности. Видели бы они мой компьютерный стол. А на столе стоял брат близнец моего железного ящика. Только новенький, сверкающий. Да, там еще и люди какие-то двигались. Тоже чистенькие в комбинезонах из металлизованого волокна. Такой стерильный научно-прогрессивный рай. Смущало только одно – в видении не было места моим фантазиям. Это была мечта кого-то другого, но не моя. Один из них, такой стройный, что казалось в нем нет ни одной лишней жиринки, наклонился к своему ящику, прильнул к нему. И вдруг я увидел глаз, который смотрел прямо на меня. Но отшатнуться не успел. Глаз мигнул, потом я услышал голос:

– Так вот же он. Нашелся. Что будем делать?

Из глубины комнаты кто-то отозвался начальственным басом:

– То же, что и всегда. Тащи его сюда.

И меня буквально втащили. Сначала я почувствовал, что рассыпаюсь, словно сделан из песка, а потом вдруг сразу собрался в единое целое, но уже в этой самой красивой комнате. Ящик тоже за мной втащился, и теперь их было два. Оба стояли на столе к вящей радости присутствующих. А их оказалось немало, стояли они кучно и казались размытым серебристым пятном. Только один расхаживал по комнате и громко ругался. Как я понял, он пытался найти виноватого. И, знаете, нашел. Хотя это было и не вполне в литературный традициях. Я ожидал большего – погони, выбивание зубов, переодевания. Все оказалось проще. На вопрос "кто это сделал?", из-за спин присутствующих выбрался пузатенький человечек и смиренно склонил голову.

– Вась, – спросил главный, – ты зачем это сделал? Ты же не хулиган какой-то. Разве хочешь лишиться работы? Работы в нашем прекрасном институте моделирования будущего? Где тебе еще придется протирать такие красивые стены, мыть такие шикарные полы, любоваться такими чудесными учеными?

– Я не хотел, чтобы так получилось, – начал оправдываться Вася, – реально не хотел. Мне кучу мусора надо было убрать со двора. Вот подумал, отодвину ее чутка к свалке поближе.

– И для этого ты взял молекулярный излучатель-дробитель? А тебе никто не говорил, что брать без спроса чужое нехорошо? И как, передвинулась твоя куча?

Вася скорбно покачал головой:

– Нет. Она исчезла, и я не могу ее найти. А с ней и излучатель. Прямо из рук вырвался.

– Правильно, что не можешь найти. Поди-ка сюда.

– Но, Антон Николаич, – взмолился Вася. – Я не могу.

– Можешь, милый, можешь. Вот погляди сюда. Видишь окошечки? А знаешь, для чего они? В них выставляется время и расстояние. В первом окошечке – сегодняшняя дата должна быть. А тут что?

Я вытянул шею, желая рассмотреть цифры. Вот идиот, столько времени держал у себя излучатель, а над циферками и не задумался.

– Тысяча девятьсот семидесятый год, – буркнул Вася.

– А рядом?

– Две тысячи восемнадцатый.

- Вот именно. А мы сейчас в каком году?

– В две тысячи семьдесят пятом, – подсказал кто-то, как видно желая прекратить, наконец, этот цирк.

Антон Николаевич зыркнул на нахала страшным взглядом и тот замешался в толпу.

– Ну и, наконец, на каком расстоянии от твоего дома находится свалка?

– Метров триста будет, – неуверенно ответил Вася.

– А тут выставлена тысяча километров. Ты понимаешь, что ты накрутил?

От напряжения или страха – я вдруг сомлел. А может быть, мое тело просто не хотело принимать будущее. Мало ли какие временные парадоксы существуют. Перед глазами все поплыло, и я грохнулся на "шикарные полы" прямо на глазах у "чудесных ученых".

На грохот они все сразу обернулись.

– А это еще кто? – спросил Антон Николаевич. – Вроде не наш?

– Наверное с излучателем притащился, – предположил кто-то. – Что делать с ним будем?

– А ничего, – ответил главный. – В расход.

От этих ужасных слов я чуть сознание не потерял. А он прихватил свой излучатель и уже приближался.

– Нет, нет! – закричал я, вообразив, что получу сейчас аппаратом по голове. – Не бейте, я сам уйду.

Но было поздно. Он навел на меня окуляр и нажал кнопку.

Очнулся я дома, неповрежденным. Но, все равно, понадобилась пара дней, чтобы прийти в себя. Позже я снова сходил на ту стоянку. Дерево было на месте, как видно институт моделирования будущего такими мелочами не заморачивался.
Вот и представь, как же я устал. Одно дело создавать свою реальность, в такой любые опасности не опасны. А другое дело попасть в чужую. Я понял, что моя способность, позволяющая легко переправляться из одного мира в другой, в какой-то момент может сделаться причиной больших несчастий, потому что в чужих фантазиях и мечтах мы лишь мошки, рискующие быть прихлопнутыми в любой момент. Сегодня я уничтожил интерьер огромного помещения только потому, что он не понравился лично мне, а разве в момент раздражения и злости что-то помешает мне уничтожить того же Габриэля или Мышу? И как я их потом сумею вернуть, ведь то, что я заново создам будет чем-то другим, но уже не тем, чем было. А это значит, что вместе с исполненной мечтой я вынужден принимать на себя ответственность за ее сохранность.

Тебе я тоже привез подарок из Барнеби. Бутылку чилийского “Каберне Совиньон” 2008 года, кажется, ты такое любишь. Но откроем мы его только в доме, там в холле у дальней стены я временно поставил столик и пару удобных двухместных диванчиков. Пара чистых бокалов и штопор - приготовлены.