Четвертая Стена. Глава X

  На часах 15:00. У Джерри внезапно появилась идея. «Как я мог про него забыть… Собирайся; сходим в гости к соседу», - воодушевленно сказал он и принялся одеваться. Алекс слабо понимал, что задумал его друг, но он, как говорится, был согласен на любой кипиш кроме голодовки. Одевшись, они вышли из квартиры, сделали пару шагов и остановились у соседней двери. Джерри позвонил в нее и буквально в тот же момент она резко открылась.
  В дверном проеме показался молодой худощавый блондин среднего роста с растрепанными короткими волосами. У него были крупные черты лица: прямые густые брови и большие зеленые глаза; прямой нос и выпирающий толстый подбородок.  Его рот был странно приоткрыт, словно тот хотел крикнуть: «Пошли вон отсюда!», а правый глаз слегка дергался. Одет он был в обычные домашние тапочки, спортивные синие штаны и бледно-зеленую рубашку, у которой несколько пуговиц были вдеты не в свои прорези, будто он надевал ее впопыхах. Вкупе с мешками под глазами и запачканными в чем-то черном руками, он создавал образ нервного человека, у которого явно не все дома.
  - Ты кто? – спросил он, посмотрев на Алекса, а затем быстро повернулся в сторону Джерри и сказал, - А, это ты, сосед. Заходи.
  - И тебе не хворать, Дима, - ответил Джерри и вошел внутрь. Стоило ему перейти порог, чудаковатый паренек сразу же хлопнул дверью, оставив Алекса на этаже. Не прошло и пяти секунд, как дверь снова открылась.
  - Чего стоишь? Заходи тоже, - недовольно сказал Дима. Зайдя в квартиру, Алекс сразу начал рассматривать интерьер. «Коридор как коридор – ничего особенного. Две комнаты. Тапочек в прихожей нет. Скорее всего, живет один, да и гости у него редко бывают. Мда… Опасно соседствовать с таким шизоидом», - подумал Алекс, следуя за ребятами в одну из комнат.
  Алекс был ошибочен в своих выводах. Когда хозяин квартиры ушел на кухню, чтобы принести напитки гостям, Джерри рассказал, что Диме девятнадцать лет. Он студент-технарь; где именно учится, никогда не интересовался. Живет с родителями. А еще этот парнишка совсем не псих – просто мало спит. К слову, стоит описать комнату Димы: небольшая, захламленная разными проводами, бумагами, чертежами и прочим инженерским инвентарем. Слева стоял письменный стол, просторная кровать и небольшой шкаф для одежды с зеркальной дверцей. Справа располагался мощный игровой компьютер с навороченным офисным креслом, барабанная установка, которая вся покрылась пылью, а также какое-то подобие нового слова в науке – куча микросхем с монитором, соединенных вместе. А сами они сидели на прижатом к стенке бежевом диванчике, рядом с которым стоял какой-то сервант.
  Дима все еще был на кухне, и Джерри поведал еще пару фактов про своего соседа. Сказал, что он довольно общительный и открытый человек. Его родители хотели от Димы всего и сразу: водили его в спортивные секции, записывали в музыкальную школу, нанимали репетиторов по иностранному языку, биологии и химии. А в итоге в аттестате за 11 класс полно троек, зато пятерки по физике, геометрии и алгебре. У мальчика душа лежала к математике и технике. И в гробу он видел соревнования по плаванию, игру на скрипке и всякие там оксиды углеродов. С одной стороны, Дима молодец – поступил на бюджет, а с другой, родительских ожиданий он не оправдал. Семья учителя ОБЖ и фармацевта; они надеялись, что их сын станет кем угодно, но не технарем. А он довольно собирает, пьет и пишет всякую фигню.
  - Ну, то, что он собирает, я вижу. А что ты имеешь в виду под «пьет» и «пишет»? – спросил Алекс.
  - Да ты встань и посмотри, что у него в серванте. Он весь забит пустыми банками из-под газировки.
  - Он их собирает?
  - Вроде того, - ответил Джерри, а тем временем его друг встал с дивана и направился к коллекции. Действительно, весь сервант был забит разными банками. Правда, они были далеко не обычными, как и сама газировка. Сплошные эксклюзивы из Европы и США – там были такие вкусы, о которых Алекс никогда в жизни не слышал. Например, газировка «Pepsi» со вкусом лайма. Если заглянуть в интернет, то выяснится, что эта модификация газировки продержалась всего лишь один сезон в далеком 2005 году и продавалась только в Канаде и Уганде.
  - Эй, Джерри, - возбужденно сказал Алекс.
  - Что?
  - Ты не прав. Во-первых, это не такая уж и фигня, а реальная коллекция, которой можно позавидовать. Это эксклюзивы, которые могут стоить в будущем целое состояние. А во-вторых, банки не пустые – они даже не вскрыты. Боже… Я чувствую себя, как Индиана Джонс в третьем фильме, где он искал святой Грааль.
