Плацкартный билет в детство. Часть 11

 
                (Соликамск-Боровск)

                Часть одиннадцатая.
 
                ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ ЧУДЕСНЫЕ…


  Жизнь в  школе была насыщена событиями! Металлолом и макулатура, стенгазеты и шефство над младшими, школьные  концерты – все, как полагается! И вот  уже начальная школа позади… Помню, мы тогда пели песню  «Школьные годы чудесные - с книгой, с дружбою, с песнею»…

 
  Для меня каждый период жизни связан с определенной песней. Младшие классы  –  это «До чего же хорошо кругом!», "Встану рано поутру, всё я в доме приберу", " Я первый ученик среди ребят, пятерки в мой дневник, как ласточки, летят", «До чего ж интересно, ребята, с котелком и мешком за спиной…»


  Вот нас принимают в пионеры, и мы поем: "Взвейтесь кострами, синие ночи!" Помню гордость от  того, что я стала пионеркой, что ношу на груди красный галстук. Ещё песни, связанные со школой: «Звено у нас хорошее, веселое звено!», "Тропинка первая моя, лети от школьного порога!», « Веселый барабанщик» («Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше, только утро замаячит у ворот…»). В те же годы мы распевали песню «Куба - любовь моя!» - романтика кубинской революции, личность Фиделя Кастро действовали   завораживающе! «Слышишь чеканный шаг? Это идут барбудос!»


  Потом нас принимали в комсомол, примерно тогда мы пели песню " Прощайте, голуби!" Эти замечательные песни создавали такой позитивный, приподнято-радостный эмоциональный фон нашей жизни!


  Самым интересным в школьной жизни были концерты самодеятельности. Я тоже любила выступать и активно участвовала в них – пела, танцевала, читала стихи, играла на пианино и аккомпанировала ребятам. Меня всегда восхищало выступление девочки из параллельного класса Гали Бызовой - она  показывала акробатический этюд со стаканом воды на лбу, в котором стоял необыкновенно красивый красный цветок. Закончив выступление, она эффектно выплескивала воду из стакана в сторону. Но однажды на концерте в ДК Ленина  ее выступление не заладилось: стакан падал со лба, а в заключение номера она промахнулась и выплеснула воду в раскаленный прожектор, освещающий сцену, который зашипел и погас...


   У меня почти нет фотографий школьного периода - время было такое, своих фотоаппаратов  не было. Но однажды я стала счастливой обладательницей собственного снимка. В пятом классе меня в школе сфотографировали для доски почета. Мне так хотелось иметь это фото, но кто бы мне его дал! А я никогда не посмела бы снять его с доски, хотя фоток на ней со временем становилось все меньше.

 
  Спустя какое-то время и моя фотка исчезла. Помню, я подумала с сожалением: «Вот, кто-то снял, лучше бы я сама…» В соседнем доме жила девочка Поля, младше меня на год, мы иногда вместе играли. Как-то она говорит мне тоном заговорщика: "А у меня что-то есть...", - "Что?" - Она достает из кармана мою фотографию.  «Зачем же ты её сняла?" И тут я услышала впервые в жизни фразу: "Потому что ты красивая!" Я удивилась. Никогда в жизни я не слышала в свой адрес таких слов, и была весьма скромного мнения о своих внешних данных. К тому же не такое время было! О красоте не принято было говорить  вслух в обществе «будущих строителей коммунизма», хотя в душе каждая девочка мечтала об этом.

  Я  не поверила  словам Поли, но, все же,  было приятно  услышать такое! Я попросила подружку отдать мне фотографию, и, к моему удивлению, она мне ее сразу отдала, глядя на меня влюбленными глазами.  Я так и не поняла, что же она нашла красивого во мне, обычной девочке? Да и снимок-то  был так себе… Вот  у нас в школе были действительно настоящие красавицы - например, Галка Кукса или Ирина Гиндина…


   В 1964 году  папа купил фотоаппарат, и, благодаря этому, у меня появились кое-какие семейные снимки. Вот радость так радость! Правда, качество фотографий было неважным. Тогда надо было хорошо владеть определенными навыками: наводить резкость, выдержку, еще что-то. Поначалу этих навыков не хватало. Позже папа купил фотоэкспонометр.
 
  По ночам я неизменно  участвовала с ним  в печатании фотографий. Это было предчувствием праздника: затемняли окно, включали красный фонарь, ставили три  ванночки с проявителем, чистой водой и закрепителем. Растворы имели специфический запах. Я любила это волшебство: когда на фотобумаге проступали контуры будущего изображения, который, постепенно темнея, становился узнаваемым. Мы  наклеивали фотки на стекло, ночью они с треском отваливались на пол, скручиваясь в трубочку. Утром их клали под пресс, а позже, как итог всего труда – обрезали края фотографий  фигурным резаком!


  Уроки труда проходили у нас в школьных мастерских, где нас, девочек, учили строгать, пилить, работать по металлу. Помню, мы делали номерки для раздевалок, строгали палочки для детских флажков. А мне так хотелось научиться шить!  Но единственное, чему нас учили на недолгих уроках кройки и шитья - это как строить чертеж, не переходя к практике. Видимо, считалось, что для девочки гораздо важнее было уметь строгать, пилить и работать по металлу. Правда, один раз на уроке домоводства ( примерно в пятом классе) мы все-таки готовили фаршированные перцы!  Какой аромат от них шел на всю школу! Девочки хлопотали в фартуках, а мальчишки снимали пробу. Жаль только, что это случилось всего один раз!


  Как я уже писала, в Соликамске жили репрессированные деятели искусств. Достаточно сказать, что танцевальный кружок, например, вела прима–балерина Мариинского театра, отбывавшая срок за своего мужа. Сколько замечательных людей окружало нас в те годы!

 
  В пятом классе я ходила в драмкружок при ДК Ленина, который вёл профессиональный драматический  актёр - Сергей Васильевич Утэнин. Это был очень красивый, заметный человек, похожий на Станиславского - высокий, статный, величавый, с великолепной сединой! Как интересно он вёл наши занятия, рассказывал о московских  коллегах-актерах!

  Я собирала открытки с портретами актеров советского кино и, помню, спросила его: "А Вы видели  Марину Ладынину?" Он воскликнул радостно: " Марусю-то? Конечно!" И стал рассказывать о совместной  с ней работе в Москве. Я до сих пор помню два спектакля, которые он с нами поставил. К моему большому удивлению, главные роли в них он поручил мне - скромной девочке, хотя в нашем кружке была  девочка неземной красоты, дочь тогдашнего директора завода "Урал" Ирина Гиндина. Чувствуя мой немой удивленный вопрос, он часто повторял: " У Наташи   хорошая дикция". Это были примерно 64- 65 годы. К сожалению, он вскоре умер, и это была большая потеря для нас, детей, которые его очень любили.

                Продолжение http://proza.ru/2020/12/05/1457