Женщина в белых одеждах

   Хаапсалу, Эстония
   1982

          Столик в кафе был сервирован десертом. Сырная тарелка, виноград, шоколад, четыре чашки кофе и бутылка ликёра «Vana Tallinn» украшали стол.
          - Ваши рюмки для напитка!
          Улыбка услужливого официанта блеснула в искусственном полумраке уютного ресторана, осветив ходики на часах.
          - Без семи минут!- поёжилась Лариса.
          Пиджак Евгения уже спускался с плеч, но Лариса, опередив супруга, подняла руку.
          - Жень, август, полнолуние, жутковато, - по рукам Эстонских гостей снова забегали мурашки!
          - Да, брось, Лариса! Это сказка, легенда, у нас несколько ночей фестиваль "Время Белой дамы" проходит! Это наша сказка!
          Заливистая трель Натальи разогнала края губ компании в разные стороны. – Ещё по рюмочке и предлагаю на видовую.
          - Крепкий, - растягивая слово прошептала Лариса. – А можно я ещё чуть-чуть в кофе.
          Рудольф улыбнулся.
          Женя и Рудик были моряками-стармехами, работавшими в одной компании во Владивостоке. Поездка семьи Ларисы и Жени с детьми на запад началась с Эстонского города Хаапсалу.
          В это время 9-летний Роман и 16-летний Николай на хуторе у города Хаапсалу слушали бабушку Лию (маму Рудольфа).
          - Назвали наш Хаапсалу в честь Гапсальского замка. Давным-давно замок был лаврой, мужским монастырём значит. Женщинам туда вход был строго-настрого запрещён.
          Бабушка Лия любила легенду и пересказывала, живописуя её разумением видавшего виды историка.
          - Легенду по-разному рассказывают, да и а я по-своему расскажу, - коренная эстонка продолжала. - Служил в лавре каноник, принявший обет безбрачия или то был мирянин, служащий в стражниках замка. Неважно. Правила были для всех одни. Любовь в лавре Эзель-Викского епископства была под запретом. Вето. Табу.
          Хранительница тепла в очаге на хуторе приближалась к завязке.
          Мальчишки слушали, затаив дыхание.
          Николай ждал момента спросить про бойницы, пушки, вооружение, стражников. Рома хоть и любил исторические книги, сейчас ему было важно повествование.
          - Но влюбился наш герой в девушку-красавицу и ответила она ему взаимностью, 
          Рассказчица оглядела мальчишек, распахнутые глаза, которых говорили сами за себя: «Только внимание!»
          – И придумали они, как им встречаться каждый день, продолжала бабушка.

          На рынке было шумно. Коротко стриженный мальчишка бежал на службу в замок с корзинкой снеди. Уворачиваясь от прилавков с фруктами и протянутых согбенных рук, клирик ускорялся.
          Певчий улыбался, вспоминая, как неделю назад поразил всех вокалом.  «Сразу приняли на службу! Даже не допел!»
          - Дочка, обожди, знаю я твою историю, - чёрные одеяния и глаза цвета ночи остановили клирика.
          - Какую историю? – Сердце певчего замерло. – Какая я Вам дочка? Я парень.
          - Не нужно мне ничего. Дай руку, дочка, так всё расскажу, - вкрадчивость голоса ведуньи завораживала.
          Певчий Эзель-Викского епископства неуверенно протянул руку. 
          Ведунья смотрела на ладонь и шелестела губами.
          - Переживёшь ты, дочка, всех. И сложат о тебе легенды, но несчастной будет твоя любовь. Смотри, линия жизни твоя бесконечна, а любви коротка. Но легенда Вашей любви переживёт сотни лет, - шелестело в голове клирика.
          Разоблаченный незнакомкой певчий скромно и тревожно улыбался.
          Голос женщины в чёрном становился всё тише.
          – Я могила! Никто не узнает твоих секретов. Я закрыла тайну чёрной сажей. Только на озеро не ходи. Смоешь.
          Когда шипение раската предостережения стихло, девушка оторвала глаза от ладони. Ведуньи нигде не было. На рынке стало тише. От края замка взлетела стая ворон.
          Встрепенувшись, девушка с сомнением посмотрела на крепостные стены, потом повернулась с улыбкой на дома неподалеку.
          - А может? Нет, всё будет хорошо! – Девушка, улыбаясь понизила голос до трубного баса, - Тайны скрыты чёрной сажей ведьмы.
          Стены замка облетел звонкий смех певчего и его же низкий бас «Тайны и причём тут озеро?»