  - Не преувеличивай…
  Дима вернулся с кухни. У него была довольно странная походка – он немного прихрамывал левой ногой, а его правое плечо в такт каждому новому шагу чудно выкидывалось вперед. В руках у него были две необычные баночки газировки: темно-синяя и кроваво-красная. Это был «Mountain Dew Voltage» со вкусом малины и вишневый «Mountain Dew Code Red» соответственно. Оба напитка были участниками крупного состязания в мире газировок в 2013 году. А уже спустя год стали основными вкусами линейки «Mountain Dew». В России обе вариации до сих пор являются эксклюзивными, доступными лишь в специализированных магазинах.
  - Тут вишня и малина. Кому что по душе? – спросил Дима.
  - Я беру вишню. Против малины ничего не имею, но мне этот вкус нравится больше, - ответил Джерри, протянув руку за напитком.
  - Дима, у тебя потрясающая коллекция! Откуда у тебя эти баночки? Ты все эти вкусы попробовал? Среди них есть особенные образцы? – с азартом расспрашивал Алекс. Его действительно интересовала эта тема.
  - Из Европы и США. Парочка, правда, из Японии, Китая и стран Африки. Через интернет-магазины покупал или мне привозили в качестве сувенира. Я заразился этой темой еще в детстве. Когда мне было 10 лет, мы с родителями были в Японии. Там я попробовал, как сейчас помню, «Pepsi Red». Я ожидал почувствовать ягоды или вроде того, но… Я по сей день не могу понять, что это был за вкус! Точно знаю, что он острый, как красный перец. «Сколько еще есть таких необычных вкусов? Я должен попробовать все!» - вот что я сказал себе тогда. И потом пошло-поехало.
  - Ну а какие особенные вкусы у тебя в коллекции? – снова спросил Алекс, попивая газировку.
  - «Pepsi Blue» мне приходит самым первым на ум. Все-таки, классика – вкус детства. Купил две баночки; каждая обошлась в 15$.
  - Охренеть! Ты не работаешь же. Не стыдно деньги родителей на такую фигню спускать? – возмутился Джерри, услышав такую ошеломительную сумму.
  - Чья бы корова мычала, - перебил его Алекс. Джерри тут же замолчал.
  - И это далеко не самая дорогая покупка. Я не помню что именно, но на какую-то баночку я потратил в районе 50$. Как купил, сразу же поставил в сервант. Я даже не знаю, какой у нее вкус…
  - Помню, я школьником собирал чеки из разных магазинов и забегаловок. Коллекция помещалась в карманах джинсов, в которых я ходил каждый Божий день. Но потом мама их постирала; так мое увлечение закончилось – от него остались лишь прилипшие к ткани кусочки бумаги.   
  Увлекшись беседой, Алекс внезапно вспомнил слова Джерри: «Он собирает, пьет и пишет всякую фигню». С первыми двумя пунктами все было ясно, но что его друг имел в виду под словом «пишет» заинтересовало его. «Неужели Дима писатель? Если так, то понятно, почему Джерри использует слово «фигню». Ему просто завидно – не более. Надо бы расспросить», - подумал Алекс.
  - Слушай, Дима, я смотрю, у тебя тут барабанная установка и какой-то робот, так сказать… Может, ты еще и книги пишешь? – спросил Алекс.
  - Да… Эти голоса в голове порой не умолкают, пока я не сделаю то, что они мне велят. Чертовы духи! – взволнованно ответил Дима, повышая голос с каждым новым словом. Эта фраза показалась Алексу странной, а Джерри, попивая газировку, вообще отвернулся в сторону, показывая абсолютное безразличие к этой теме. «Его точно бомбит», - снова подумал Алекс.
  - Голоса? Что за голоса?
  - Разные… Обычно два или четыре. Они давят на меня; говорят: «Напиши. Запиши. Увековечь наши истории. Ты наш инструмент. Исполни нашу волю», - рассказывал Дима, делая зловещий хриплый голос, цитируя, так называемых, духов. Его слова напомнили Алексу старую песню «Шишки-телепаты» от группы «Бездна Анального Угнетения».   
  - И много ты написал?
  - Большую часть я порвал. Но кое-что, думаю, могу найти…
  Не дожидаясь ответа Алекса, чудак рванул к письменному столу. Резкими движениями он скидывал листы бумаги на пол, словно он проводил какой-то бесцеремонный обыск. Спустя минуту, он сказал: «Ага! Вот он! «Падший город». Игнорируя все и вся, он принялся читать написанный текст с листа.
