Киона Асгейр. Часть 2. Глава 8

Глава 8.
Яд.


Хейн осторожно открыл кабинет. Откровенно говоря, он немного побаивался, что Киона каким-нибудь образом смог избавиться от чар и сейчас его прикончит. Но нет, полудракон был всё так же обнажён и всё так же сидел на диване, уткнувшись в человеческую книгу. Как только за получеловеком закрылась дверь, Киона издал подобие рычания.
- Хейн, дорогой мой друг, - мрачно начал он. – Ты в курсе, что я не умею читать на языке смертных?
- Я же не приказывал тебе читать именно эту книгу. Ты мог выбрать любую, так что не вини меня.
- Будь добр, отмени приказ или будь поконкретнее.
Хейн провёл рукой в воздухе, будто срывал ткань. Киона тут же бросил книгу в дальний конец кабинета и гневно воззрился на получеловека. Вэон молча смотрел на него, до сих пор удивляясь: он был сильнее полудракона.
- Может, мне ещё подмести тут у тебя? – ехидно бросил Асгейр, одеваясь. – Тебя долго не было. Как проходит воссоединение семейства? – Хейн удивился догадливости полудракона, что отразилось на лице. – Я тебя умоляю, чем ещё вы трое можете заниматься. Не пить же постоянно и обсуждать погоду.
- Меня больше интересует, как ты читал эту книгу, не понимая слов.
- По буквам, Хейн. По буквам, которые мог понять.
- Неловко вышло. В следующий раз прикажу читать что-нибудь на эльфийском.
- Следующего раза не будет.
Одевшись, Киона заплёл волосы в длинную косу и теперь выжидающе смотрел на Хейна.
- Ну что, зачем ты вернулся ко мне? Назрела какая-то мысль?
- Да, и мой вопрос звучит точно так же, как и твой: зачем ты вернулся ко мне? – Вэон скрестил руки на груди. – Я очень хочу, чтобы ты сказал мне всю правду. Я ни за что не поверю, что ты потревожил Симилу, Дэана и меня лишь потому, что твоя давно потерянная сестра явилась по наши души. Ты не настолько мягкосердечен, чтобы переживать о наших жизнях.
- Зачем сразу выставлять меня мерзавцем? – Киона изобразил удивление, что, в общем, далось ему довольно плохо. – Я не могу волноваться о старых друзьях?
- Киона, я ведь могу приказать тебе говорить правду, - едва слышно сказал Хейн.
- Я больше не дамся так легко, ты просто застал меня врасплох, - в голосе полудракона звучал смех. Вэон никак не отреагировал на это и продолжал буравить гостя тяжёлым взглядом. Киона вздохнул и заходил кругами по комнате.
- Я довольно давно вынашиваю одну идею. Точнее теперь это стало моей целью. Ты, наверняка, заметил, что после войны многие стали терять свою Силу. Даже дети теперь рождаются без особых отличий от смертных. Я хочу обосноваться где-нибудь, собрать побольше тех, кто обладает истинной Силой, и развивать это… поселение.
Хейн сел за стол и задумчиво уставился на бумаги, разбросанные на нём. В голове роились сотни мыслей.
- Хочешь и меня приплести к своему «поселению»? – озвучил получеловек одну из них.
- Таков был план, - ответил прямо Киона. Он смотрел на Хейна с улыбкой, но глаза его были абсолютно холодны.
- А если я откажусь?
- Думаю, я найду способ тебя убедить. В конце концов, твой сын может поддержать мой план, - с той же улыбкой заметил полудракон. Хейн заранее был готов к ответу Кионы, даже более того: у него уже было готово решение этого вопроса, хотя и таилось оно где-то глубоко в подсознании. Теперь же он должен был выиграть время.
- Мне нужно время обдумать это. Дай мне срок, пока мы не разберемся с Акирой, я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Потом решим, что делать с твоим планом.
Хейн старался говорить спокойно и твёрдо, будто это действительно было его взвешенным решением. Сам он уже знал, что нужно делать.
- Вы с Симилой можете остановиться в гостинице, она здесь совсем рядом. У меня во всех спальнях девочки.
- Я бы и здесь прекрасно разместился, - с усмешкой указал Киона на диван.
- Хватит с тебя на сегодня, увидимся утром, - отмахнулся Хейн.

Если Киона ещё хоть как-то согласился на предложение Хейна, то с Симилой было сложнее, она никак не могла отделаться от допроса Дэана, что изрядно раздражало полудракона. Его кости болели, он хотел поскорее разместить Симилу в гостинице (и проследить, чтобы она никуда не сбежала) и полетать подальше от города, запах которого становился для него просто невыносимым.