          - Пойдёмте, пойдёмте, пойдёмте! – Наталья торопила компанию. – Без трёх минут уже.
          На видовой у Гапсальского замка стояли три пары.
          - Фу, слава Богу, - они даже не знают. Здесь лучшее место, - вековой дуб укрыл компанию. А Наталья с улыбкой продолжала. – Мужчины могут залезть на крупные ветви и подтянуть нас.
          - Ну, держитесь, девушки, - Рудику, как видно, это было не впервой.
          Женя второй раз стал снимать пиджак. Через минуту он уже подтягивал Ларису на самые «дорогие» места в зрительном зале. Рудольф аккуратно прижимал Наташу.
          - Сейчас-сейчас, она появится! Рудик, покажи друзьям ее маршрут!
          - Её будет видно за стеной, идущей вдоль проёмов бойниц замка, - Рука гостеприимного хозяина указывала на стену замка.
          Наконец, в бойнице замка явственно проступил белый силуэт девушки в длинном платье. Она медленно двигалась вдоль проёмов бойниц. Длинные волосы ниспадали до плеч. Руки были согнуты в локтях.
          - А что это у неё в руках? – Изумление на лице Жени было неподдельным, - В принципе, кружку я вижу.
          - Хлеб это, Женя, хлеб, - Рудик был несказанно рад впечатлению, с которого начался западный тур друга и его семьи.  Рудик знал, что сначала был Ленинград, но Таллинн, Тарту и Хаапсалу продолжали тур-путешествие.
   
          Сквозь завороженную улыбку Рома тихо сопел.
          Бабушка Лия посмотрела на Колю и, прикрываясь рукой, зевнула.
   - Ну что, доскажу завтра?
          - Да, конечно, - улыбнулся парнишка.
          - Коленька, возьми открытку замка, - Лия затихала. - Там, и бойницы, стены, и ещё что-то и ещё.
          Костя ещё какое-то время не расставался с запечатленным на глянцевой бумаге замком, потом умылся, взлохматил кудри, и отправился в постель.
   
          Новоиспеченный клирик уже второй месяц пел в мужском монастыре. Правый зачёс, ухмылка, зачернённый зуб, заниженный в разговоре голос. Парень, ну что ни на есть молодой мужчина.  «Да, и прятаться с любимым по углам уже особой сложности нет».
          Влюбленные часто сбегали на луг, в четыре глаза, оберегая себя от чужого призора.
          - Красиво поёшь, - Настоятель улыбнулся, – Завтра Архиепископ приедет. – Соло а капелла сможешь?
          - Так мы же хором поём без музыки! – Певчий вскинул глаза.
          - Очи к долу и не дерзи. Смирись, скажи, - смогу один петь, и ступай готовься.
          Певчий осматривал себя. «Спеть смогу, как угодно, но вот помыться бы не в тазике». Мысли летели наперегонки. «Принадлежности мытью; щётку с конским волосом, полотенце и на пруд!»
          Подпрыгивая на одной ноге, клирик забыв о присмотре монахов, бежал на озеро. Монашеская тень полетела вслед.

          - Папа, мама, Вы видели? - Ромка бежал навстречу родителям. – Расскажите! Мне Коля открытку показывал, как-будто мы с Вами там стояли. И бабушка Лия рассказывала. Страшно было? Страшно?
          - Страшно! – Пропела Лариса и приобняла младшего. – А потом Белая Дама хвать всех за нос!
          Ромашка взвизгнул, вырвался и засмеялся. Семья гостей и хозяева улыбались.
          - Вечером за столом я расскажу легенду полностью, - заговорила, улыбаясь бабушка Лия. – Роман Евгеньевич обещал записывать.

