Россия XIX века в лицах. 18. М. Н. Катков, жизнь

Известен эпизод, когда на Пушкинском празднике в 1880 году известный публицист и издатель М. Н. Катков протянул свой бокал И. С. Тургеневу, чтобы чокнуться, но тот “холодно посмотрел на него и покрыл свой бокал ладонью руки”. Свидетелям вышеприведенной сцены нелегко было понять этот пассаж, ведь после того как Иван Тургенев со скандалом вышел из редакции "Современника", не поладив с ярыми критиками Чернышевским и Добролюбовым, он "нашел себе дом родной" именно в "Русском вестнике", где главным редактором был М.Н. Катков. Там он напечатал свои главные произведения - "Накануне", "Отцы и дети", "Дым". Кстати, термин "нигилист" был впервые введен в литературу совсем не И. С. Тургеневым, как многие думают, а именно М. Н. Катковым.

Однако с некоторого времени Тургенев перестал печатать свои произведения у Каткова, и причиной этому стала резкая критика консервативно-охранительных взглядов редактора "Русского вестника" революционной молодежью. Тургенев решил "не плевать против ветра", и прилюдно продемонстрировать отличие своих позиций, чтобы таким образом обезопасить себя против возможной травли в будущем. Тургенев тяжело переживал конфликт с молодежью, возникший после опубликования романа "Отцы и дети" и стремился теперь любыми путями завоевать ее симпатии. Доходило до того, что он - умеренный либерал, который выступал за постепенные преобразования и против всякого насилия, втайне ссужал деньгами находящихся в эмиграции революционеров-террористов и поддерживал материально их издания. После смерти писателя разразился скандал, когда видный революционер Петр Лавров признался, что Тургенев платил ему ежегодно по 500 франков на издание подрывной литературы. По словам М.Н. Каткова этим, как и другими подобными щедротами, "он откупался от травли, которая не давала ему покоя в 60-х годах и которая сразу прекратилась в семидесятых, когда Тургенев решился платить дань "печенегам и половцам". При впечатлительности, авторском тщеславии и некрепком характере он не выдержал оскорблений, которыми осыпали его многие из нынешних чествователей его памяти, и сдался..." В отличие от известного русского писателя характер самого М. Н. Каткова отличался несомненной твердостью, и он своим, уже сложившимся убеждениям, не изменял.

Михаил Никифорович Катков (1818–1887), по мнению современных критиков и литературоведов - один из самых недооцененных людей России. Великий русский публицист и, как бы сейчас выразились, крупнейший организатор русских средств массовой информации. Критическая оценка деятельности Каткова В.И.Лениным привела к тому, что имя его было напрочь вычеркнуто из истории отечественной мысли. Советская научная школа рассматривала его как "закулисного вдохновителя реакционной политики правительства". Но ведь так считали реформаторы-революционеры, а Катков был их враг, он стоял по другую сторону баррикады. Он  был самым влиятельным сторонником консервативно-охранительных взглядов, а после убийства народовольцами царя в 1881 году обеспечивал идеологическую поддержку контрреформам Александра III.

По-разному, относились к нему современники, в то время как одни его люто ненавидели, другие восхищались и преклонялись. Идейные противники придумывали ему оскорбительные клички: "громовержец страстного бульвара", "жрец мракобесия" или даже "публичный мужчина всея руси" (Герцен). Либеральный историк П. В. Долгоруков так характеризовал ненавистного публициста: "Вечно беснующийся Катков, которому непременно нужно вечно лаять и кого-нибудь кусать, который в своих наездах всегда идет далее самого даже правительства и всякого, кто не разделяет его мнения, объявляет государственным преступником и даже изменником отечеству". Другие же, представители консервативного и национального направления писали о нем с восхищением: "телохранитель единства России" (Ф. Тютчев), "первый и величайший русский публицист" (К. Леонтьев). К. Победоносцев видел в Каткове "единственного умного и чуткого к истинно русским интересам и к твердым охранительным началам" журналиста, "борца за русскую правду".