Дэан с величайшей неохотой отпустил новоиспеченную мать, и ей пришлось пообещать вернуться на следующий день. Как только дверь Дома закрылась за гостями, Хейн отправил сына заняться бумажной работой, несмотря на многочисленные протесты и расспросы. Старший Вэон отмахнулся от всего под благовидным предлогом раздумий. Разумеется, его сын был зол и расстроен, но спорить не стал.
Хейн сделал вид, что закрылся в своём личном кабинете для того, чтобы собраться с мыслями. На самом деле он, прихрамывая, медленно ходил по кабинету, рассеянно подбирая с пола книги, листы пергамента, и лихорадочно думал, как ему обмануть этого жестокого зверя Киону и выбраться из Дома и остаться незамеченным.
Вэон не сомневался: бессмертный будет теперь следить за каждым шагом его семьи. Киона был одержимым и неуравновешенным ещё много лет назад, теперь же он был больше животным, чем разумным существом, и он объявил охоту на его, Хейна, Силу.  И, чтобы убедить Хейна присоединиться к своему «поселению», Киона будет использовать Дэана. Сама идея полудракона казалась Хейну совершенно дикой: собрать бессмертных, обладающих Силой, изолировать их, чтобы они якобы не стали походить на смертных. Разумеется, так можно было бы сделать, но из этого бы вышло лишь одно: Киона бы возглавил армию сильных существ, а там уже и до других сумасшедших идей, вроде захвата мира, недалеко. Получеловек прекрасно видел, что происходило в мире, но его отнюдь не ужасала мысль о том, что все будут равны. Его не пугало, что исчезнет такая пропасть между населением, не будет разделения на тех, кто был практически всемогущ и тех, кто едва мог урвать земли для возделывания.
Тогда и Дэан не был бы несчастной полукровкой без Силы и Вечности, а был бы просто человеком.
У Хейна теоретически хватило бы Сил справиться с полудраконом, но для этого было бы просто необходимо идеальное сочетание времени, места… и отсутствия Дэана. Но он не смог бы отослать сына, ведь теперь он был под точным прицелом красных глаз Кионы. Тем более теперь звериное чутье помогало Асгейру: он бы смог выследить младшего Вэона в ту же секунду, когда бы он бежал. Хейн пожалел, что не передал сыну хотя бы часть своей Силы, он был бы не настолько беззащитен перед бессмертными.
Устало потерев виски, Хейн взял трость, погасил лампу на столе и покинул Дом.

На улице опять шёл ледяной ливень. Мокрые мощёные дорожки города отражали редкие фонари. Периодически озираясь, будто вор, Хейн спешил к старому знакомому Гилу-лекарю. Их нельзя было назвать друзьями, но когда-то давно они заключили весьма выгодный для обоих союз: клиенты Дома Хейна обращаются лишь в лекарственную лавку Гила, а Гил в свою очередь снабжает Дом необходимой информацией о тех, кто являлся в город.
Голденбрук казался вымершим, даже животные спрятались от непогоды. Лишь несколько пьяных гуляк, спавших под стенами домов, напоминали о том, что здесь действительно кто-то живёт.
Лавка Гила находилась в пятнадцати минутах ходьбы от Дома, но Хейну казалось, что он потратил на дорогу не меньше часа. Его одолевал страх, что Киона его заметит, выследит, поймёт его план. Хотя это было маловероятно: Киона унёсся подальше от города, чтобы восстановить кости и подышать чистым воздухом. Тем более Вэон наложил на себя столько чар-невидимок, сколько смог вспомнить.
Наконец, Хейн постучал в массивную чёрную дверь, над которой горели два крохотных фонаря. Оглядываясь через плечо, полуэльф отчаянно колотил кулаком в дверь Гила. Послышался щелчок и дверь приоткрылась.
Щурясь, Гил стоял с лампой в руках. Его высокая тонкая фигура была скрыта ночной сорочкой, а длинные чёрные волосы завязаны в высокий растрёпанный хвост.
- Хейн, ты в своём уме, ты видел время? – недовольно пробормотал лекарь. Его обычно бледная кожа казалась огненно-рыжей в свете лампы. Хейн молча смотрел на него, а эльф махнул рукой, приглашая войти. –Только будь тише, не буди детей.
Гил прошёл Наречение, когда ему было двадцать девять лет. С тех пор прошло несколько веков, его жена и дети были смертными, за что в целом он и удостоился своего постоянного положения в обществе людей. В отличие от сородичей, он обожал смертных, восхищался ими. Наверное, это была одна из причин, почему они поддерживали с Хейном довольно доверительные отношения.
- Гил, мне нужна твоя помощь, - шёпотом начал Хейн, когда они прошли в отдельный зал, где эльф хранил книги, травы и свитки с разными рецептами.