          - Епископ, Епископ, забери нас в Таллинн, - песенка полилась по опушке леса.
          На берегу водоёма клирик стал разоблачаться.
          Пара недобрых глаз из чащи чернела матовым сиянием. Сверху прокаркал ворон: «Кар-озеро! Кар-озеро!»
          Перед певчим на глади пруда возник силуэт ведуньи с выставленными вперёд руками и поднятыми навстречу ладонями.
          «Епископ, епископ, Забери нас в Таллинн!» - Прошептал хорист, зажмурился и наперекор понятому виденью, прыгнул в воду.
          Изрядно намывшись, певчий стал выходить из воды, чёрные глаза чащи округлились. Злая усмешка наполнила опушку недобрым трепетом листвы - «Девушку каноник прячет».
          Одевшись, певчий поёжился.
          Клирик, который ещё не знал о разоблачении, не торопясь, улыбаясь птицам и солнцу шёл на службу – на клирос. «Репетировать очень хорошо буду. Глава духовенства завтра решит нашу судьбу»
          Певчий вошёл в ворота. Суматоха во дворе замка насторожила.
          - Беги, любимая! – Каноник сплюнул тряпки, подрывая уголки губ. – Нас раскрыли.
          Юная хористка заметалась по двору. Увернувшись от одного монаха, прыгнув в ноги другому, и укусив на лету, клирик прорвалась на кухню. Повороты, повороты, корзины с продуктами, бутыли с красной и белой жидкостью оставались за спиной.
          Сзади стучали каблуки монахов.
          - Крикните наверх! Пусть встретят!
          Та же, что и на озере монашеская тень, перелетев через головы догоняющих, оказалась за спиной красавицы.
          Подножка и первая каменная ступенька через мгновение погрузили девушку в темноту.

          - Гапсаль, Гапсаль, бабушка! Сначала про Хаапсалу скажи, про Эзель-Викское епископство 700 лет назад - Рома не мог сидеть на месте.
          С лёгкостью проговорив Эстонские названия, мальчик огляделся.
          Бабушка Лия улыбнулась.
          - Расскажу, расскажу. А тебе буклет о легенде, Ромочка, подарю.

          За игуменом стояла тень в чёрном монашеском одеянии.
          - Завтра прибудет Архиепископ. Может не стоит портить праздник приезда главы духовенства? Сегодня казнить и дело с концом.
          - Нет, пусть поживут пару-тройку дней. Осознают, так сказать! – Настоятель не стал оборачиваться.
          - Но зачем архиепископу крики из ниши? - говорила тень, дергая мысли главного игумена.
          Настоятель передёрнул плечами и взял свиток пергамента.
          Тень за спиной растворилась.
          Глава духовенства пробыл в Гапсальском епископстве два дня.
          И всё это время тень за спиной игумена зудела и торопила. Как только замок проводил главу, старший монах лавры сдался.
          Суд был скорым. Прецеденты не предложили других вариантов, и каноника бросили в вольер к тиграм.
          Никто не услышал ни единого крика. Влюбленный зажал тряпки зубами. Парень мечтал, чтобы певчий клирик не узнала о скоропостижной смерти любимого.
          Ниша во внутренней стене замка замуровывалась.
          Девушке, по правилам через последние незакрытые кирпичи подали хлеб и кружку воды.
   
          Каждую ночь Ромашка засыпал с улыбкой.
          Белая дама, держа за руку, гуляла с ним по анфиладам замка.
          Рома знал про хлеб, воду, заточение. Про августовские ново- или полнолуния. Мальчик любил перечитывать сказки разных народов и отказывался верить в грустный финал.
 
          - И с тех пор неуспокоенная душа певуньи бродит августовскими ночами, появляясь в бойницах замка и зовёт любимого, в надежде разделить с ним хлеб и воду, - Заканчивала рассказ бабушка Лия. – И осталась певунья навеки в нашей памяти.
          Лариса гладила спящего на плече младшего сына и улыбалась. «Какая красивая легенда!»