***
Катков родился в семье мелкого канцелярского чиновника, детство и юность его прошли в бедности. Родственница Герцена и известная мемуаристка Татьяна Пассек, видевшая его ребенком оставила воспоминания: "В умных чертах маленького мальчика меня поражали глаза его, — бледно-голубые, до крайности прозрачные, временами точно с изумрудным отливом и со взором до того как-бы погруженным внутрь самого себя, что не знаешь, что в нём таится». Оставшись практически без средств после смерти мужа, мать Каткова, Варвара Акимовна, посвятила себя полностью воспитанию детей, особенно старшего сына Михаила. Дореволюционные биографы М. Н. Каткова особенно отмечают достоинства и стойкость его матери. Несмотря на трудные жизненные обстоятельства, она «сумела своею самоотверженною любовью, мудростью и энергией поставить первоначальное воспитание и развитие своего сына на столь высокую степень, что ей по праву принадлежит часть в тех заслугах, которые покрыли славой имя Каткова».

До восьми лет Миша постоянно находился при матери, а потом был определен в сиротское училище. До осени 1826 года мать и сын были неразлучны. Варвара Акимовна воспитывала сына в православной вере, с уважением к церковным обрядам и религиозным традициям. И хотя Каткова увлекали различные философские и общественно-политические учения, он с детства хранил верность государю и русской церкви. Как отмечал Е. В. Маркелов, в основу мировоззрения Каткова легло православие. Вера в Бога являлась неколебимой на протяжении всей его жизни.

Нежность и заботу о матери Катков проявлял всегда, вплоть до ее кончины в 1850 году. В памяти Т. П. Пассек остался один очень яркий эпизод, характеризующий отношение Михаила Каткова к матери. Уже после возвращения его с учебы из Берлина она вместе с Катковыми была приглашена на обед к известному доктору-гомеопату Константину Ивановичу Сокологорскому, с которым молодой Катков близко сошелся за границей. «Входя на довольно высокую лестницу, вместе с какими-то посетителями и Катковым с его матерью, – вспоминает Пассек, – я, будучи наверху лестницы, оглянулась и увидела, что старушка Варвара Акимовна с трудом взбиралась наверх. В то же время заметил это и Катков; в ту же минуту он быстро бежал вниз, поднял мать на руки, внес наверх и почтительно опустил ее на пол. Потом тревожно оглянулся на подымавшихся по лестнице, по-видимому, опасаясь, чтобы кто-нибудь не улыбнулся. Все были серьезны".
"Катков женился (1851 год) только после кончины матери, зная, что мать не даст самостоятельности его жене. Любила же она его так, что, когда, бывало, он придет со службы и разбросает свое платье, она, убирая за ним, всё перецелует». О матери Михаил Никифорович сохранил светлую память, назвав ее именем свою старшую дочь, рожденную в семье первой 8 апреля 1855 года.

После окончания гимназии Михаил Катков поступил на словесное отделение философского факультета Московского университета, который закончил с отличием. Он столь успешно занимался, что слушать его блестящие ответы на экзаменах приходили другие студенты. В 1837 он вступил в литературно-философский кружок Николая Станкевича, в котором членами были Виссарион Белинский, Константин Аксаков, Михаил Бакунин. В 1839 г. Катков поехал набираться ума в передовую Европу. Живя уроками и не вылезая из долгов, он поступил в Берлинский университет, где слушал лекции Шеллинга. В отличие от многих современников близкое знакомство с религиозной философией Шеллинга не только не отвратило молодого философа Каткова от России, но наоборот, еще больше сблизило его с Родиной. "О России я думаю и мечтаю очень часто,- писал он,- и всякий раз чувствую крепость связей, соединяющих меня с моим народом; знаю, знаю, но все же убежден - самою лучшею наградой за все мои труды, разумеется в будущем, была бы хоть какая-нибудь польза, принесенная с моей стороны". Его убеждения окончательно сложились за границей, и уже в 1842 году юноша вернулся в Россию совершенно другим человеком. Он разошелся с былыми соратниками, в частности с Белинским, и в дальнейшем повел как публицист жесткую борьбу против реформаторов-революционеров. А те, в ответ, заклеймили его "ренегатом" или предателем.