- А то я не понял, Хейн. Ты никогда не заявлялся ко мне среди ночи.
- Сейчас всё действительно серьёзно, я переживаю за Дэана.
Гил не проронил ни звука. Он молча заварил чай и медленно разлил его в чашки. Прошло не меньше минуты, когда он, уставившись в стену, тихо заговорил:
- Я слышал про этого дракона, который заявился в город со своей подружкой. Он долгое время жил у чёрных эльфов в горах. Мой дальний родственник был какое-то время неподалёку от их поселения. Я так и не понял, что произошло там, но, в конце концов, они все куда-то исчезли.
Хейн грел руки о чашку с чаем. И решил, что Гилу можно рассказать о том, что происходило в Доме. В конце концов, полуэльф нуждался в помощи. Рассказ вышел немного скомканным, но Гил слушал, не перебивая и лишь изредка задавая вопросы. Было странно обсуждать что-то настолько личное с тем, кто не принимал в этой истории участия. И лишь закончив говорить, Хейн осознал, что втянул лекаря во всё происходящее.
- Послушав тебя, Хейн, я не могу понять, какая именно помощь требуется от меня, - проговорил Гил. – Ты хочешь, чтобы я помог остановить этого Киону? Даже если так, то у меня нет столько Силы, я просто лекарь.
- Именно потому, что ты лекарь, мне и нужна твоя помощь. Мне нужен медленный яд.
Гил отставил чашку и перевёл задумчивый взгляд на Хейна. Он всё понял.
- Насколько я знаю, ты не настолько глуп, чтобы попытаться отравить такого сильного бессмертного, - Хейн молчал под испытующим взглядом вечно молодого эльфа. – Ну что ж… сколько времени тебе нужно?
- Ты так запросто спрашиваешь, сколько ещё времени мне жить? – Хейн изобразил подобие улыбки.
- Да, Хейн, именно так. Ты ведь и сам всё решил - так что просто ответь на мой вопрос, и я начну изготавливать для тебя твой яд.
- Ты так холоден, Гил.
- Я живу больше четырёхсот лет. Я достаточно видел, чтобы спокойно относиться к тому, чего ты пришёл просить.
- Тогда дай мне девять недель.
- Как скажешь. Платить будет твой сын?
- Ты издеваешься надо мной?
- Немного. Сообщу, как сделаю.

Дом был наполнен такой тишиной, что она оглушала. Хейн медленно снял свой насквозь промокший плащ и просто бросил на пол в коридоре. Ноги казались тяжёлыми, в голове стояло какое-то пугающее спокойствие. Он действительно собрался умереть. Причём в самом ближайшем будущем. Его никогда не волновала смертность, он был даже рад ей, но теперь, когда смерть стояла перед глазами, он испытывал облегчение, подобное удару.
Он думал пойти в свой кабинет, но ему страшно захотелось увидеть сына. Он прошёл через красный зал и направился в комнату Дэана.
Дверь была не заперта, но получеловек помедлил. Он не знал, что скажет Дэану. Но это уже и не было так важно.
Дэан спал за своим рабочим столом, положив голову на руки. Его волосы разметались, и он казался таким беззащитным, что Хейн в который раз пожалел, что не передал ему Силы. Смертный сын смертного отца. Он провёл ладонью по голове Дэана, потушил лампу, горевшую на столе, и тихо вышел.
В красной комнате на столе догорала толстая свеча, остальные же превратились в фитили, плавающие в лужицах застывающего воска. Хейну никогда не нравилась эта комната, слишком яркая, слишком вульгарная; но сейчас она казалась ему неотъемлемой частью Дома.
Когда Хейн только приехал в Голденбрук с новорожденным Дэаном, ему не осталось ничего, кроме как наложить внушение на хозяина самого непутёвого трактира в городе. Он отобрал его дом, ремесло и отправил в соседний город. Сам же смертный потратил несколько лет на то, чтобы построить и развить из захудалой забегаловки лучший бордель не только в Голденбруке, но и в окрестностях. К тому моменту, как Дэану исполнилось семь, Дом стабильно приносил доход, люди знали о нём и приходили найти в нём утешение и радость. И Хейн был доволен тем, что сделал для своего сына хоть что-то. В конце концов, он наградил несчастного смертностью и не дал никаких Сил, но хотя бы смог обеспечить ему жизнь человека, не знающего лишений.
Хейн прилёг на бархатный диван и почти мгновенно уснул.

Симила сидела на краю кровати и лихорадочно размышляла. За окном шумел дождь, но в голове её роилось столько мыслей, что они даже заглушали звук непогоды.