…
  Это был большой город, но не мегаполис.  Кажется, в нём собрался весь криминальный мир, начиная от обычных мошенников, заканчивая  безумцами с окровавленными руками. Каждый новый день – новое убийство. Особенно по ночам. Ох, уж эти ночи! В это время город вопит, как полная идиотов и одарённых маньяков скотобойня. Этот город настоящая отрыжка мира, со всей присущей кислотностью. Все здравомыслящие стараются уехать из этого ада, как можно скорее. И теперь тут остались лишь сорвиголовы и бандиты.
  Молодой парнишка шел по улице. У него не было оружия. Безумец… Такой болван, как правило, долго не живёт. Парень был чуть выше среднего роста, с темными волосами, худой. На общем фоне выделялось бледное удлиненное лицо, длинный нос и узкие плечи. «Все ларьки закрыты, а пачка сигарет почти иссякла. Хм, должно быть осталось сигареты три. Мало», - подумал он, остановился и посмотрел на почти померкший фонарь.
  Проходя мимо закрытого ларька, он ненароком начал читать заголовки газет, что лежали на пыльных полках. «Женщина задушила новорождённого»; «Подросток выпрыгнул из окна»; «Сгорел фургон с навозом»; «У военных угнали танк и разнесли полрайона Кишкино». Молодой человек счел подобные заголовки забавными. Однако уже через секунду ему было не до смеха. Какой-то панк подошел к нему сзади и пырнул его ножом прямо в спину. Это был конец. Как я и сказал ранее: «Такой болван, как правило, долго не живёт». Конец.
…
  - И это все? – удивленно спросил Алекс.
  - Да, - громко и уверенно сказал Дима. Его слова звучали так, словно он искренне гордился написанным.
  - Ну… Это…
  - Фигня, - резко перебил Джерри и добавил, - Тут нет ни завязки, ни кульминации, ни вменяемого финала. Глупая миниатюра – не более! 
  - Джерри, у тебя бомбит. Признайся, - шутливо произнес Алекс. Между ними завязалась дискуссия.
  - Я думал, ты интеллигентный человек, который видит парашу за милю.
  - Интеллигентный человек не скажет «параша» в отношении чужого эстетического видения.
  - Да ты сам назвал мои книги дрисней, если забыл!
  - Мне можно. И все же, я – нигилист.
  - Да ты тупой яйцеглист!   
  - Ребята, прекратите! – вмешался Дима, - У меня есть еще один рассказ. Другой. Называется «Белый лист».
…
  Утро. Солнце осветило комнату. Мужчина встает с кровати, надевает тапочки и идет в ванную комнату. Умывается и смотрит в зеркало. В отражении он видел молодого бодрого человека, который готов творить будущее; у него все впереди. Начало дня: сегодняшний день – чистый лист.
  Оказывается, что наш герой художник, у которого есть мечта – он хочет стать знаменитым. Некоторые его работы уже выставлялись, но не имели успеха. Для зрителей его картины казались пафосной дешевкой, что сегодня была, а завтра уже пропадет. Они не оценили красоту мгновения, которую он так пытался запечатлеть. Ему постоянно говорили: «Делай сюжеты более глубокими, работай над мазками и атмосферой, ты должен передать все краски». Хоть молодой человек и прислушивался к советам, он считал, что его картины и так достаточно хороши, просто его искусство еще никто не понял. И когда-нибудь о нем заговорят.
  Этим утром художник решил создать новую картину. Однако он совершенно не знал, о чем писать – нужно было вдохновение. А его источник порой, увы, не так легко найти. Вспоминая советы, он решил сначала нарисовать образец на обычном листе А4, а уже потом переносить более-менее законченную композицию на холст.
  Поначалу, мужчина пытался сидеть в рабочем кресле, медитируя над лежащим перед ним листом на столе. Но это не помогало. Он смотрел в потолок, слушал любимую музыку – все было бесполезно. Но вдруг художник услышал что-то. Звук исходил с улицы через форточки. Он ринулся к подоконнику, захватив заодно лист, кисти и краски. Когда молодой человек открыл окно, он увидел на дереве птичье гнездо. Там сидел маленький соловей. «Весьма редкая птичка для города», - подумал он. «Я раньше их пение слышал лишь только в деревне…»
  Внезапно что-то кольнуло в его голове. Нет, это было не вдохновение – это было воспоминание. Светлая и душевная картина, из его детства, когда он мальчишкой проматывал дни в деревни у дедушки, гуляя по лесу и плавая в реке. Он вспомнил, как однажды его подружка пыталась повторить пение соловья, которого они услышали во время прогулки по полю. Для него тогда было важно не столько пение, как сама девочка Лена. Она ему очень нравилась, но он все стеснялся сказать ей об этом. А потом, когда уже решился, родители Лены продали дом в деревне и уехали. С тех пор он никогда больше ее не видел.