Теперь он сблизился с московскими славянофилами, главным идеологом которых был Алексей Хомяков. Однако и с ними не произошло полного сближения. Он не мог закрепиться в рядах какой-либо партии, так как самого начала ощущал себя независимым мыслителем. Из письма А. Н. Попову: "С интересами, которые теперь господствуют в Петербурге и Москве я нахожу в себе мало сочувствия.. Здесь теперь я совсем бесприютен, не к кому прислониться, не с кем быть откровенным, н я, впрочем, не больно и горюю ою этом... Я здесь молчу и только слушаю. Там слышишь, что Россия гниет; здесь, что Запал околевает,как собака на живодерне; там, что философия цветет теперь в России и надо бы заключить ее в формулы, чтобы толпа не смела вмешаться; здесь, что философия... есть не более, как выражение немецкого филистерства". В 1845 г. Катков защитил диссертацию "Об элементах и формах славяно-русского языка" и стал адъюнктом на кафедре философии, занимаясь до 1850 года исключительно наукой. В 1850 году вышло распоряжение, по которому философию могли преподавать только профессора богословия, и А Каткову предложили заведовать редакцией университетской газеты "Московские ведомости". 

В 1851 году он Михаил Катков женился на княжне Софье Шаликовой (1832-1913). Событие это сильно изумило окружающих, все знали, что Катков был страстно влюблен в дочь известного московского врача, в красавицу мадемуазель Делоне (впоследствии жену И. М. Балинского), сделал ей предложение, которое было принято, но вскоре разорвал помолвку. О причинах принятого решения он никому не рассказывал. Вскоре он женился на Шаликовой, княжна была некрасива, тщедушна, маленького роста, образование её ограничивалось умением болтать по-французски, и состояния она не имела никакого. По поводу этого странного союза Ф. И. Тютчев говорил: «Что же, вероятно, Катков хотел свой ум посадить на диету». Катков окружающих не слушал, он во всем имел собственное мнение, и с большой нежностью относился к своей семье. В этом браке родились девять детей: трое сыновей и шесть дочерей.

***
В 1856 году Катков оставил университетскую газету и стал знаменитым редактором журнала “Русский вестник”, эту работу он продолжал около 30 лет, вплоть до своей смерти в 1887 году. В первых трёх номерах этого журнала он напечатал свою обзорную статью “Пушкин”, в которой "отбрил" его критиков из "Современника", чем сразу же заявил патриотическую направленность журнала. В его журнале станут печататься лучшие русские писатели — Л.Толстой и Ф.Достоевский, Н.Лесков и И.Тургенев. В нем публиковались «Губернские очерки» М. Е. Салтыкова-Щедрина (1856—1857), произведения П. И. Мельникова-Печерского, С. Т. Аксакова, И. А. Гончарова, В. С. Курочкина, А. Н. Майкова, М. Л. Михайлова, А. Н. Плещеева, А. А. Фета, Ф. И. Тютчева, исследования Ф. И. Буслаева, Я. К. Грота, И. Е. Забелина, И. К. Бабста, М. Н. Лонгинова, С. М. Соловьёва и других историков и филологов. В журнале печатались «Казаки» (1863), «Война и мир» (1865—1869), «Анна Каренина» (1875—1877) Л. Н. Толстого и почти все романы Ф. М. Достоевского. Н. С. Лесков опубликовал в «Русском вестнике» повести «Запечатленный ангел», «Соборяне», часть семейной хроники «Захудалый род» (1874). Благодаря умелому подбору сотрудников и хорошей постановке беллетристического отдела журнал пользовался большим успехом.

В начале Катков занимался только редакторской организаторской работой и не собирался лично участвовать в обсуждении политических вопросов на страницах этого журнала. Однако наступившая эпоха «великих реформ" после выхода в 1861 году царского указа об отмене крепостного права, побудила его изменить свою позицию и ответить на вызовы времени. По свидетельству современников в это время даже самый характер Каткова решительно переменился: «В шестидесятые годы Катков был уже не тот человек, каким мы его знали прежде, задумчивый, привыкший более слушать, чем говорить, лишь изредка принимавший горячее участие в беседе; теперь охватил его пламенный интерес к перевороту, совершавшемуся в России…» (Е. М. Феоктистов). Катков выступал за освобождение крестьян с землей за выкуп для создания "надежного класса" средних землевладельцев, считал необходимым введение местного самоуправления. В 1862 году в аренду Каткову была передана газета «Московские ведомости», в качестве воскресного приложения к которой с 1863 по 1871 год выходила газета «Современная летопись». В «Московских ведомостях» ежедневно печатались передовые статьи Каткова, имевшие огромный читательский резонанс.