Хейн был слишком взволнован, хотя и пытался отвлечь их, это не ускользнуло от глаз эльфийки. Киона скрывал всё, но и Вэон не открыл истинную причину происходящего. В полумраке комнаты в голову приходили разные догадки: от абсурдных до страшных, и ни одна из них не приносила бессмертной успокоения.
Как ни странно, о Дэане Симила практически не думала, удовлетворившись тем, что он хорошо устроен и не знает бед. Но происходило что-то, чего она не могла понять, и теперь будущее казалось туманным. 
Дверь в комнату открылась, в проходе возник Киона. Эльфийка даже не заметила его бесцеремонного вторжения.
- Так и знал, что не спишь, -  пробормотал он, закрывая дверь. Симила вздрогнула от неожиданности, возвращаясь в реальность.
- Что ты хотел? У меня бессонница, и я хотела побыть одна, - эльфийка встала с кровати и прошла к окну. Киона, склонив голову набок, наблюдал за ней с любопытством.
- Просто интересно, как ты после встречи с сыном.
- Я родила его, и меня вполне устроило то, что я увидела. Думаю, разговор окончен, иди к себе.
- Мне понравился Дом Хейна, - не обращая внимания на слова Симилы, заметил Киона. Он развалился на кровати, его длинные волосы разметались по подушкам. - Не думаю, что Хейн стал умнее за эти годы, но он определённо стал хитрее. Он точно что-то задумал, но решил потянуть время.
- Киона, любое живое существо во всех мирах постарается от тебя отделаться и потянуть время, - спокойно проговорила эльфийка. - На своём месте я бы вообще не хотела, чтобы ты объявлялся, но так уж приключилось. Так что не стоит винить Хейна в скрытности.
- У тебя есть идеи, что задумал наш смертный друг? - всё так же игнорируя Симилу, продолжал Киона. - Мне нужно понять, как действовать дальше.
- У меня есть одна идея: тебе нужно обращение в дракона, я вижу, что ты хромаешь. Тебе нужно восстановиться.
- Не стоит разыгрывать заботу, Симила Равенхарт. Мы с тобой не столь хорошего мнения друг о друге.
- Я даже и не пыталась проявлять заботу о тебе. Просто хочу, чтобы ты ушёл из моей комнаты и занялся чем-то далёким от меня.
Киона хмыкнул и резко поднялся с кровати. Несмотря на улыбку, глаза его светились в темноте совсем недобрым огнём.
- Видимо, от тебя я ничего не добьюсь. Очень жаль, я не могу понять, почему ты настроена настолько против меня.
От негодования у Симилы спёрло дыхание. Она бросила все силы на то, чтобы сдержаться и не высказать Кионе всё, что накопилось с момента его появления в той злосчастной таверне в годовщину ухода Хейна. Эльфийка понимала, что ничем хорошим для неё это не обернётся, вполне вероятно, она бы и до утра не дожила, выскажись она резко в сторону полудракона. В тот момент она почувствовала себя очень слабой, практически беззащитной перед животной мощью этого бессмертного.
Киона махнул рукой на прощание и вышел из комнаты Симилы, оставив её, дрожащую от злости и бессилия. Из его груди вырывался едва сдерживаемый смех. Он испытывал к ней почти инстинктивное отвращение, хотя сам не мог до конца объяснить себе происхождение этого чувства. И жалость: эльфийка была отравлена смертными веяниями, потеряла Силу и теперь была обречена влачить пустое существование, пока сама не захочет его прервать. Киона мог бы убить её, но в его глазах это было скорее одолжением Симиле, а делать для неё что-то даже отдалённо хорошее не входило в его планы. Он решил оставить её подле себя лишь для того, чтобы в случае проблем с Хейном иметь дополнительные рычаги воздействия на получеловека. Хотя их встреча и показалась Кионе слишком холодной, найти выгоду от её присутствия всё же было возможно.
Киона медленно вышел из гостиницы. Дождь всё не прекращался, но его это не волновало. Раздевшись догола, он аккуратно сложил одежду рядом с дверью и направился вдоль тёмной улицы к главной площади, где было достаточно места, чтобы превратиться в дракона. В этом Симила была права: кости действительно ныли, ноги же будто резали ножом. Никакая Сила в этом мире не была способна излечить его недуг; повреждения, нанесённые существами с изначальной сущностью, не поддавались воздействию Сил. А кайноны, напавшие на них в лесу много лет назад, как раз несли в себе начальную сущность.
Дождь бил ледяными каплями о его нагое тело. Встав в центре площади, Киона раскинул руки в стороны, ощущая прилив энергии, и начал превращаться. В теле дракона Киона практически не испытывал эмоций, только бесконечный поток Силы, инстинкты и ощущение свободы.
И это приносило ему временное облегчение.