  Задумавшись, художник не заметил, как на его белом листе появилась черная клякса. «Как такое может быть?» – спросил он себя вслух, а затем подумал: «Я даже не помню, чтобы макал кисть в краску. Наверно, я сделал это еще до того, как подошел к окну. Ах, из-за воспоминания даже не припоминаю, что делал минуту назад».
  Но на самом деле прошла не минута, а целых десять. Клякса на листе уже застыла. Молодой человек пошел обратно к столу. Сев в кресло, он снова долго смотрел на бумагу. Так ничего не придумав, он закрыл глаза, провел ладонями по лицу, чтобы снять усталость, а затем направил взгляд на другой конец комнаты, где висела полка с наградами.
  На ней располагались все достижения его школьного периода: кубки, грамоты в рамках за стеклом, какие-то милые сувениры, яркие фигурки и прочее. Все это, так и или иначе, было связано с его внеклассной деятельностью. Нет, не с искусством, как можно подумать. Уже с ранних лет будущий художник увлекался спортом, а точнее – плаванием. На полке стояли награды за различные соревнования. Он выигрывал бронзу, серебро и даже золото. Однако время шло, все менялось; к 9 классу пришлось завязать со спортом и заняться учебой. Форма терялась, желание продолжать былое увлечение пропало. И теперь мужчине ничего не остается, кроме как вспоминать былые достижения и смотреть на нынешний живот.
  Когда художник отвел взгляд с полки и вновь посмотрел на лист бумаги, он обнаружил на нем еще две капли: серую и темно-зеленую. Впрочем, желание рисовать что-либо сегодня у него уже пропало. На молодого человека нахлынула ностальгия. Так он и провел весь день в своей комнате, вспоминая различные факты, события и истории из своего прошлого. Прошлого, по которому он скучал, и которого уже не вернуть. А тем временем на листе появлялись все новые и новые кляксы.
  Прошло несколько месяцев. Молодой художник организовал новую выставку. На сей раз, она увенчалась успехом. Правда, картин было не так много, и все они были, в большей степени, серых и темных тонов – его стиль кардинально поменялся. В центре выставочного зала висела картина, что выделялась из общего фона. Это был простой лист формата А4, который был весь испачкан в черных пятнах краски и мазками темных тонов. Разглядеть какой-либо определенный сюжет было невозможно. Спустя какое-то время одна женщина подошла к художнику и задала ему вопрос.
  - Простите, а Вы можете сказать, что изображено вон на той картине, - сказала она важным голосом, указывая на испачканный лист, возле которого толпились зеваки.
  - Там моё прошлое, - спокойно и холодно ответил мужчина.
…
  Этот рассказ оказался, как нельзя кстати. Мало того, что он завершал дискуссию молодых людей по поводу искусства, так еще и заставил их двоих задуматься. Их лица изменились: тупой взгляд в пол, надутые губы и общее выражение, словно они в любой момент могут разрыдаться. Джерри, судя по всему, этот рассказ сильно задел. Но невозможно было сказать какая именно его часть. И Алекс тоже как-то странно стал трогать свой животик. 
  - Вы, наверно, в ступоре? Позвольте, я объясню символику. Помимо того, что художник – это, очевидно, образ человека-творца, можно выделить три основных компонента: прошлое, настоящее и будущее. Кляксы олицетворяют отпечатки прошлого. Белый лист – настоящее, которое еще пусто по своему содержанию. Планируемый рисунок – неясное будущее, которого может и не быть. Мир перед художником был прекрасен, можно было черпать вдохновение и вырисовывать что-то новое, занять сегодняшний день. Но вместо этого он задумывается о былом. То есть вместо красоты настоящего он видел пустоту его нынешнего бытия, он тяготит к воспоминаниям. В это время кляксы падают и оставляют отпечаток на листе.  Черные тона - общий характер воспоминаний, ибо все это ушло – этого больше нет. Остался белый лист. И если не видеть в нем проход в будущее, то он будет захламлен грязью – мертвыми воспоминаниям. В целом, если человек вспоминает что-то, то он тоскует, его тяготит настоящее, так как оно лишено чего-то того, что было раньше. В таком ключе, кляксы могут быть только черными – символом смерти и гниения. Как-то так. Что скажете?
  Но молодые люди ничего не ответили. Словно сговорившись, они, молча, встали с дивана и, держа уже пустые банки из-под газировки, пошли в сторону выхода. «Что я не так сказал? Что я не так сказал? Что я не так сказал?» - думал Дима, наблюдая за поведением соседей. А те, к тому времени, уже вернулись в свою квартиру, и так же, не проронив ни слова, легли на свои кровати, обдумывая каждый свое. И так продолжалось вплоть до 19:00, когда в дверь позвонил Максим, неся пакеты с едой. Но это уже другая история.