Журналистским, издательским и общественным кредо Каткова была «независимость» взглядов, которую он старался всячески сохранять, даже и во вред своему положению. Он не принадлежал ни к каким партиям, и писал от себя. Единственным и главным законом, которого он придерживался в своих ежедневных публикациях, был истинный патриотизм и еще правда. "Газета моя, — писал Михаил Катков, — была исключительно моим органом… Ни с кем, ни в какой солидарности не находясь, я свято блюл свою независимость. Высказывал только то, что считал, по своему убеждению и разумению, полезным безо всякого лицеприятия или пристрастия".

Михаил Катков редко выезжал из Москвы, но его газета «Московские ведомости» влияла на дела Российской Империи во многих сферах. Подобного положения, завоеванного своим публицистическим словом, ни один журналист, ни один издатель в России ни до Каткова, ни после него не имел. Дипломат и писатель Константин Леонтьев стал свидетелем того, что в 1867 году имя Каткова повторялось в самых отдаленных городах Турции, и английский консул Блонт с бешенством восклицал: "Россия - это Япония; в ней два императора: Александр II и мосье Катков". Можно констатировать, что личное влияние на общество и на государственные сферы Михаила Каткова за четвертьвековой период (1863–1887) уникально в русской журналистике.
 
В критике и публицистике Каткова 1870—1880-х годов отражаются его всё более консервативные воззрения, с решительным неприятием заигрываний с демократическими и либеральными кругами. К 1882 году была закончена его основополагающая работа «Идеология охранительства», которая воспринимается как завещание публициста.

Катков по своим убеждениям был последовательным монархистом, он глубоко чувствовал решающее значение единоличного правления в русской истории. Для него Монархия не только создала Россию, основав русскую государственность, русский суверенитет, но и выбрала Православную веру для России, крестило Русь, инициировав духовное рождение, сформировало нашу национальную цивилизационную доминанту. "Монархическое начало, — писал он в одной из своих статей, — росло одновременно с русским народом. Оно собирало землю, оно собирало власть, которая в первобытном состоянии бывает разлита повсюду, где только есть разница между слабым и сильным, большим и меньшим".

У него было своё видение царского, стратегического, магистрального пути русского государства: «Предлагают много планов... Но есть один царский путь. Это – не путь либерализма или консерватизма, новизны или старины, прогресса или регресса. Это и не путь золотой середины между двумя крайностями. С высоты царского трона открывается стомиллионное царство. Благо этих ста миллионов и есть тот идеал и вместе тот компас, которым определяется и управляется истинный царский путь».

"Русскому царю, — утверждал он, — дано особое значение, отличающее его от других властителей мира… он Богом поставленный блюститель и охранитель Православной Церкви… Русский царь есть более чем наследник своих предков: он преемник Кесарей восточного Рима, устроителей Церкви и ее Соборов, установивших самый символ христианской веры. С падением Византии поднялась Москва и началось величие России. Вот где тайна той глубокой особенности, которой Россия отличается среди других народов мира".

"Никто так не ошибается насчет России,- писал Катков, - как те, которые называют ее демократической страной. Напротив, нет народа, в котором демократические инстинкты были бы слабее, чем в народе русском".

Монархия для Михаила Каткова была единственной системой власти, способной ослаблять давление сильных на слабых и богатых на бедных. И он вполне разделял тезис, что Монархия выгодна широким средним слоям населения, а республика — лишь богатым. «В прежние века, — писал он, — имели в виду интересы отдельных сословий. Но это не царский путь. Трон затем возвышен, чтобы пред ним уравнивалось различие сословий, цехов, разрядов и классов. Бароны и простолюдины, богатые и бедные при всем различии между собой равны пред Царем…».

Он полагал, что любое рассредоточение государственной власти приводит к краху государства, которое является таковым именно за счёт концентрации власти. В связи с этим Катков выступал против идей парламентаризма и ограничения императорской власти конституцией. «Не парламентаризму ли должны мы завидовать, этой пошлой доктрине, везде потерявшей кредит, которая может быть годна только как средство постепенного ослабления власти и перемещения ее из рук в другие», – писал Катков, центральной идеей публицистики которого стало обоснование самодержавия как власти, единственно возможной в России.

«Противоположность между нами и Западом, — утверждал он, — в том состоит, что там все основано на договорных отношениях, а у нас на вере. Такое слияние Царя с народом и взаимная их принадлежность друг к другу вели к тому выводу, что всякая царская служба была службой государственной и всякая государственная служба – царской, то же самое были и обязанности».

Он последовательно проводил принцип служения Государю и государству для всех подданных Империи, независимо от сословия. Всесословная обязательная служба для него была основополагающей для правильной и здоровой жизнедеятельности русской государственности. В этом ясно виделись симпатии к принципам Московской Руси, где Государи считали, что всякий гражданин несет на себе обязанность служения Царю и Московскому государству, и проводили этот принцип как основополагающий.

Сам Михаил Катков, свою профессиональную деятельность как журналиста и издателя воспринимал как службу государству: "Служба государю, — подчеркивал он, — не может… считаться исключительной принадлежностью бюрократической администрации... Все, от мала до велика, могут и должны видеть в себе в какой бы то ни было степени и мере слуг государевых. Что у нас называется общественной службой, то, в сущности, есть такая же служба государю, как и всякая другая, и в этом отношении различие между государственной и так называемой общественной службой несущественно".

Катков выступал за сильное государство («великую державу»), полагая, что «слабое государство, не способное ни обороняться, ни управляться, не жалеют, а презирают и добивают». При этом он считал, что России нет необходимости расширять свои границы и включать в свой состав новые славянские территории, ибо страна и так обширна. В статье «Идеология охранительства» Катков отвергал идею панславизма, которую отстаивал Бакунин, считая его революционные призывы утопией, опасной для России. Вместе с тем, государство должно защищать не только свои границы, но и интересы, поскольку оно представляет собой «живую индивидуальность».

Он настаивал на расширении государственного вмешательства в экономику, усилении контроля над частным предпринимательством, предлагал выкупить все частные железные дороги в казну, ввести винную и табачную монополии и др. С целью изоляции России от мирового рынка рекомендовал отказаться от восстановления металлического денежного обращения и сохранить бумажный кредитный рубль как национальную денежную единицу.

В вопросах внешней политики Катков иногда вступал в прямую конфронтацию с МИДом, неоднократно вызывая недовольство императора Александра II. Полагал, что в условиях изменчивой международной обстановки у России не может быть постоянных союзников или противников. Эта прагматическая позиция вела к изменениям его внешнеполитических симпатий. Так, во время Польского восстания 1863-1864 годов Катков выступал против Франции как союзника повстанцев, однако затем настаивал на сближении России с Францией в противовес Великобритании.

***
В 1881 году народовольцами был убит император Александр II. Для Каткова это была трагедия, он считал, что это возмездие правительству за политическое легкомыслие последних лет, обвинил Лорис-Меликова в политической измене, высказывался за усиление власти, даже называл себя  «сторожевым псом самодержавия». Он всячески помогал Александру III, вступившему на престол после убийства отца, в осуществлении контрреформ. Император Александр III был чрезвычайно благодарен Каткову за поддержку и высоко ценил его работу. В январе 1882 года Катков получил чин тайного советника, ему также были пожалованы ордена Св. Анны 1-й степени (1883) и Св. Владимира 2-й степени (1886).

К сожалению, в последние дни своей жизни, в мае 1887 года, Катков оказался скомпрометирован в глазах императора Александра III из-за клеветнически приписанного ему авторства письма президенту Палаты депутатов Франции Шарлю Флокэ (Charles Floquet). Недруги Каткова всячески старались опорочить его в глазах царя, он сам в письме обер-прокурору Синода Победоносцеву высказывал мысль, что «автором этой мерзости был Катакази». Этот человек был ранее посланником России в США, по-видимому уже в то время США активно вмешивались во внутренние дела России и распространяли ложь и клевету против влиятельных публицистов, определяющих общественное мнение.   

В следующем письме Победоносцеву М. Катков, для сведения императора, писал: "От самого начала моей общественной деятельности, я ни к какой партии не принадлежал и никакой партии не формировал, не находился в солидарности ни с кем. Моя газета не была органом так называемого общественного мнения и я большею частью шел против течения; газета моя была исключительно моим органом... Ни с кем, ни в какой солидарности не находясь, я свято блюл свою независимость. Высказывал только то, что считал, по своему убеждению и разумению, полезным безо всякого лицеприятия или пристрастия... Графу Толстому Его Величество указал на некоторых лиц, которые компрометируют меня своею ко мне близостью... Я узнал от лиц, заслуживающих полного доверия, что именно Богданович везде и при всяком случае выдавал себя моим другом, единомышленником, сотрудником и даже будто бы он ездил в Париж по моему поручению... Свидетельствую моею честию, что я ни в какой интимности с этим человеком не был".

Обер-прокурор Победоносцев в письме Александру III изобличил клеветнический характер возводимых на Каткова обвинений: «Катков удостоверяет, что ничто подобное не только не происходило, но и в мысль не входило ему; и весть, о том пущенную, он может приписать только злонамеренной клевете... Каткову можно поверить, что он не стал бы отпираться от своих действий». В письме от 30 июля 1887 года Александр III отвечал Победоносцеву: «Я получил оба ваши письма о Пашкове и другое по поводу клеветы, возведённой на покойного Каткова... Что Катакази скот, это я давно знал, но чтобы он был таким мошенником и плутом, я, признаюсь, не ожидал».

К сожалению, об этом последнем письме императора Катков не узнал, он тяжело заболел и умер 20 июля 1887 года в своём имении Знаменское-Садки. Для русского человека и патриота труднее всего оказалось пережить злонамеренную клевету, порочащую его честное имя. Столичная официальная газета «Санкт-Петербургские ведомости» на следующий день писала: «Утрата, какую несёт Россия, неоценима; она теряет не только первоклассного журналиста, создавшего политическое значение русской печати, но и центральный ум, который в критические минуты собирал вокруг себя здоровое общественное мнение и указывал ему прямой путь».

В тот же день Александр III послал вдове Каткова Софье Петровне телеграмму, которая была напечатана в «Московских ведомостях», и в некоторых других газетах: "Вместе со всеми истинно русскими людьми глубоко скорблю о вашей и Нашей утрате. Сильное слово покойного мужа вашего, одушевлённое горячею любовью к отечеству, возбуждало русское чувство и укрепляло здравую мысль в смутные времена. Россия не забудет его заслуги, и все соединяются с Вами в единодушной молитве об упокоении души его".

23 июля тело Михаила Никифоровича было на руках перенесено из села Знаменского-Садков в Москву; гроб поставлен в церкви основанного им Лицея Цесаревича Николая. Отпевание было совершено там же 25 июля митрополитом Московским Иоанникием в сослужении многочисленного духовенства; присутствовали князь В. А. Долгоруков, министр народного просвещения И. Д. Делянов, гражданский генерал-губернатор князь В. М. Голицын и другие; процессия проследовала мимо редакции «Московских ведомостей» к церкви Алексеевского монастыря в Красном Селе, где прах покойного был предан земле. К сожалению, это кладбище было уничтожено советскими властями в 1930-е годы, и могила великого патриота России не сохранилась.

Собрание передовых статей Михаила Каткова в "Московских ведомостях" издано его вдовой в 25 томах в 1897-1898 гг. Собрание сочинений публициста в шести томах издано в 2010-2012 гг.

Список литературы:
1.Гаврилов И. Б. М. Н. Катков. Жизнь, труды, мировоззрение. Труды кафедры богословия, №1 (2), 2018.
2..Катков М.Н. Собрание сочинений. Lib.Ru/Классика
3..Любимов Н.А. М.Н. Катков и его историческая заслуга. СПб., 1889
4..Розанов В.В.. "Суворин и Катков". rbook.me
5..Санькова С.М. Государственный деятель без государственной должности. М. Н. 6..Катков как идеолог государственного национализма. Историографический аспект. СПб., 2007
7..Сементковский Р.И. М.Н. Катков. Его жизнь и литературная деятельность. СПб., 1892
8..Смолин М. "Политические смыслы Михаила Каткова". 16.11. 2018.
9..Феоктистов Е.М. "За кулисами политики и литературы. 1848-1896". Ленинград, Прибой,`1929г.